Чебурашка (СИ) - Ромов Дмитрий - Страница 37

— Вчетвером что ли? — делает широкие глаза Вика и, наклонившись ко мне, снова шепчет. — Представляю, что с отцом будет, если он узнает, с кем я поехала.

Она смеётся, утыкаясь своей головой в мою, и по спине от этих лёгких прикосновений пробегают мурашки.

— А почему нет? — отвечает Миха. Возьмём два номера, в одном вы с Артамоном, в другом мы с Катёной. Да, Кать? Чё? Классно я придумал? Оторвёмся не по-детски.

Все смеются. Разумеется это предложение по распределению номеров воспринимается как шутка. Откровенная, дерзкая, почти эротическая, но шутка.

— Отлично, — подхватываю я. — Только Катя с тобой не поселится.

— Почему это? — удивляется Миха. — Кать, правда что ли? Отказываешься? Нет, скажи, правда?

— Миш, Кате серьёзный парень нужен, а у тебя по девушке в каждом городе, где ты на соревнованиях был, да и здесь в каждой школе и в каждом институте.

Приходится быть старым занудой, но такие-то элементарные вещи уж можно понимать.

— Да ты чё гонишь? — смеётся он и пинает под столом по ноге. — Ты вон с Викой разбирайся. Чё к нам-то лезешь? Ты Катюхе кто? Отец что ли? Или товарищ? Вот и веди себя по-товарищески.

— Я по-братски, — гну своё я. — Как опытный и заботливый брат, Кать, я тебе точно не советую.

— Тём, — усмехается Катька, и на щеках у неё вспыхивает румянец, — у меня ведь уже есть младший брат. Думаешь, мне ещё надо?

Она улыбается, но глаза при этом кажутся невесёлыми.

— Съел? — ржёт Миха. — У тебя вон девушка заскучала, обрати на неё внимание. От этого всем лучше будет.

Я обращаю. И она на меня в кои-то веки тоже обращает. Мы болтаем и я, положив руку на спинку стула, даже немного её приобнимаю. Нет, ничего такого, торопиться с этим делом мы не будем. Зачем?

Прошлый я попытался бы быстро зафиксировать преимущество и тут же, по горячим следам, соблазнить барышню. Но всем известно, как закончил этот самый прошлый я. Так что, нет. Пусть Вика этого захочет. Сама захочет. И не как-то случайно и неожиданно, а потому, что я стану таким чуваком, которого просто невозможно не захотеть.

Она бросает взгляд на часики и прикусывает губку. Артистично, отрепетировано, но от этого не менее мило.

— Ой, — говорит она. — Мне бежать надо. Ладно. Вы оставайтесь, а я помчалась, а то меня отец на неделю дома запрёт.

— Прямо запрёт? — удивляется Катя.

— Он может, — со смехом подтверждает Миха. — Меня один раз чуть с лестницы не спустил.

Вика вскакивает и убегает, буквально растворяясь в воздухе, и не оставляя никаких шансов проводить или что-то ещё. Ну, окей, я пожимаю плечами.

— Обломался, — смеётся мой товарищ. — Не надо было на других девчонок засматриваться. Гляди, она очки забыла. Догони, давай.

Точно, на столике лежат солнцезащитные очки, такие же, как у Артура, модные, дорогие. Я беру их и быстро спускаюсь по лестнице. Сбегаю вниз и выскакиваю на улицу. И успеваю как раз вовремя, чтобы увидеть Вику.

В этот самый момент она высоко задирает ногу и усаживается на мотоцикл. Она поправляет шлем и прижимается к мотоциклисту, крепко обхватывая за грудь. Тот выкручивает газ и рвёт с места. Её короткая юбка задирается, оголяя красивые девичьи бёдра. Эффектно. Прямо на моих глазах уходит в закат.

Единственное, что я сейчас чувствую, это злость. Ну, ладно, Вика. Если отбросить всю химию и лирику, а потом просто подумать, то нахрен ты мне нужна такая ветренная? Ради того, чтобы я не стал тем, кем стал в первой жизни? Думаю, в этот раз я и без тебя смогу изменить свою историю. Зачем я на тебя время трачу?

Вот, совершенно правильно. Мужской разговор. Я это понимаю, и раньше тоже понимал, но в груди оживает мышка и начинает робко скрести под сердцем. Я возвращаюсь наверх и не подаю вида, что что-то не так. Мы ещё какое-то время сидим, а потом я расплачиваюсь и мы идём по домам. Миха с Катькой в — одну сторону, я — в другую. Им по пути, они живут напротив друг друга через проспект Ленина. Так что он её доведёт до самого дома.

Я собираюсь хорошенько позаниматься английским, поэтому туда, где снова разыгрывается «шуба с клином» и где тусуются пацаны, я не иду. Да, и поднадоело это, честно говоря. Надо сказать, что ПМЖ не стоит сравнивать не только с экскурсией в ад…

Проходя мимо гаражей, я замечаю дядю Валю. Он понуро сидит на табуреточке у своего открытого настежь гаража.

— Артём! — кричит он, заметив меня. — Иди сюда.

— Здрасьте, дядя Валя.

Я подхожу к нему ближе, а он опускает тяжёлую и потерявшую, кажется, естественную опору, голову. О, да вы нарезались, ваше благородие…

— Артём, — говорит автомобильный авторитет, глядя в землю. — Есть трёха?

— Есть, — отвечаю я.

— Гони.

Он глубоко кивает, будто поклон отвешивает, а потом оборачивается, поджимает губы и вздёргивает брови, делая невинное лицо. Я улыбаюсь, и вытащив из кармана, подаю ему зелёненькую трёшку.

— Малаэц! — одобрительно произносит он, медленно берёт купюру и внимательно её рассматривает. — Деньги… У-ф-ф… Деньги, нужны, Артемий… Много денег… Нужно много денег…

— Сколько?

— Сто рублей… — пожимает он плечами. — Сто семнадцать пятьдесят. Есть?

— А почему именно столько? — удивляюсь я.

— Какая, — мотает он головой, — какая… гадость заливная рыба. Тебе зачем знать? Надо и всё! А я тебе мотор достану на Чебурашку. У нас там «Ниву» угробили…

Он пьяно икает.

— Вдрабадан! Как я щас… Ф-у-у… В сиську! Восстановлению не подлежит! А мотор це… целёхонький. Будешь гонять, как этот… как гонщик, короче… Ну чё? По рукам?

— А за работу сколько? — спрашиваю я.

— Сто семнадцать за работу, а мотор даром. Денех надо… По рукам?

— А деньги когда нужны?

— Да, хоть щас! — разворачивает он грудь.

— А самое позднее?

— Утром, — снова сникает дядя Валя. — А поутру… они проснулись. А то ж мне песец, Артемий. Знаешь, животное такое? Подкрадывается незаметно всегда. Вот и подкрался, сука, песец. Незаметно, бля…

— Ладно, — соглашаюсь я. — Утром деньги будут.

— Правда? — удивляется он. — Сто… сто семнацать?

— Сто двадцать, включая вот эту трёшку.

— В семь утра? — не верит он своему счастью.

— Как скажете, в семь, значит в семь.

— Тёма! — по-кабацки разгульно почти кричит он и раскидывает руки. — Иди поцелую тебя! Завтра… у-ф-ф-ф… в семь…

Я мог бы и сейчас дать ему эти деньги, но в таком состоянии он их может уже сегодня все профкуать. Идея с движком от «Нивы» мне нравится и если утром на трезвую голову всё подтвердится, я за это заплачу безо всяких раздумий.

Захожу домой, ужинаю и сразу берусь за английский. Родители уже поели, так что я быстро заглатываю котлету с картошкой и иду к себе в комнату. Нужно к следующему занятию подготовить кучу заданий. Раскладываю книжки, тетрадки и погружаюсь в это дело, забывая о времени.

Примерно в половине одиннадцатого в прихожей звонит телефон.

— Тёма, тебя, — заглядывает ко мне мама.

— Ага, иду, — говорю я, вставая из-за стола. — Кто там?

— Антоша Михайлов.

О, Антоха, чего ему, интересно. Впарить чего-нибудь хочет, наверное. Я беру телефон и утаскиваю к себе в комнату, распутывая ногой длинный шнур.

— Алло, — беру я трубку.

— Артём, привет. Слушай, а Катька у тебя?

— Катька? — сердце вздрагивает. — Нет. Она давно дома должна быть.

— Дома её нет. Сейчас предки придут, а её нет. А ты её когда видел?

— Часов в восемь, наверное… — соображаю я. — А ты сам-то давно домой пришёл?

— Да я весь день дома сижу…

— Ясно… Ладно, погоди, я Мишке позвоню, они вместе шли в сторону дома. Может, в кино зайти решили…

— Какое кино, ты чё…

— Да погоди, я перезвоню…

Бляха… Миха, конечно, нормальный парень, ничего плохого не сделает, но блин, сердце молотит, как ненормальное. Я набираю его номер. Гудок… гудок… гудок… Блин, точно с ним где-то куролесит… Гудок… и…