Наши уже не придут (СИ) - Ибрагим Нариман Ерболулы "RedDetonator" - Страница 71

— Не будем прощаться, — помахал им Аркадий рукой и пошёл обратно, новым маршрутом.

Мошкара с местных болот лезла в глаза, а под сапогами чавкала вода — места тут действительно поганые.

— … к сожалению, — вздохнул Аркадий. — Наверное, пошли в какое-то другое место или не доехали…

— Ох, как жаль… — произнесла Мария Константиновна и крепко обняла его. — Как же жаль…

— Но времени у меня больше нет, — сказал он. — Надо заканчивать все дела и возвращаться на заставу.

— Ты не передумал? — спросила она.

— Это не вопрос дум, — ответил Аркадий. — Я не могу передумать. А вот тебе, Мария Константиновна, лучше подумать…

— И о чём же? — спросила она.

— Рассмотри возможность переезда в Швейцарию, — сказал ей Аркадий. — Примерно в середине шестнадцатого года.

— Но зачем? — спросила Мария Константиновна, размыкая объятия.

— Затем, что война затянется, — ответил Аркадий. — Никто не знает, что произойдёт, поэтому я хочу, чтобы ты, Мария Константиновна, уехала в Швейцарию.

— Да что мне может здесь угрожать? — недоуменно спросила она.

— В августе Германская империя сбросила на Антверпен не менее десяти бомб, — ответил Немиров. — А в конце сентября было сброшено уже не менее четырнадцати. Бомбардировки будут лишь усиливаться, потому что немцы поняли, что города беззащитны против их цеппелинов.

Это снова была ложь. Цеппелины научатся сбивать, в том числе и авиацией, поэтому подобные бомбардировки будут иметь лишь психологический эффект.

В Антверпене, например, при первой бомбардировке, поднялась всеобщая паника — это была первая в истории этого мира бомбардировка стратегической цели. Но постепенно люди поймут, что двенадцать-шестнадцать бомб — это ничто, если целью служит город.

«Тем не менее, если бомба упадёт именно на твой дом…» — подумал Аркадий.

Впрочем, Петроград никто бомбить не собирается, поэтому Немиров намеренно лгал Марии Константиновне, чтобы подтолкнуть её к нужному решению.

Революция опасна, в первую очередь, для таких как она, поэтому он хотел, чтобы она отправилась в максимально безопасную страну, где точно не будет происходить никаких боевых действий и бомбардировок. Швейцария сохранит свой нейтралитет аж до 2020-х годов и во Второй мировой войне участвовать не будет.

— Я не думаю, что разумно бросать свою страну в такое время, — твёрдо произнесла Мария Константиновна. — Не хочу об этом говорить.

— Вернёмся к этому разговору к середине шестнадцатого года, — сказал ей Аркадий. — Я лишь беспокоюсь за тебя, Мария Константиновна и хочу, чтобы с тобой всё было хорошо.

Она умилённо улыбнулась и снова крепко обняла его.

— Со мной всё будет хорошо, обещаю, — сказала она. — Только и ты обещай.

— Приложу все усилия, чтобы выжить, — пообещал ей Аркадий.

— Нет! — стукнул по столу полковник Каменев.

— Ваше высокоблагородие, но это мой долг перед Отечеством… — заговорил Аркадий.

— А кого мне ставить командиром заставы⁈ — встал полковник с кресла. — Прапорщика⁈

— Никак нет, ваше высокоблагородие, — ответил Аркадий, тоже вынужденный встать и отойти от стула на полшага. — Мой однокашник, подпоручик Ярослав Юзефович Боднек, выразил желание перевестись в 6-й линейный батальон, при условии, что его назначат на мою должность.

Взгляд полковника, до этого напряжённый, смягчился.

— Вот как… — произнёс он и сел обратно в кресло. — Вот с этого и надо было начинать разговор, поручик!

Боднека распределили в интендантскую службу Одесского морского батальона. В боевых действиях он участия не принимал, хотя его батальон уже был на Висле и помогал в переправе отступающих.

Его отец подключил свои связи и в гарнизон Скобелева уже едет официальное уведомление о переводе подпоручика Боднека. Это вопрос решённый, но полковник Каменев ещё не знает об этом.

Попросись Боднек куда-нибудь в гвардию, его бы послали, но линейный батальон на границе — это существенное понижение. Возможно, кто-то подумает, что парень сам дурак, раз ушёл с очень тёплого места, но Аркадий знал мотивацию Боднека. С границы на фронт его отпустят очень неохотно…

У командования пока что нет отчётливого понимания, куда именно — на всей скорости и с открытым лицом — влетела держава, поэтому перемещения офицеров ещё допускаются. Вот через несколько месяцев, когда понимание возникнет, всё резко станет иначе.

— Ты уже своё тут получил и хочешь на войну, да? — усмехнулся он. — Как бы тебе не пришлось передумать…

— Я не передумаю, — уверенно заявил Аркадий.

Подполковник Алексеев, преподаватель фортификации, почти с самого начала войны возглавляет 20-й стрелковый полк в 3-ем армейском корпусе 1-й армии. Вот туда-то Аркадий и попросится, когда получит разрешение от Каменева.

— Что ж, — вздохнул полковник. — Куда хочешь переводиться?

Подполковник Васютин уже уведомлён — ему всё равно, вот он-то и может поставить командиром заставы хоть прапорщика, хоть подпрапорщика. Он написал ходатайство командиру гарнизона и теперь Немиров здесь.

— К подполковнику Алексееву, в 20-й стрелковый полк, — ответил Аркадий. — 3-й армейский корпус 1-й армии.

— Надеюсь, ты даёшь себе отчёт, куда именно собираешься… — вздохнул Каменев после недолгой паузы.

Это самое пекло, о чём полковник прекрасно знает. Возможно, он уже заведомо записал Аркадия в смертники. Уж Каменев-то отлично понимает, что творится на западе.

— Не посрамлю честь гарнизона, ваше высокоблагородие, — пообещал Немиров.

— Уж постарайся, — грустно улыбнулся полковник.

После удовлетворения ходатайства военная бюрократия заработала своими ржавыми шестерёнками.

Учитывая то, что 1-я армия понесла тяжёлые потери в ходе боевых действий в Восточной Пруссии, там наблюдается нехватка офицерского состава — это Аркадий установил в ходе переписки с подполковником Алексеевым. Вероятность удовлетворения запроса стремится к 100%.

Николай Николаевич его очень ждёт, о чём написал в последнем письме. Он будет настаивать, чтобы Немиров попал под его командование.

Пока бюрократия делала своё чёрное дело, Аркадий торчал на заставе и массировал мозги личному составу тактической подготовкой, а также разного рода хозяйственно-бытовыми мероприятиями.

В качестве щедрого жеста он потратил десять тысяч рублей золотом на пополнение казны заставы. Он уведомил солдат, что это их деньги, которые должны тратиться на их насущные нужды по усмотрению роты. Ответственными он поставил прапорщика Иванова и группу самых уважаемых солдат и унтеров. Это гарантировало, что быстро эту казну не разворуют.

Когда настанут тяжёлые времена, эти деньги помогут заставе продержаться до наступления долгожданной стабильности.

«Наши придут не к осыпающимся руинам, а к крепкому подразделению, держащему границу в железном кулаке», — подумал Аркадий. — «Такая сила, сохранившаяся в регионе, поможет легче установить тут советскую власть».

Неприятной новостью было то, что во время отсутствия Немирова пришёл приказ сдать все винтовки системы Мосина и принять взамен винтовки системы Бердана.

Мобилизация показала острый дефицит современных винтовок, поэтому их собирали со всех пограничных гарнизонов. Резон понятный — против полусредневековых налётчиков и Берданка служит веским аргументом.

Прибывший отряд интендантской службы хотел и пулемёт изъять, но его отстояли — куплен на личные средства командира заставы. Вроде бы и в собственность армии, но с ключевым ограничением — для укрепления пограничной заставы.

Так что теперь батальон с Берданками.

«Тоже неплохая винтовка, пусть и сильно хуже Мосинки», — подумал Аркадий. — «Хорошо, что винтовки Крнка какого-нибудь не прислали, а то ведь есть на складах и такие».

По смутным воспоминаниям Аркадия, в начале войны Российская империя мобилизовала несколько миллионов военнослужащих из запаса. Это при армии, насчитывающей полтора миллиона. Естественно, на каждого солдата нужна была винтовка, поэтому в ход пошли Берданки и Крнки, а потом, когда ситуация обострилась ещё сильнее, началась закупка Арисак у Японии.