"Библиотечка военных приключений-2". Компиляция. Книги 1-22 (СИ) - Насибов Александр Ашотович - Страница 129

— Что же вы молчали до сих пор? — просиял Вяльцев, — Я сейчас же поеду к нему.

— Пожалуйста, я с удовольствием выпишу вам пропуск…

— Простите, майор, какой пропуск? Разве в больницу нельзя пройти без пропуска?

— Рочев переведен в военный госпиталь, Игорь Сергеевич.

— Почему? — удивился профессор.

— Постараюсь вам объяснить. Дело в том, что о невиновности Рочева пока известно только, нам с вами и офицерам моей группы. Остальные уверены в обратном. Необходимо укре-

< Отсутствуют страницы 49–50 >

лось, могут лишь сейсмостанции, расположенные в радиусе нескольких тысяч километров. Наша станция расположена именно в этом радиусе. Таким образом, те, кто дал указание похитить сейсмограмму, считают, что они смогут скрыть это испытание от народов; отсюда и задание «морскому орлу». Врагам удалось похитить сейсмограмму — это минус в нашей работе. Однако и похититель, и его хозяева просчитались. Дело в том, что наши сейсмостанции способны зарегистрировать атомный взрыв и на гораздо большем расстоянии.

Офицеры, для которых значение и ценность похищенной сейсмограммы были до этого не совсем ясны, понимающе переглянулись.

— Что же предпринял враг? — продолжал майор. — В апреле на станции начал работать новый вахтер Иван Семенович Солдатов, иди дядя Ваня, как стали называть его там. В ночь с тридцатого июня на первое июля дежурить на станции должен был другой вахтер, но накануне он внезапно заболел. Его заменил Солдатов. Кстати, забегу вперед. Дядя Ваня живет в нашем городе давно, до перехода на станцию работал на хорошо оплачиваемой работе, а вот справки о его работе в других городах подделаны… Что же делал этот вахтер во время ночного дежурства? Он видел, что Рочев обратил внимание на странную сейсмограмму и вызвал на станцию профессора Вяльцева. Он подслушал из коридора разговор, во время которого Рочев просил профессора дать ему сейсмограмму для изучения. Наконец, он видел в замочную скважину, — а это очень легко сделать, я проверял, — что Рочев спускался с папкой в подвал и ушел оттуда со свертком, по формату очень похожим на скрученную в трубку сейсмограмму. Солдатов решил пойти вслед за Рочевым и, воспользовавшись темнотой и шумом бури, — помните, какая была ночь, — убить молодого ученого и таким образом выполнить задание своих хозяев. А теперь представьте себе разочарование шпиона, когда тот нашел в кармане Рочева не сейсмограмму, а листы его диссертации. Видимо, в этот момент Солдатову и пришла в голову мысль навести подозрение на сейсмолога. Он возвратился на станцию, проник через коридор в «чуланчик», спустился в подвал, взял из папки, оставленной там Рочевым, сейсмограмму и вложил в нее листы диссертации. Далее шпион попытался замести следы, причем замести буквально. «Чуланчик» больше месяца не убирался, и возле запертой двери, ведущей в коридор, безусловно, остались следы Солдатова. Поэтому ранним утром он предпринял генеральную уборку всего помещения станции, в том числе до блеска натер пол в «чуланчике». Однако преступник не учел двух обстоятельств. Во-первых, показания сейсмографов, приборов весьма чувствительных, неопровержимо свидетельствуют о том, что после Рочева в подвал станции кто-то спускался. Установлено, что дежурный по станции там не был, никто из посторонних проникнуть, в дом также не мог; решетки на окнах в порядке, дверь была на засове. Следовательно, вывод может быть только один: в подвал спускался вахтер. И второе: лестница, ведущая вниз, новая, сделана недавно и не совсем аккуратно. В ступеньках много заусениц и заноз. Там-то я и нашел, — помните, Тимофеев, — несколько крохотных комочков серовато-черной шерсти. Лабораторный анализ показал, что это шерсть от валенок. Солдатов — единственный из сотрудников станции, который даже летом ходит в валенках, видимо, у него ревматизм. Таким образом, можно считать абсолютно доказанным, что похититель сейсмограммы не кто иной, как Иван Семенович Солдатов. Вот и все, что я хотел сказать вам, товарищи. Решение таково: Солдатова временно оставить на свободе и установить за ним наблюдение. Он и его сообщники должны навести нас на след «морского орла». Вам, лейтенант, — обратился Страхов к Мамедалиеву, — было поручено выяснить, с кем встречался Солдатов за последние два дня. Доложите о результатах.

— Слушаюсь, — Мамедалиев встал. — Солдатов, товарищ майор, эти дни сидел дома, ему ведь полагается отгул за два ночных дежурства подряд. А гости у него были — шесть человек, скорее даже не гости это, а по делу люди заходили. Солдатов в свободное время сапожничает, чинит старые ботинки, туфли, сапоги, и к нему приходили заказчики. Пять посетителей удалось установить. Среди них шофер такси Маневич. Он представляет для нас интерес.

По воскресеньям Юрочка позволял себе небольшую роскошь — обедать в ресторане «Золотой берег». В этой ежевоскресной процедуре все импонировало ему: и «добрый день» солидного швейцара, и приветливые улыбки официанток, и прохлада полупустого зала, и ослепительная белизна скатертей, салфеток, приборов, а главное — ощущение самоуважения и солидности, которое неизменно возникало у него, когда он становился центром бесшумной ресторанной суеты.

Можно было вообразить себя собственным корреспондентом центральной газеты и даже писателем, а не самым молодым сотрудником заводской многотиражки, заметки и корреспонденции которого большей частью идут в корзину. Правда, редактор частенько повторял ему, что путь к мастерству газетчика тернист и лежит через горы выправленных авторских материалов, что с умением писать люди не рождаются. Интересно, что он скажет о последнем очерке «Токарь-виртуоз» с двумя великолепными фотоснимками? Юрочка вынул второй экземпляр и еще раз со смаком прочел наиболее выигрышные места:

«И вот намертво закреплен новый резец — результат долгих месяцев упорных поисков, вдохновенных находок и тяжелых разочарований. Стремительные завитки металла заструились из-под резца. Тонкие, нервные пальцы Н. Короткое а…»

— Простите, здесь не занято? — прервал чтение приятный уверенный голос.

— Да, да, пожалуйста, — рассеянно ответил Юрочка и поднял глаза. Прямо на него смотрел черный с голубоватым отливом кружок объектива «Эльмар». Объектив резко нырнул под стол, и перед глазами возник с виду благообразный, солидный человек средних лет. Седоватые брови приятно оттеняли голубизну его глаз, полные, сочные губы кривились в благожелательной усмешке.

— Я вам, кажется, помешал?

— Нет, нет, что вы, пожалуйста, — поспешно проговорил Юрочка, убирая листки в карман. — Простите, не откажите в любезности, какой у вас аппарат? — вдруг выпалил он и страшно смутился.

— О, вы, я вижу, настоящий любитель! — добродушно протянул сосед по столику, снимая с плеча камеру, и словоохотливо пояснил — «Кодак», экспериментальная модель. А каким вы работаете?

— «Зорким-один», — пренебрежительно поморщился Юрочка, нежно ощупывая многочисленные механизмы, смонтированные на крупной, обтянутой коричневой кожей камере. Назначения большинства из них он себе просто не представлял.

— А где экспонометр? — спросил он, недоуменно заглянув в видоискатель.

— Установка скоростей автоматическая, по фотоэлементу. Объектив качающийся. Все механизмы действуют от часовой пружины.

Владелец чудесного аппарата со смаком перечислял его поразительные достоинства.

— Да, — умеют, знаете, за границей вещи делать, — заключил он. — Давно фотографией занимаетесь?

— Да нет, стаж маленький. Я, видите ли, журналист, так что начал снимать по необходимости, а потом увлекся.

— В «Приморской заре» работаете? — с уважением осведомился собеседник.

Юрочке мучительно захотелось ответить «да».

— Нет.

— В областной комсомольской газете?

— Нет, — и так же пренебрежительно, как о своем «Зорком», добавил: — В заводской многотиражке.