Сонный лекарь 7 (СИ) - Голд Джон - Страница 12

Личная жизнь сильных одарённых — это всегда их личный выбор. Палата Лордов не указывает, кому с кем спать, и от кого будут рождаться дети.

— Мама всегда ценила усилия, а не врождённый талант или уже имеющееся богатство, — глазки Нереи заблестели, и она смущённо отвернулась. — Вот ведь, мам-м-ма! Если посмотреть на тебя, то я, кажется, только теперь начала понимать её выбор. Наблюдать за тем, как выбранный тобой мужчина чего-то добивается, намного интересней, чем просто купаться в роскоши и тени его регалий.

— Девушки! — шепчу я с возмущением. — Деньги им, фи. Фамилия не та. А вот впечатления от мужчин… вот их всегда нужно побольше.

— А ещё характер! — Нери, прислонившись ко мне всем телом, кивком указала на сетру, идущую к алтарю. — Перси всегда нравились мужики с властным характером. Такие, чтобы когда в дом заходит, так от него сразу ощущение самцовости по всем комнатам расходилось. Прям чтобы ухх!

— А Роберт? — шепчу, наклонившись к уху девушки. — Когда ты сказала про отца, я сначала подумал про него. Уж больно… близкие у вас отношения.

Нери тихо вздохнула.

— В каком-то смысле так и есть. Когда мы с Перси сами ещё учились в институте Роберта, он взял нас под свою опеку. Заменил отца, которого нам не хватало. Хлопотал, отчитывал мальчишек, нам с Перси тоже втык вставлял, говоря, что раз сильные, то не должны задирать других. Кого-то слабого мы бы и слушать не стали, но Роберт… он нас, считай, как своих дочерей растил все эти годы. Сильный, с принципами, уважал нашу маму. Потом ещё и под своё крыло пустил, когда мы пошли преподавателями в его институт. Своих-то детей и внуков у него нет.

Вот как? Мир знал Оппенгеймера другим. «Учёный, посвятивший жизнь науке». «Вечный соперник Аталанты Силлы». На деле же у него была «семья». У нас в Российской Империи его бы любой назвал крёстным для обеих дочерей Силлы.

…

Никто не знает, как чувствовал себя Оппенгеймер в этот самый момент. Ведя Персефону к алтарю, профессор сердцем ощутил всю гамму чувств отца, «передающего судьбу своей дочурки в руки другого мужика».

[Алекс Трель… да что за имечко такое?] — бурчал про себя профессор.

Жених в парадной военной форме стоял у алтаря. Полковник Трель улыбался, как самый счастливый в мире будущий супруг. Профессор впился в него своим фирменным взглядом.

[Если Перси придёт ко мне в слезах… Я тебя из-под земли достану!]

Алекс, пободавшись с ним взглядами, коротко кивнул. Самцы признали друг друга.

Тысячи вспышек новомодных фотокамер запечатлели момент, когда восставший из мёртвых профессор проводил к алтарю старшую из дочерей Силлы.

— Оппенгеймер! — шептали журналисты. — Тот самый профессор из Пруссии, что пропал двадцать лет назад.

— Он пришёл с Лордами, — его коллега, закусив язык, стал что-то торопливо записывать в блокноте. — Вот бы заполучить эксклюзивное интервью! Возможно, Штаты скоро обзаведутся новым архимагом [8].

Третий журналист, вытянув голову, взглянул на процессию, идущую вслед за невестой.

— Орки, аномальные войска русских, целители из Поднебесной и Европы… Судя по составу, Довлатов опять чего-то учудил.

Уже этим вечером все новостные таблоиды Соединённых Штатов будут кричать о том, что за минувшие двадцать лет Роберт Оппенгеймер внешне ни капли не изменился. Всё тот же суровый взгляд, худощавое телосложение и немного нервная реакция на любые прикосновения. Но вот аура новоявленного архимага [8] намекала на то, что изменения всё же есть.

Несмотря на показательное внешнее спокойствие, Роберт находился в сильнейшем, просто невыразимо сильном стрессе. Всего час назад он прорвался в архимаги [8]. Разум профессора корёжило, сминало и размазывало из-за появления в духовном теле нового слоя. Истинные эмоции и новые ощущения пробивались даже сквозь «Фокус», наложенный на сознание.

Роберт чувствовал, видел и ощущал то, чего раньше не мог заметить. После прорыва в архимаги его шестое чувство одарённого заработало, словно оголённый нерв.

Как адепт пространства, профессор всеми фибрами души… вот прямо тут, в церкви, ощутил скрытые аспекты Лордов. Колоссальный вес «Крепости» Вудро Маршала! Сжатую мощь «Газетчика» Захари Кавендиша. Бурлящее пламя и щупальца «Пожарника» Питера Рэдклифа. Одним своим присутствием эта троица незримо подавляла других одарённых… кроме разве что орка, скучающего в углу.

Только сам войдя в новый ранг, Оппенгеймер понял, насколько невероятны эти люди — архимаги [8]. Для становления архонтом [6] одарённый должен чётко знать, кто он есть. Для перехода в абсолюты [7] — иметь выраженный индивидуализм. Жадность, грубость, трусость, альфачество — любая нестандартная черта характера, ставшая одним из столпов личности, делает абсолюта таковым. Но с архимагами [8] всё иначе — одного врождённого потенциала, эликсиров и сильной Власти уже мало. Нужно нечто в разы больше, чем ты сам, дабы прикоснуться к стене, разделяющей высочайшие ранги.

Погружающиеся в глубокую тантрическую медитацию абсолюты [7] чувствуют эту стену едва ли не как физический объект. Словно ты, изморённый жаждой путник, бредёшь по жаркой пустыне и вдруг доходишь до океана. Вкус глотка воды, грохот перекатывающихся волн в десятки раз больше человеческого роста, чудовища, таящиеся в его глубинах — ранг архимага [8] это и есть океан на фоне человека. Переплыть, покорить, усмирить, испить, пролететь над его гладью, смешав свой ветер и его муссонные потоки — каждый абсолют, коснувшийся этой стены, находит свой путь покорить стихию.

« Я приручил волны, — как-то раз поделился призыватель-архимаг [8] Хаймер Гаус. — Границу между рангами я видел, как меняющиеся песчаные барханы. Всё живое имеет ритм, повадки, правила поведения. Такой мой путь! Приручить всё живое. Даже если это будет целый мир».

«Стена? – на одной из закрытых вечеринок Комитета немного выпившая Аталанта рассказала Роберту свой опыт. — Саванна, полная зелёной травы и животных, с огнями цивилизации на горизонте. Всё сущее часть мира. Вода, земля, воздух, находящийся над ними. Почему я должна отказывать себе в праве править тем, что находится в МОЁМ пространстве? Мне помогла пословица. „Держи богатство в кулаке на расстоянии вытянутой руки от сердца“. Понимаешь? Я не слилась со своей стеной, как другие архимаги, а заявила свои права на неё».

«Роберт, ты всё никак не можешь понять того, что видишь. Я топлю за Жизнь, — Язва сплюнул на пол. — Слюна, земля, якобы безжизненный камень под ними. Жизнь есть везде. У меня это была самая что ни на есть стена из камня. Её нельзя было пробить, поднырнуть снизу или перелезть. Я покорил эту хреновину изнутри, поняв, что в ней тоже есть Жизнь. Я её понял, прочувствовал и прошёл насквозь. До сих пор чувствую корни, жуков и сосуды, пронизывающие эту незримую преграду».

Сейчас, войдя в ряды архимагов [8], Роберт на собственной шкуре прочувствовал, что ни одна полученная подсказка не имела смысла. Шелуха, скрывающая правду, скрытую за правдой!

[Нельзя стать кем-то большим, чем абсолют [7], желая силы лишь ради самого себя.]

Хайрем и призываемый им легион чудовищ…

Язва, лечащий членов Комитета Силлы…

Аталанта, ведущая за собой весь мир…

Все они желали силы архимага [8] не ради себя, а ради других! Ради вызовов, которые им готовили грядущие Сопряжения Миров.

Действующие патриархи, состоявшиеся основатели родов, лидеры объединений одарённых и целых государств — Комитет Силлы стал сборищем настолько невероятных людей, насколько это вообще возможно. Теперь, прочувствовав это на себе, Роберт наконец-то осознал, сколько удивительных личностей Аталанта собрала вокруг себя.

[И теперь ты ушла в мир Унии… без меня. За кем же мне теперь идти, Атти?] – с тоской на сердце профессор передал невесту в руки жениха. — [Посмотри, как выросли твои прекрасные дочурки. Не успел я и глазом моргнуть, как они стали наступать нам с тобой на пятки. Два прекрасных цветка-абсолюта!]