Я тебя люблю, и я тебя тоже нет - Адлер Соня - Страница 39

• Предыдущая
• 39/47
• Следующая

Я обняла ее.

— Хорошо?

Тут краем глаза я увидела, как из комнаты вы шла Зулька. Увидев нас, она не останавливаясь про шла мимо и вышла во внутренний дворик конторы. Анька крепче прижала меня к себе.

— Ладно, Ань, езжай домой. Она не двигалась.

— Аня…

Она оторвалась нехотя, но послушно. А я так хо тела, чтобы она скорее ушла, оставив меня с Зулькой, что даже не было места для жалости.

— Все будет хорошо. Уедет Зулька, и мы поговорим. Обо всем поговорим, да?

Она молча взяла рюкзачок, потом, повернувшись, быстро впилась поцелуем в мои губы и, махнув рукой, пошла к выходу.

— Пока! — Тихо крикнула я ей вслед.

— Не скучайте, — не оборачиваясь, кинула она и ушла.

Я выскочила во двор. И не увидела Зульки.

— Зуля! — Начиная беспокоиться, я оббежала небольшой дворик и заглянула за стоящий во дворе гараж. Она была там. И плакала, прислонившись к его металлической стенке. Я подошла и обняла ее, наслаждаясь близостью наших тел.

— Идем домой!

Несколько следующих дней мы провели одни с Зулькой. Аньке я не звонила.

Днем мы почти не вставали с постели, а теплы ми ночами гуляли по уставшему от дневной жары городу, валялись на лавках, глядя в небо и уходя в космос; я слушала Зулькины песни, а она мой философский бред.

Нас было двое.

Следующая неделя Зулькиного пребывания в Кырске уходила в небытие. Зулька взяла обратный билет.

Мы жадно любили друг друга в последнюю нашу ночь, как вдруг неожиданно раздался звонок в дверь.

Сначала я решила, что мне показалось. Но Зулька тоже услышала его.

— Ирка, звонок!

— Что за ерунда? Если это Инга, у нее есть ключи… Сколько времени?

— Три почти.

— Будем открывать?

— Наверное. Я открою, — и она, не спеша натянув на себя майку, вышла из комнаты.

Я ждала, недоумевая. Вошла Зулька.

— Это Анька.

— Кто?

— Анька пришла.

— О, господи! Откуда она?

— Не знаю. Мокрая вся… и пьяная, по-моему.

— Блин! — Я поднялась и, быстро нацепив на себя что-то, вышла.

Анька в прихожей неуклюже сдирала с себя кроссовки, теряя время от времени равновесие. Я остановилась, рассматривая этот процесс.

— Привет! — Увидев меня, с нетрезвым энтузиазмом промычала она.

— Здрасти! И откуда ты такая?

— А мы в Енисее купались! — Скинув, наконец, кроссовки, она неуверенно выпрямилась, и я заметила, что ее джинсы темные от воды.

Вышла Зулька, молча наблюдая.

— Сдурела? — Я начала злиться. — Что за глупости?! У тебя крышу сорвало??

— Ага! — Она протопала мимо меня, поворачивая на кухню. — Почему бы и нам глупости не поделать? — И она скрылась на кухне.

Я взглянула на Зульку и пошла за ней.

Анька сидела на корточках у мусорного ведра под раковиной, прислонившись к стене и уронив голову на руки..

— Что случилось?

— Ничего! — Пьяно ответила она. — Все замечательно!

— Почему ты не дома? Где ты была?

— Гуляла! Целовалась!

— С кем?

— С девушкой!

— Я потрясена. Так, ладно, давай в горячий душ и спать, — я подошла к Аньке и взяла ее за руку.

Она вырвалась.

— Не хочу! Я здесь буду. Здесь так хорошо… — и она снова уронила голову на руки.

— Всю ночь собираешься так провести?

— Ага! Мне так нравится. Вот посижу — посплю — никому не мешаю…

— Анька, перестань! Тебе нужно согреться и снять джинсы. Простыть хочешь?

— Хочу! И умереть!

— Дура! — Я снова попыталась поднять ее, но Анька яростно вырывалась:

— Оставь меня!. , я здесь…

Вмешалась Зулька:

— Ириш, не трогай ее.

— Зулька! Ты посмотри, эта балда купалась в Енисее! Заболеет заплево!

— Разберемся. Ты иди в комнату.

Я нерешительно посмотрела на Зульку.

— Иди, мы сами тут.

Я нервно дернула плечами и ушла. Войдя в комнату, я рухнула на постель, злясь на Аньку, испортившую нам последнюю ночь.

Дверь распахнулась и появилась Зулька с Анькой на руках. Анька послушно качалась в Зулькиных объятиях и не вырывалась.

— У-у-у! Полетели! — Стебалась она.

Зулька опустила ее в кресло и принялась сооружать на полу постель. Рядом с нашим диваном.

Я фыркнула и отвернулась, не желая больше наблюдать этот фарс.

Я слышала, как Зулька укладывает Аньку, подающую пьяные реплики, выключает свет, потом она перелезла через меня и легла у стены. В темноте я видела светлое пятно ее лица. Она тихо поцеловала меня.

— Все хорошо, Ириш. Спи… И я действительно уснула.

Разбудило меня что-то, не сразу мной осознанное. Я открыла глаза. В комнате было уже светло.

Анька сидела на своем матрасе, на полу. Увидев, что я проснулась, она потянулась ко мне и поцеловала в обнаженное колено. И я поняла, что разбудил меня поцелуй.

Я резко спрятала ноги под простыню. Зулька, похоже, спала. Анька вновь потянулась ко мне.

— Прекрати! — Прошептала я.

Анька взглянула на меня и, резко упав на мат рас, отвернулась и замерла. Я тоже отвернулась, прижавшись к Зулькиной спине. И уснула.

Проснулась я одна в комнате. На кухне слышались голоса, Зулька, видимо, кормила Аньку завтраком. Я не стала выходить и продолжала лежать. Вскоре голоса переместились в коридор, потом стихли.

В комнату вошла Зулька. Увидев, что я не сплю, она улыбнулась ласково и, подойдя, села рядом на постель.

Где Анька? — Спросила я.

— Она ушла.

— Слава богу!.. Как она разозлила меня этой выходкой!.. Зулька… если говорить о выборе, то я его сделала. Я тебя выбрала.

Зулька перестала улыбаться.

— Зуля?..

— Выходи за меня замуж! Я рассмеялась:

— Сначала помолвка!

Теперь мне было не отвертеться. Но я согласилась на это мероприятие из чистого любопытства.

Зулька же была очень серьезна и даже, я бы сказала, торжественна.

Мы купили кольца, и акт нашего полюбовного договора состоялся. В часовне Зулька поставила две свечи перед иконой и, взяв меня за руку, стояла, глядя на Богородицу, о чем-то явно разговаривая с нею. Я чувствовала себя праздным туристом. Потом мы ушли от людей и целовались. Не обращая внимания на мои протесты, Зулька подняла меня на руки и несла по аллее, пока не показались прохожие.

Она была счастлива. Вечером она уезжала.

Поезд отходил в одиннадцатом часу. Было уже темно, и мы смело стояли на людном перроне, не выпуская друг друга из объятий. Я боялась, что мне придется успокаивать Зульку, но она даже не плакала. Она тихо шептала мне наставления беречь себя, говорила, что все будет хорошо! И, что все — будет! — у нас.

Объявили окончание посадки.

— Зулька… тебе пора.

Она сильно прижала меня к себе:

— Я люблю тебя! — И запрыгнула на подножку. Проводница закрыла двери, и поезд медленно двинулся.

Зулька прижалась лицом к стеклу, пытаясь разглядеть меня на темном перроне, и вдруг разрыдалась.

Поезд набирал ход. Я двинулась за ним, мне за хотелось броситься к Зульке и снова обнять ее, но ее искаженное плачем лицо и руки, прижатые к стеклу, безжалостно уносило прочь.

Неожиданно пошел дождь и смешался на лице с моими слезами.

Я не догнала поезд, он скрылся за поворотом. На перроне уже никого не было. Я постояла и, закурив сигарету, медленно двинулась, чувствуя, как мне больно уходить в обратную от движения поезда сторону. Я не понимала, куда мне идти… Город был чужим.

Полночи я провела в Сети, а потом, почувствовав сильную усталость, пошла к Инге, думая поспать немного.

Я открыла дверь и вошла в квартиру, где еще несколько часов назад мы жили с Зулькой… Вернувшаяся с дочерью Инга спала. Я прошла в другую комнату и, не раздеваясь, упала на диван. И промучилась до утра, так и не уснув. Спать без Зульки я не могла.

Только рассвело, я, чувствуя себя разбитой, по кинула Ингину квартиру, оставив ключи на тумбочке.

Ощущение покинутости и бездомности было невыносимо. Я поехала в Светлый.

• Предыдущая
• 39/47
• Следующая