Нечаянная для волка-одиночки (СИ) - Зайцева Ирина Александровна - Страница 5

— Про… — Начала я, но вовремя закашлялась. Переспросить последнюю фразу так и не получилось. А девчонка тарахтела без умолку, успевая быстро передвигаться в пространстве и приводить в порядок теперь уже относительно чистое помещение.

— А. Не бери в голову. И молчи. А то голос так и не восстановиться. Надо ж было так орать! Даже я проснулась. Хорошо, асья нас никого на тот двор не пустила. Кровищи там было не меряно. Служки полдня после того, как стражники ушли, туда воду таскали, чтобы отмыть, как следует. А то последних посетителей без завтрака твой крик разогнал. А ну! Нам работы меньше было. Зато вечером… — Она говорила о нескольких смертях рядом, как о чем-то обыденном и досадном. У них, что? В порядке вещей подобные происшествия?  Я опять выпрямилась от бадейки. Посуда была почти домыта, а расторопная Кари уже перетаскала ее и разместила на стеллажах возле одной из дверей. Там же стоял узкий стол. Явно предназначенный для раздачи готовых блюд. Огромные даже не кастрюли, а чаны мы домывали вместе. Как ни странно, ни один из них не был таким закопченным, как чаны с кипятком над углями камина.

Теперь, когда порядок в кухне был восстановлен, стала видна и поточность производства. А повар, как его там, Карил, кажется, свое дело знает! Расположение разделочных столов было максимально удобным. Я бы поставила так же.

Мы уже сидели за чисткой непонятного овоща, по виду больше похожего на картошку или топинамбур, но с ярко фиолетовой мякотью. Во втором мешке нас ждал явно лук. В третьем нечто больше похожее на черную редьку. Нож мне Кари подала ненамного удобнее, чем тот, которым я скребла стенки шайки для мытья посуды. Эти емкости называли именно так.  Я по привычке поискала глазами оселок для правки лезвия, и не найдя, поправила его о камень, выступающий из кладки камина. Кари с удивлением смотрела на мои манипуляции, но вопрос, висящий в воздухе, так и не прозвучал. Бережет мое горло? Возможно. Значит, спросит потом. Надо быть осторожнее с действиями. Нож стал не намного, но острее. Его непривычная форма мешала работать проворнее. Но это к лучшему. Уж не знаю, насколько работящей и умелой была моя предшественница, которую я вынуждена изо всех сил сейчас изображать, но показывать себя настоящую было чревато.

Монотонность работы и замолчавшая вдруг Кари вернули мои мысли на старые рельсы. Мне уже показалось, что я ухватила за хвост мелькнувшую догадку, но тут тишину нарушили тяжелые шаги.

— Ух ты! Вчерашняя спящая сегодня уже к делу приставлена. — Ехидное замечание заставило поднять глаза от непослушного ножа. Высокий шатен в поварском колпаке был больше похож на Илью Муромца по телосложению. Могла бы попробовать сравнить и на лицо, но Муромца без бороды ни на одной картинке не видела. А так. Не Бред Пит, конечно, но и не Квазимода. Нормальный сердитый мужик. Который не упустил возможности кинуть еще пару камней в мой огород. — И даже нож в руках держать может, не только орать. Ну, кухня тебе — не тарелки по залу таскать, тут работать надо. Не будешь справляться, обратно на раздачу прогоню. Мне здесь лентяйки не нужны. Кари, нюх потеряла? Это чего камин еще не горит?

Кари отпустила уже нож в бадью с начищенными овощами, чтобы броситься исполнять распоряжение повара. Но в этот момент в проеме двери появились двое. Вот ей богу, парочка из ларца, одинаковых с лица, из мультика про Вовку в тридевятом царстве. Разве что одеты не так красочно.

— Ах, вот вы где, шалопаи! Кто за вас вашу работу делать будет? — Кари села обратно и сжалась в комочек, быстро стругая ножом шкурку с очередного овоща. А парни, поняв, что на сегодня они явно проштрафились, придя в кухню позднее шефа, быстро распределили работу. Один рванул к камину, второй к ведрам с грязной водой. Шеф же, еще раз грозно рыкнув на всех сразу, подошел к центральному столу с каменной столешницей. И тут началось такое, что слабо вписывалось в рамки моего земного сознания. Это что? Не стол? Сенсорная плита? Или плита с сенсорным управлением? Но тогда почему руки мужчины не касаются камней? Пока я наблюдала за манипуляциями Карила, под рукой которого вспыхивали какие-то иероглифы, в камине уже загудел огонь, на одном из столов появилось пол туши, или крупного барана или какого-то другого животного, но явно не свиньи. Мясо было довольно темным. А для говядины тушка мелковата. С олениной я дела не имела, конечно, но не исключено, что это мог быть и олень. А на плите одна за одной встали сковороды и чаны с водой.

Если бы не Кари, ткнувшая мне в бок, я бы засмотрелась. Потому что Карил не работал, он священнодействовал. Мясо и овощи, словно сами собой, нарезались и разлетались по нужным кипящим и шкворчащим  емкостям. Вот уже и запахи сменились на более аппетитные. Но наблюдать действительно было некогда. Мы носились по поручениям Карила, как угорелые. Вернее, бегали все больше Кари и Адиль, которая появилась словно ниоткуда, но бодро вписалась в происходящее в кухне действо. Мне досталась более прозаическая роль. Я разбирала крупу, чистила мелкий лук и другие незнакомые и похожие на нормальные земные овощи. Вернее, похожи они были внешне, а вот запахом и вкусом отличались кардинально. В конце концов, я перестала даже пытаться определить, почему к мясу в гарнир кладут поджарку из корней одуванчика, зеленой моркови и хрена (на вид это были именно они), а к рыбе — какое-то подобие гречневой крупы с подливой из той самой фиолетовой картошки. Перекусывали мы на ходу. Варево, которое по виду и вкусу было супом, действительно было малоаппетитным чисто внешне, но в горячем виде довольно вкусным. Вчера такой суп мне принесли уже почти остывшим, может, поэтому непривычный вкус и консистенция вызвали такое отношение к местной кухне. Или сегодня уже постоянная суета и довольно приличная нагрузка стали причиной отличного аппетита, когда ешь, не особо разбирая вкуса, лишь бы быстро и сытно.

Уже вечером, проваливаясь в сон, я поняла, какой объем работы мы провернули. Не знаю, сколько посетителей прошло через зал, но точно больше пары сотен голодных прожорливых мужиков, судя по объему приготовленной еды и количеству перемытой за день посуды. Именно от того, что здесь многое приходилось делать вручную, используя неудобную и непривычную для современного мира кухонную утварь, еще вчера я бы свалилась без рук и ног уже к обеду. Сегодня же у меня хватило сил спокойно дойти до своей комнаты и даже немного привести ее в божеский вид.

Следующее утро было таким же ранним, а день мало отличался от предыдущего. Уже день на пятый я почувствовала себя в шкуре героя фильма «День сурка», яростно желая вырваться из круговорота однотипных событий. Хорошего во всей этой круговерти было одно. Я не чувствовала особой физической усталости. Только моральную неудовлетворенность и желание, наконец, помыться и сменить хотя бы нижнюю рубаху. И еще постоянное недосыпание. Последние посетители уходили поздней ночью, и на сон оставалось чуть больше четырех часов.

Неожиданно,  спустя примерно неделю, мне был выдан после обеда чистый комплект одежды и постельного белья. К прочим радостям меня отпустили часа за два до окончания нашей повинности и показали дорогу в купальню. Рослая, крепко сбитая женщина с походкой смертельно уставшего путника забрала мое белье с края корыта  с теплой водой, которое гордо именовалось здесь ванной, выдала мне посудину с жидким мылом и показала, как сменить воду после того, как вымоюсь. Скатывать с себя остатки мыльной воды полагалось с помощью стоящих рядом кувшинов. К счастью по времени меня не ограничили, и я смогла отдраить себя по максимуму, стараясь смыть кухонные запахи и недельную грязь.

Абсолютно счастливая, я пробралась в свою каморку и с наслаждением растянулась на чистой кровати. Но сон почему-то не шел. Зато вдруг пришло осознание: всю неделю я почти не думала о той вечеринке, после которой я оказалась на этой каторге. В редкие минуты отдыха от чистки овощей, разделки мяса, мытья посуды и чистки огромных котлов я все еще пыталась вспомнить тот роковой вечер. Все, что удалось — дословно восстановить загаданное желание. Все время что-то или кто-то мешал. А сегодня мысли вдруг как-то стройно прошлись по цепочке воспоминаний. Лица, костюмы, маски, случайно подслушанные фразы, которые всплывали в памяти, словно сами по себе, вырисовывая вечер во всех подробностях.