Секс и ничего личного (СИ) - Ясная Яна - Страница 28

— Прошу!

И, проходя вслед за Вивом к учебному месту, бросила украдкой взгляд на пакет. Мысль плюнуть на учебу, и провести приятный вечер выглядела так соблазнительно…

Но я сурово одернула себя. Я сказала! Я кремень!

И вообще, у нас с гросс Теккером договор, а он не так давно учиться более-менее нормально стал, и если сейчас пустить ситуацию на самотек, он же обратно скатится, а он же на самом деле старается. Ну, не ради же одного только секса он так серьезно впрягся в работу?

Мысль о том, что гросс Теккеру всё это действительно нужно, что мои усилия — это больше, чем повод потрахаться, и их по достоинству ценят, грела. Прибавляла сил, чтобы после не самого простого дня погрузиться в учебный процесс.

Телефон быстро и безупречно сформировал световое облако, и, повинуясь моим командам, развернул в нем учебник по международному праву, добытый из академической магической библиотеки — не потому, что у меня этого учебника не было, а потому что я еще не наигралась в эту игрушку.

Мельком отметив, что иногда и от магов с их магией бывает польза, я зачитала вслух:

— Билет первый, первый вопрос. “Международное право. Определение”.

Мы учились.

Старательно и вдумчиво.

Мы правда учились!

Ну, не знаю я, как оказалась у него на коленях!

Сначала это были мерные поглаживания в такт моим объяснениям. Я заподозрив, что эти самые объяснения пролетают гросс Теккера насквозь, не задерживаясь никоим образом, потребовала, чтобы Вив повторил, что я ему рассказывала, и, хотя он беспрекословно подчинился, стало только хуже:

— По кругу участников международные договоры классифицируются на двусторонние и многосторонние, — послушно бубнил мне в ухо гросс Теккер, обжигая дыханием щеку и завиток ушной раковины, ставший каким-то невероятно чувствительным.

А ладони, только что довольно невинно гладившие мои бедра ближе к коленям, поползли выше. Туда, где ноги сходились (или расходились, как посмотреть). Нырнули между ног, поступательным движением туда и обратно, размяли внутреннюю поверхность бедра… Стиснули — и отпустили. Снова — стиснули и отпустили.

Остановить его? Да, это было бы правильно. Это было бы рационально и разумно.

Я выбрала менее разумный, но более приятный вариант: не обращать внимания. Игнорировать.

Игнорировать гросс Теккера в таком настроении сложно, но нам ли бояться сложностей?

И убедившись, что мои старания не пропадают втуне, а объяснения каким-то чудом все же оказываются услышаны, я продолжила стараться и объяснять.

И игнорировать.

Игнорировать было труднее всего.

— Для сотрудников дипломатического представительства действуют следующие личные иммунитеты и привилегии…

В этот самый момент Вив лизнул мою шею, и невесомое движение его языка от основания шеи до линии челюсти на короткий миг выбило все мысли из моей головы.

Я охнула. Собралась, и продолжила:

— Первое: неприкосновенность личности и жилища…

Вив протиснул руку между моих бедер, и ребром ладони потер шов на джинсах.

Ладно, признаем, не обращать внимания на это у меня получается плохо.

Я поерзала у него на коленях, ощущая задницей выпуклое и твердое, и гадая, хватает ли ему сейчас крови на мозг.

— Тебе не нравится? — хриплым шепотом уточнил Вив.

Мне нравится, мне очень нравится! Я просто в образовательный эффект не верю напрочь! И я бы даже сказала ему об этом. И прекратила бы. И пересела бы на свое место… Но как раз в этот момент Вив стиснул мою грудь.

Я охнула, и выгнулась навстречу этому весомому аргументу, и прижалась затылком к плечу гросс Теккера, твердо решив, что “еще чуть-чуть, и остановлю”, а пока что полностью отдавшись движению чутких пальцев, тискающих меня сквозь одежду и белье.

Я его остановлю.

Я его точно остановлю!

Вот сейчас, да, еще чуточку, еще чуть-чуть!

… мне помешал телефонный звонок, ворвавшийся в комнату, наполненную звуками нашего хриплого дыхания, общего на двоих.

А так бы я его конечно остановила!

Вив, некоторое время сидевший вцепившись в меня абсолютно неподвижно, все же взял трубку.

— Да? Слушаю.

И это звучало отрывисто, но прилично.

Несколько секунд молчания, пока собеседник говорил что-то, неслышное мне, а потом теккеровское:

— Хорошо. Я понял.

Еще несколько секунд тишины в моей комнате — а потом Вив положил трубку.

И обреченно застонал мне в шею, стиснув бедра.

— Что-то случилось?

— Отец вызывает домой. Прямо сейчас и бегом. — Он слегка отстранился с совершенно несчастным лицом, которое вдруг просветлело. — Кэсс, а Кэсс... — руки проскользили вдоль бёдер и ощутимо приятно стиснули ягодицы, а мурлыкающие нотки в голосе пустили дрожь по всем нервным окончаниям. — А может быть я быстренько?..

В томном наваждении я не сразу поняла, что он говорит, а когда поняла, оскорбленно взвилась:

— "Быстренько" ты в супермаркете на кассе расплачиваться будешь, а я не для того в эту голову сейчас битый час знания вколачивала, чтобы он мне тут "быстренько"!

Гросс Теккер втянул голову в плечи, спасаясь от моего праведного негодования и возможного рукоприкладства, но я, увидев его пристыженную физиономию (как у кота, застуканного на обеденом столе до того, как бедная киса успела оттуда спрыгнуть), уже остыла.

Только проворчала:

— Ты мне ещё скажи “Я туда и обратно!"...

Вив расхохотался, уткнувшись мне в шею — и пуская волны приятной дрожи по всем нервным окончаниям, не успевшим еще успокоиться.

А потом выдал, откинувшись на стуле:

— Надеюсь, мне никогда не придется работать с международным правом. Потому что от международного права у меня до конца жизни вставать будет!

Вивьен

Отец выдернул меня загород.

Нет, жилье в столице у нас тоже имелось, но сердцем семьи, родовым гнездом, был именно этот старый особняк. “Загород” стал условным, столица за века расползлась и всосала в себя окрестные территории, так что старый дом, вместе с другими такими же старыми особняками и новыми коттеджами, давно уже находился в городской черте, а окружающий его лес стал парком, но в семье это определение закрепилось.

Сторожевое заклинание такое же старое, как и сам дом, пропустило меня внутрь. Холл, лестница на второй этаж, отцовский кабинет.

— Пей, — о полировку стола стукнул граненый пузырек с характерной пломбой на пробке.

Магическое зелье.

Вместо приветствия.

Раз так, я тоже на вежливость не стал тратиться, и скривился:

— Опять? Отец, я уже пил отворот.

— Пей, я сказал! — Раздражения в родительском голосе добавилось. — И не сравнивай ваши студенческие самопальные отвороты с надежным средством от серьезного мага.

Жизнь стремительно окрашивалась в скорбные тона: если “самопальный студенческий отворот” Лагранжа оставил меня без маленьких удовольствий на два дня, то как долго продержится побочка у “надежного средства от серьезного мага”?

Ладно. Сейчас, накануне сессии, все равно не до развлечений. Буду учиться в долг, а на каникулах вытащу Морель на неделю куда-нибудь, и вдумчиво рассчитаюсь!

Уныние немного отступило, и я взял пузырек.

— Отец, ты действительно думаешь, что я под приворотом? — не скрывая скепсиса, уточнил я, ломая мерцающую силой печать.

И, запрокинув голову, вылил вязкую жидкость в рот.

— На самом деле, нет, — неожиданно миролюбиво отозвался отец, не сводя с меня какого-то исследовательского взгляда. — Зелье — это так, на всякий случай. Перестраховка. Но если бы вдруг оказалось, что тебя действительно опоили, я бы заподозрил, что девушка на содержании у твоей матери.

Я поперхнулся отворотным от неожиданности, закашлялся, а отец с подкупающей живостью продолжил:

— Сам посуди: сын поумерил гулянки, взялся за ум, наладил учебу! Оказалось, кстати, что младший-то у нас не такой уж обалдуй — терр Мулья в очень одобрительном ключе о твоих успехах отзывался. Звучит, как наши с мамой сбывшиеся мечты. Согласись, стоит того, чтобы заплатить девице с приворотом!