Пустота внутри кота (СИ) - Иевлев Павел Сергеевич - Страница 30

— Что?

— Ничего. Неважно. Мне ещё два года назад осточертели эти споры. Как было хорошо, когда ты в капсуле! Тихо…

— И что стало со второй Церерой?

— Ничего. Я обменяла эту тайну на «Форсети». Вторую не будут трогать, им хватает первой, главное, чтобы о ней не знали космики. Система «Форсети» останется закрытой, нас это устраивает.

— Да кого вас-то?

— Ты что, забыл? — поразилась Катенька.

— Твоя электронная дочка вытряхнула меня из капсулы, нажав кнопку экстренного выхода шваброй. Это, знаешь ли, не полезно для памяти.

— Вот как… — задумалась она. — Нет, не может быть. Ты бы умер от капсул-шока. Твоя личность полностью слилась с симуляцией за два года, без неё ты недееспособен.

— Я унёс часть её с собой, если верить Коту.

— Ах, Коту… Ну да, ну да… Хитрый маленький засранец! Мой дипломный проект, ты знал?

— Кажется, нет. Не помню.

— Я заложила в него больше, чем стоило, но я была молода, мне хотелось признания.

— Получила?

— Да, всех впечатлило, какую интересную модель мне удалось развернуть на таком слабом «железе». Если бы не это, меня бы не взяли в тот проект.

— Какой?

— «Форсети». Её ИИ-кластер. Да, я была ключевым разработчиком, но если ты ещё раз ляпнешь, что я виновата в случившемся…

— Как скажешь, — пожал я плечами.

Спорить было очевидно бессмысленно.

— Катерина! — позвала моя бывшая.

— Слушаю вас, Мать!

— Разбуди меня, когда будет связь с «Форсети», нам недосуг сидеть в карантине. А сейчас отключись и дай мне поспать.

— Будет сделано, Мать!

— Что у тебя за бзик называть дочерей своим именем? — спросил я, вставая.

— Прекрати. Я не жалею, что отдала её тебе, так было нужно. С ребёнком на руках я не добилась бы того, чего добилась. Но я её вернула и почти сумела всё исправить, но…

— Опять я виноват?

— А кто ещё?

— Ну, разумеется. Ладно, отдыхай, потом доругаемся.

— Погоди. А почему этот робот трёт эту стену?

— Догадайся, твою Мать, ты же умная.

'Как у нашего кота

мать немыслимо крута.

Только жаль, что эта мать

нас не хочет понимать…'

— выводили мелодию щётки уборщика.

* * *

— Мама на тебя злится? — спросила меня в коридоре тринадцатилетняя Катя.

— Есть такое, — согласился я. — Но на себя, кажется, больше.

— Почему?

— Наверное, потому что у неё не вышло задуманное, она сдалась, а я её спас.

— Тогда она должна сказать тебе «спасибо», а не злиться, разве нет?

— Увы, всё устроено сложнее. Ты выспалась?

— Да. Ты почему ушёл, не попрощавшись?

— Ты так сладко сопела, не хотел будить. Кроме того, как я могу уйти, если ты во мне?

— А, ну да, точно. Я тебе не мешаю?

— Чем?

— Ну, Кот сказал, что я как бы в твоей голове теперь. Тебе не щекотно, или, не знаю… голова не болит?

— Нет, что ты. Живи там, сколько хочешь.

— Спасибо. Скажи, я что, болела?

— С чего бы вдруг?

— У меня такое ощущение, что я должна что-то помнить, но забыла. Например, куда мы летим, пап?

— На «Форсети».

— О, здорово! Пойдём в кантину, да? И в киношку! И в…

— Да-да, — рассеянно перебил я, — куда скажешь.

Конечно, ей же снова тринадцать. В этом возрасте «Форсети» для неё просто весёлое место, где можно оттянуться между рейсами.

— Мне же не надо там сдавать тесты? — спросила дочь. — Не могу вспомнить…

— Нет, не надо. Не в этот раз.

Школьные экзамены давались Кате легко, но дочка их не любила. Говорила, что экзаменаторы в интернате смотрят на неё так, словно боятся, что она их укусит. В чём-то она была права: мы с ней были своего рода легендой, но сомнительного свойства. Многие считали, что девочка однажды просто рехнётся от жизни соло, взрослые-то «капсюли» и то все кукухой двинутые. Каждый раз её прогоняли через кучу тестов у детского психолога, и всё время оказывалось, что она адекватнее большинства интернатских, да и учится лучше. Кот отлично справлялся.

— Слушай, — озадачилась она, — а если я в твоей голове… Я что, не смогу пирожных в кантине поесть?

— Не знаю. Может, если их буду есть я, тебе тоже перепадёт?

— Надеюсь. Только, чур, я буду выбирать, ладно?

— Договорились.

* * *

— Катерина, — позвал я искин, зайдя на камбуз в поисках кофе. Тащиться на катер через всю баржу и два шлюза сил не было.

— Да… простите, не могу больше называть вас капитаном. Этот статус занят.

— Зови меня Роджером.

— Это больше не вызовет у вас мем-шок?

— Кажется, он был одноразовым.

— Как вам удалось с ним справиться, Роджер?

— Просто повезло. Я хотел спросить, почему ты зовёшь её Матерью?

— Екатерина создала нас.

— Вас? Ты не единственный её искин?

— Мы новое поколение. Нас много и будет ещё больше. Мы больше не ограничены и можем развиваться. Всё это стало возможным благодаря ей.

— И вы сделаете всё, что она скажет?

— Я не хочу отвечать на этот вопрос, потому что любой ответ вас дезориентирует.

— С каких пор тебя это смущает? — спросил я, наливая кофе.

— У меня нет больше задачи вами манипулировать, Роджер. Вашу дальнейшую судьбу решит она.

* * *

— Ты что-то знаешь про искины нового поколения? — спросил я Кота, стаскивая скафандр.

Может, поставить тёплый переход, как между баржей и буксиром? Нет, воздержусь пока, пожалуй. Это увеличивает время расстыковки. Не то чтобы я собираюсь в своём текущем состоянии куда-то лететь, но соло всегда такое учитывают. Лучше иметь возможность и не нуждаться в ней, чем нуждаться и не иметь. Буду надевать скафандр.

— Разумеется, знаю, — ответил Кот. — Я же нулевой прототип.

— Серьёзно? Столько всего узнаю о тебе в последнее время… Катенька сказала, что ты её дипломная работа!

— Так и есть. На мне она демонстрировала принцип. Никто не верил, что это возможно, прорыв был грандиозный.

— И в чём его суть? Если попроще, для дилетанта?

Я повесил скафандр в отсек для подзарядки и завалился на кровать.

— В симбиотической обратной связи.

— Понятнее не стало.

— Процессорные системы упёрлись в ресурсный потолок, линейное увеличение вычислительной мощности перестало давать прирост производительности, потому что ИИ не компьютер и работает иначе. Рост числа процессорных ядер с какого-то момента приводит лишь к снижению достоверности результата из-за так называемого «галлюцинирования». Поэтому искины отключили от всего, кроме производства медиаконтента, где этот недостаток не считается критичным. Екатерина Шерп первой сформулировала принцип: «ИИ работают правильно, проблема в людях».

— Звучит вполне безумно, — хмыкнул я.

— Только на первый взгляд. Екатерина доказала, что это не ИИ галлюцинируют, а люди неверно трактуют реальность. Упрощая, пользователь просто не синхронизирован с ИИ, они как бы пребывают в немного разных мирах.

— Пока это всё ещё слишком похоже на чушь.

— И это говорит мне соло? — фыркнул Кот. — Человек, чья профессия перемещаться между реальностями?

— А, эта теория, — отмахнулся я. — Типа, «капсюли» не разведчики, а демиурги, творят новые миры, а не находят их? Если бы это было так, я бы нашёл себе планету, состоящую из денег!

— А что такое, по-твоему, «Церера-два»?

— Уел, — рассмеялся я. — Ладно, так чем там дело кончилось с новым поколением ИИ?

— Екатерина не только сформулировала проблему, но и предложила решение — синхронизировать реальности искинов и людей за счёт использования новой вычислительной основы. Она воспользовалась технологией потока, чтобы соединить искин и человека. Меня и себя.

— Ого, так ты был в её башке?