Бессердечный принц. Раскол (СИ) - Мелевич Яна - Страница 22

На ресницах Максима Владимировича появились первые снежинки, но они быстро растаяли и скатились каплями по причудливым изгибам морщин. Я с любопытством наблюдал за ее путешествием, пока не понял, чье имя промелькнуло в разговоре.

— Андрей? — мышцы самопроизвольно окаменели, пальцы крепко стиснули папку, и мягкий пластик сжался. — Мой кузен здесь?

— Вернулся два дня назад из заграничной поездки, — рот Максима Владимировича очертил букву «о». — Вы не знали? Из канцелярии его императорского величества прислали сообщение за неделю до приезда его высочества.

О Всевышний. Я шумно вдохнул, затем досчитал до десяти. Повторил процедуру трижды, пока не привел мысли в порядок и не погасил желание кого-нибудь придушить.

— Нет, я не в курсе, — сухо сказал как отрезал. — Полагаю, князь изволит потчевать?

Максим Владимирович замялся, кто бы сомневался. Уж ему ли не понимать, на что я сейчас намекнул.

— Вчера его высочество допоздна принимал гостей в своих покоях… — осторожно начал он.

Понятно, значит, весь сброд полусвета собрал в комнатах. Проститутки, недооцененные поэты, шаловливые вдовы, развратные жены чиновников, пьяницы-друзья и прочее, прочее. Если табор цыган не привез — уже хорошо. А сюда Андрей приехал, потому что из очередного учебного заведения выкинули с позором или случился скандал, который отец замял.

Кто сказал, что родная кровь важнее денег? На пару миллионов я бы с удовольствием променял все отрепье Романовых.

— Разбуди его и приведи ко мне в кабинет, — я развернулся на каблуках и решительно двинулся к дверям. Их услужливо распахнули передо мной, впуская в помещение танцующий снежный вихрь.

— Но ваше императорское высочество… — пискнул за спиной Максим Владимирович, правда, недоговорил.

Громкий, приправленный сладостью возглас Андрея разлетелся по парадной анфиладе и ударился о мраморную облицовку:

— Дорогой кузен! Ты приехал!

Хоть бы с лестницы упал и шею свернул, но нет. Жив и здоров.

Какая мерзость.

Солнце уходило за горизонт, и сквозь тончайшую паутину кружева проступил вермильоновый закат. Он чем-то неуловимо напоминал румянец, окрасивший облачную пену и снежный покров.

Невероятное зрелище. Я наблюдал его из кабинета, окна которого выходили в парк. Все-таки была в Александровском дворце своя прелесть, пусть и в обыденных деталях — пейзаже или местной флоре.

— На тебя снова совершили покушение? Какое уже? Тринадцатое?

Я потер лоб, чтобы избавиться от жужжания в ушах. Андрей развалился в кожаном кресле напротив моего стола, как бы изображая смирение покаявшегося грешника. Портила картину тлеющая сигарета: от нее по комнате расползался сладковатый дым. От него во рту скопилась горькая слюна, из-за чего хотелось сплюнуть. Желательно под ноги кузена, прямо на лакированные ботинки.

— Что ты здесь забыл? — сухо поинтересовался у Андрея, игнорируя предыдущий вопрос.

Не его собачье дело, сколько там покушений. Кузен хоть и был в первой десятке претендентов на трон, но корона ему светила исключительно во влажных фантазиях под ударной дозой алкоголя. Или чего похуже.

— Бальный сезон в этом году начнется позже обычного, — обтянутые голубой рубашкой плечи приподнялись. — Надеюсь, твои убийцы повременят с нападением и не испортят нам праздники, как в прошлом году.

Андрей тоже отмахнулся от меня. Игнорировать неудобные темы — разговорный прием, которым все Романовы овладели в совершенстве.

Я поморщился и дождался, когда очередная горка пепла украсит хрустальную вазу. В обычное время ее наполняли мятными пастилками, которые отлично помогали взбодриться, но сегодня ее предназначение сменилось.

Кузен воспользовался моим и отцовским отсутствием, обжившись в доме, как в родовом гнезде. К матушке в поместье он отчего-то не поехал: то ли боялся нагоняя, то ли потери наследства. В прошлый раз он на полгода лишился всякого содержания и прожил в глухой деревне без какого-либо доступа к цивилизации. У меня закралась мысль повторить тот эксперимент. Глядишь, Андрей поумнел бы.

Впрочем, вряд ли. Чуда не случилось тогда, сейчас и подавно не наступит.

— «Мазурка раздалась. Бывало, когда гремел мазурки гром, в огромной зале все дрожало, паркет трещал под каблуком…»[1] — проскандировал Андрей, пока я размышлял над его судьбой.

Прилежно зачесанные кудри растрепались от прикосновения ладони, заиграли алые блики в русых прядях. Холеное лицо было гладко выбрито, из-за чего кузен казался моложе своих двадцати пяти лет. Его мать, Екатерина Павловна Романова, всегда с гордостью сравнивала сына с печально почившим императором Николаем II. Мол, и внешностью, и статью пошел в прапрадеда, разве что усы никогда не носил. Умом не блистал, зато прекрасно танцевал полонез и охотился на глупеньких барышень.

О великий князь Михаил Александрович, не те семена вы взрастили своим морганатическим браком. Нет бы оставаться Андрею — князем Брасовым, как велено указом императора. Но росчерком ручки мой отец даровал ему титул великого князя Романова. Результат сидел сейчас передо мной с щенячьим выражением и подобострастием в голубых глазах.

Только я ни на копейку ему не верил.

— Обойдемся без цитат великого поэта, — я обошел стол, чтобы добраться до бутылки в секретном ящичке.

Неприметный шкаф в углу кабинета отозвался недовольным скрипом, когда я повернул ключ. Столетняя древесина сохранила первозданный вид, даже петли слуги смазывали раз в год или реже. Стоило мне открыть дверцу, как запах пыли, старины и бумаги пощекотал нос.

Пока я спешно тер глаза и скользил ладонью по пустой полке, понял, что припрятанный виски куда-то исчез.

— Если ищешь бутылку, то ее там нет, — «обрадовал» меня Андрей. — Вчера мы с друзьями знатно покутили под аккорды графини Искандер.

Закрыв шкаф, я резко повернулся к улыбающемуся кузену.

— Вижу, разум в Сорбонне тебе не вложили, — холодно заметил я, на что Андрей обиженно поджал губы. Крохотный шрам на подбородке сразу стал заметнее.

— Правопреемственность на корону не дает права на безосновательные оскорбления, Алекс.

— Встань!

Я несильно пнул Андрея по ногам, дождавшись, когда тот вскочит с кресла. Пусть и неохотно, но приказ он выполнил. Встал в двух шагах, выпрямился и расправил широкие плечи, отчего рубашка натянулась и продемонстрировала неплохую атлетическую подготовку кузена. Все испортил сам Андрей, съежился под моим пристальным взглядом.

— Граф Владимир Кириллович Искандер, Андрюша, — процедил я. — Приближенный императора, член Государственного совета. Ты вообще понимаешь, что творишь?

— Ему шестьдесят два, Алекс, — закатил глаза Андрей. — Мы же просто развлекались, что такого? Юля тоже была в Париже, отдыхала от общества…

— В твоей постели? — едко перебил я. — Молодая супруга уважаемого человека и великий князь Романов. Неудивительно, что тебя быстро вернули на родину, подальше от скандала. Только он приехал следом сюда!

— Чего ты злишься? Никто же не узнал. Да и Владимиру Кирилловичу супруга не нужна.

— Порка нужна, показательная. Вам обоим, — я ударил по столу, ручка откатилась к самому краю. — Искандеры — одни из немногих лояльных дворян в свите императора. А ты делаешь все, чтобы это изменить. Зачем притащил Юлию сюда? Закончились балерины и фрейлины? Служанки тоже не милы? Кто еще здесь был помимо графини?

— Я разве обязан отчитываться? — нахально приподнял бровь Андрей. — Удивительно, недавно вернулся, а меня уже подвергают допросу с пристрастием.

Он резко замолчал, стоило мне за секунду преодолеть расстояние между нами. Нависнув над ним точно кобра, готовая к нападению, я прошипел:

— Дважды повторять не буду. Отвечай на поставленный вопрос, пока наш род не лишился одного бесполезного представителя. Кто вчера посещал Александровский дворец?

Андрей шумно задышал, потом облизнул пересохшие губы и немного отодвинулся. Искал свободное пространство, выход, спасался от моего гнева.