Чернокнижец. Огненное проклятие демона - Гаглоев Евгений Фронтикович - Страница 4

– Боишься, что они смогут выболтать твои самые сокровенные секреты? – фыркнул Денис.

– Не увиливай от разговора, юный маг. Так что вам удалось там увидеть? Какой перед вами предстала Зерцалия?

– Тот еще мирок, – поморщился Чернокнижец. – Насчет опасностей ты совершенно права. Но мы там особо не оглядывались по сторонам, некогда было. Только и делали, что бегали от тех, кто хочет нас прикончить.

– Нечто подобное я и ожидала услышать, – кивнула женщина. – Но все же… Сказать, что я удивлена, – значит ничего не сказать! Как Бестужев заставил тебя служить себе? У меня это в голове не укладывается, особенно если учесть, что я хорошо знала историю непростых взаимоотношений твоего отца и Ипполита Германовича…

А вот этого Денис не ожидал услышать.

– Бестужев знал моего отца?!

– И довольно неплохо, да и мать тоже. Он не упоминал об этом? – Феофания презрительно хмыкнула. – Хотя, чего от него ожидать, с его-то лживой и скрытной натурой? Твои родители, Игорь и Елизавета Чернокнижцы, состояли в Клубе Калиостро и даже входили в круг особо приближенных к Бестужеву. Как и я в те годы…

– Бестужев ничего мне об этом не рассказывал. И дед тоже никогда не говорил. Но что их связывало с вашим Клубом?

– Вообще-то вопросы здесь задаю я, – напомнила Феофания своему пленнику.

– Расскажи мне, – попросил Денис. – И тогда я сообщу тебе все, что ты хочешь знать. Я отлично понимаю, что собой представляют Ипполит Германович и его сообщники, так что у меня нет причин хранить им верность.

– Правда? – В голосе Феофании послышалось глубокое облегчение. – Ну что ж, я очень рада, что мы поладили. Честно признаться, я опасалась, что придется тебя пытать.

– Пытать меня? – возмутился Чернокнижец. – Ты с ума сошла, женщина? Как можно так обращаться с живым человеком?! Тем более родителей которого ты хорошо знала.

– Прости, прошлое в Клубе Калиостро иногда дает о себе знать, – развела руками гадалка. – Не скрою, все мы творили там ужасные дела, за которые сейчас мне очень стыдно. И твои родители не были исключением. По правде сказать, в демонологии и некоторых сопутствующих оккультных науках лучше меня и твоего отца в дворянском собрании вообще никто не разбирался. Но я никогда не решилась бы на то, что делал для Клуба твой папаша.

– И что же он делал?

– До меня доходили некоторые слухи, но ничего конкретного… В Клубе их называли чистильщиками. Чистильщиков было несколько, всех имен я не знаю. Но среди них точно были Игорь Чернокнижец, твоя мать и их близкий приятель Геннадий Хорн, они исполняли некоторые особые поручения председателя дворянского собрания.

– Какие именно?

– Такие, на которые больше никто не соглашался.

– Хорн? – нахмурился Чернокнижец. – Кажется, я его помню. Мы с дедом как-то были у него в гостях, когда приезжали в Санкт-Эринбург. Но ты не ответила, чем они занимались.

– Не знаю, стоит ли тебе об этом рассказывать, – замялась Феофания. – Не каждый захочет узнать такое о собственных родителях.

– Раз уж начала, то заканчивай! Я ведь их почти не помню, – признался Денис. – Только по рассказам дедушки… Так что понятия не имею, что они там вытворяли в этом вашем дурацком Клубе!

Он снова заворочался, устраиваясь поудобнее на твердом полу. Руки и ноги затекли настолько, что еще немного – и он начнет молить о пощаде.

Феофания поняла все без лишних слов.

– Поклянись, что не убежишь, и я не только развяжу тебя, но и расскажу о родителях, – сказала она.

– Клянусь, – с готовностью кивнул Чернокнижец.

Сейчас он был готов пообещать все что угодно.

– Учти, – на всякий случай предупредила Феофания, – я знаю, что клятвы сейчас ничего не стоят, особенно у нынешней молодежи. Но у меня тоже есть скипетр Макропулоса, ничуть не хуже твоего, и я отлично умею им пользоваться. Лишь дай мне повод, и я проткну тебя, как ночного мотылька.

Денис счел за лучшее промолчать. Он уже прикинул расстояние до своего рюкзака и скипетра. Они лежали на полу в паре метров от него, рядом с пуховиком.

Феофания аккуратно переступила через меловые линии и приблизилась к Чернокнижцу, в ее руке щелкнул складной нож. Наклонившись, она перерезала пластиковые стяжки на руках и ногах парня. Он облегченно выдохнул, медленно сел и принялся растирать затекшие запястья.

– Так что там с моими родителями? – напомнил он гадалке.

– Я еще не сказала главного, – словно не слыша, проговорила Феофания. – Мой гость из Зерцалии отправился в особняк Бестужева, а вернувшись оттуда, обратился в стеклянную статую. Тебе что-то об этом известно?

Ногой она нарушила ближайшую меловую линию на полу, лишив пентаграмму силы.

– Теперь я понял, о ком ты говоришь, – догадался Чернокнижец. – Но к этому я не имею никакого отношения, уверяю тебя. Парень напал на нас, и моя напарница решила именно таким образом прекратить эту драку… Она воспользовалась особым порошком, принесенным с той стороны.

– О, я слышала об этом порошке! А противоядие она с собой тоже принесла?

– Этого я не знаю. Да и ей ты уже ничего не предъявишь. Она мертва… Убита.

– Кто ее убил? Алекс? – изумилась Феофания.

– Понятия не имею, о каком Алексе ты говоришь. – Денис поднялся с пола, с наслаждением распрямив затекшую спину. – Ее убили старуха Анаит и эта чертова княгиня Щергина… Так что там о моих родителях?

Его слова произвели эффект разорвавшейся бомбы. Феофания открыла рот и потрясенно вытаращила глаза.

– Погоди-ка… Что ты сказал? – нервно переспросила она. – Княгиня Щергина?

– Верно. Ты с ней знакома?

– Но ведь она давно мертва!

– Мадам Анаит вернула ее к жизни, дав ей новое тело. Она сотворила этот ритуал по просьбе Ипполита Германовича.

– Черт! – воскликнула Феофания, всплеснув руками. – Тысяча чертей! Бестужев и правда сошел с ума! Как он мог решиться на такое? Это ведь строжайше запрещено всеми законами магии.

– Похоже, запреты его мало беспокоят, – сказал Денис и глубоко вздохнул.

Теперь, когда заклятие Лич потеряло силу, ему даже дышать стало гораздо легче.

– Нельзя возвращать умерших! Они всегда приходят… другими! Опасными для всех окружающих…

– В этом я уже убедился. Не знаю, какой она была раньше, но теперь это спятившая убийца, от которой лучше держаться подальше.

– Но чего же добивается этот мерзавец Бестужев? – не унималась гадалка.

– Хочет собрать семь обскурумов. За этими кубами он и отправил нас в Зерцалию.

Феофания схватилась за голову.

– И правда спятил, – выдохнула она. – Сколько он уже собрал?

– Три.

– Плохие, очень плохие новости! – Женщина заметалась по темному пространству у внешнего круга пентаграммы. – Так вот о чем предупреждали карты… Теперь и правда жди беды… Следует остановить этого гада, но одной мне точно не справиться, особенно если его поддерживают Анаит и Ольга Щергина. Нужно подумать, что предпринять… Для начала необходимо вернуть к жизни Алекса.

– Так зовут твоего друга из Зерцалии? – уточнил Денис.

– Друга? – Феофания задумчиво посмотрела на Чернокнижца. – Да, пожалуй, можно и так его назвать. Но только не при нем, а то он сразу возомнит о себе невесть что. Как же вернуть его к жизни? Как оживить стеклянную статую?

– Я не особо разбираюсь в зеркальной магии, – признался Чернокнижец. – Но Агата приволокла оттуда целую сумку, набитую разными порошками, зельями и снадобьями. Может, и правда какой-то из этих порошков способен вернуть остекленевшего человека к жизни. Но вот только какой? На мой непосвященный взгляд, они все выглядят одинаково.

– И где сейчас находится эта сумка?

– Осталась в белогорском особняке Бестужева. Возможно, Ипполит Германович уже наложил на нее свои лапы.

– Мне нужно ее заполучить, – заявила гадалка.

– А ты разбираешься в этих порошках? – осведомился Денис.

– Нет, но я должна хотя бы попытаться сделать что-то. Я обязана его спасти. И ты должен мне в этом помочь.

– Не раньше, чем ты исполнишь свое обещание. Теперь настал твой черед откровенничать. Расскажи мне о родителях! – потребовал Чернокнижец. – Или я с места не сойду.