Довмонт: Неистовый князь. Князь-меч. Князь-щит - Посняков Андрей - Страница 35

Едва только расстелил Славко под лавкой старую собачью шкуру, как услыхал во дворе голоса. Потом кто-то закричал, застучали по крыльцу шаги:

– Отвори-кось! Скажи хозяину – пожаловал вестник из Утены.

Вестник… Важный, верно, гость. Если б не важный был – привратник бы хозяина будить не осмелился.

Вскочил Славко на ноги – да к опочивальне:

– Господине, там…

– Слышал. Давай отворяй!

Привратник на крыльце светил факелом, гость в горницу вошел. Лица служка не углядел – темновато, заметил только, что одет-то гость небогато: рубаха холщовая. Телогрея да серенький сиротский плащик. На голове же – шапка кожаная, круглая.

Будивид, однако же, гостю обрадовался:

– А! Заходи, заходи! Давно жду вестей… Говори же! Ну! Мальчишка? Ах, слуга… Так он плохо по-нашему понимает… да и не расскажет ничего.

Не так уж и плохо Славко понимал литовскую речь! Почитай, рядом, в Полоцке, вырос, а там литовцев полно. Вот и здесь кое-что из беседы расслышал. Специально, сноровку, не вслушивался, а так… чисто из любопытства пригрел у порога уши.

– Штеллин? Это где такой? Ага, ага… Неужто на этот раз помогут нам боги? Ну, и сами подсуетимся, ага. Вот что, друг. На рассвете скачи обратно, передашь на словах…

Дальше Славко не слышал – жрец на шепот перешел. Да и вообще – весь разговор закончился.

Привратник проводил гостя в людскую, и вроде как успокоились все до утра, до рассвета. А, как зорька забрезжила, как петухи запели, позвал Будивид слугу. Велел будить Вилкаса с Локисом – здоровенных парняг, волхвов молодших, да и самому собираться.

– Мало ли, пригодишься где…

Да уж, конечно же, как не сгодиться расторопному слуге? На то ведь его и купил хозяин.

Утро выдалось славное – светлое, теплое, радостное! В бледно-голубом небе вытянулись прозрачные серебристые облака, подсвеченные снизу солнцем, сверкающий край которого едва только показался за дальним лесом. В густой траве искрилась под ногами роса, порхали разноцветные бабочки, на ветках деревьев весело щебетали птицы. В такое утро хотелось и самому радоваться. Побежать, заорать, да, на бегу скинув одежку, сигануть с разбега в реку!

Правда, нельзя сейчас в реку, не до того. Хозяйское дело важнее. Выехали с усадьбы на четырех конях. Сам волхв, двое его помощников и этот, вчерашний. Славко бежал рядом, поднимая босыми ногами серую дорожную пыль. Долго ли, коротко ли, а парнишка отставать начал, тогда один из парняг, Вилкас, схватил его за шиворот, приподнял да усадил пред собой, на конскую холку. Теперь поехали куда быстрей, поскакали так, что только ветки перед глазами мелькали.

Ехали недолго. Свернув с широкой, накатанной возами дороги, углубились по узенькой тропинке в лес, а там и вообще привязали лошадей на полянке. Дальше пошли пешком, все больше в гору, пока не забрались на холм, оказавшись у старого дуба. Огромный был дуб, высоченный, а уж толстущий – десятеро вряд ли обхватят! Возле дуба, рядком лежали серые плоские камни, а перед ними были вкопаны деревянные резные столбы… Идолы! Поганые языческие божки! Капище…

Испугавшись, Славко хотел было украдкой перекреститься, но не успел – дюжие слуги волхва внезапно схватили его за руки, сорвали рубаху и поставили на колени прямо на один из камней. Перед глазами охолонувшего от ужаса мальчишки кривилась в злобной ухмылке деревянная рожа страшного языческого божка.

– Господи Иисусе…

Славко дернулся, да не тут-то было! Здоровущие парняги-волхвы ухватили его за плечи и держали крепко. Будивид же недобро прищурился…

– Дуй, ветер! Шумите, деревья!

Произнеся пару слов, волхв посмотрел в небо… В правой руке его вдруг что-то сверкнуло, ужалило Славко в грудь… И все. Расплылась, зашаталась, исчезла мерзкая харя божка. Померкло солнце.

– Готов, – вытащив нож из груди жертвы, Будивид вытер окровавленное лезвие об траву. – Надеюсь, Пикуолис будет доволен и поможет нам в нашем многотрудном деле.

– Теперь уж точно – поможет, – поглядев на мертвое тело, кивнул человек в сером плаще. Вчерашний гонец. Вестник. – А то ж!

Молодые кривисы, помощники жреца, сноровисто отрезали принесенному в жертву ребенку голову и вопросительно уставились на Будивида. Алая кровь падала с их рук в траву, застывая дымящейся дрожащей росою. Росою богов, росою войны, росою предательства.

– Тело оставьте волкам, а голову повесьте на ветку, – отдав распоряжения, криве посмотрел на гонца. – А тебе пора, друг. Скачи, и да пошлют нам великие боги удачу.

Ливонские земли – Литва

Рыцари не стали отсиживаться. Боевой отряд количеством около сотни всадников вылетел из ворот замка, едва только литовцы подожгли стога на расположенном неподалеку лугу. Пылала солома, черный дым поднялся в небо, рядом с рекой валялись два трупа. Крестьяне. Арендаторы ордена. Те, кто не успел убежать.

Заклубилась по дороге серовато-желтая пыль. Свернув к лугу, крестоносцы понеслись на литовских воинов, коих, если хорошенько глянуть, насчитывалось раза в четыре меньше. Всего-то одно «копье» под командованием молодого боярина Альгирдаса. Верхом на белом коне, в кольчужном доспехе – хауберке, в круглом сверкающем шлеме с золоченым наносником, белокурый боярин поднял трофейный арбалет, захваченный во время знаменитой битвы у озера Дурбе. Половина воинов тоже имели арбалеты. Остальные – луки.

Развевались за плечами рыцарей белые плащи с черными крестами. Сверкали на солнце глухие шлемы, грозно покачивались копья. Хрипели под всадниками злые сытые кони, покрытые белыми полотнищами с изображением крестов. Стальная армада неслась, не зная удержу. Еще немного – и проклятым язычникам не поздоровится! Недолго уже. Скоро. Совсем чуть-чуть.

Злая арбалетная стрела, просвистев в воздухе, пробила латы насквозь. Рыцарь покачнулся, повалился на полном скаку на бок. Треугольный щит его, белый, с красным ливонским мечом, полетел в траву. Тут же упал и другой рыцарь… Скачущий рядом конь вдруг грохнулся на колени, всадник кувырком вылетел из седла, отбрасывая в сторону бесполезное копье. Пешим куда удобнее биться мечом. Впрочем, не понадобился и меч – ударившись шлемом оземь, крестоносец застыл в траве ничком, в самой нелепой позе. Как видно, сломал себе шею. Ни шлем не помог, ни доспехи.

Арбалеты оказались нынче на высоте! Лучники же, увы… Их стрелы не причиняли вражеским воинам почти никакого вреда. Разве что легко вооруженным кнехтам, да и тем как попадешь.

На следующий выстрел уже не оставалось времени, а в рукопашную схватку князь приказал не вступать.

– Уходим! – закинув арбалет за спину, хрипло приказал Альгирдас.

Гулко запел рог. Литовцы повернули коней и что есть силы помчались к лесу. Дорожка была неровной, кривой, да почти в все – в гору. Рыцари быстро отстали, впрочем, не так, чтоб уж вообще не догнать. Но тем не менее…

– Может, подождем этих собак? – оглянувшись на своего командира, хохотнул рыжебородый воин в легкой кольчуге с короткими рукавами и кожаном шлеме-каске. – Еще затеряются, заплутают. Ищи их потом!

– Это их лес, Буниодис. Вперед!

– Эх, жаль, не нашлось нынче работы моей славной дубинке! – рыжебородый вздохнул и с хитрецой посмотрел на боярина. – Одно хорошо, недолго еще нам убегать.

– Да уж, – скупо улыбнулся Альгирдас. – Уже недолго осталось.

Пришпорив коней, литовцы – или литвины, как их называли в те времена – понеслись дальше. По лесной дорожке, через узкий ручей, мимо старой разрушенной мельницы. Миновав мельницу, резко повернули к реке. Спускаясь с холма, дорожка вилась вдоль дубравы, меж зарослей рябины и вербы, пробегала мимо золотистых лип, тянувших свои высокие кроны к прячущемуся за облаками солнцу.

Крестоносцы разгадали маневр! Срезали, догнали, ударив литвинов слева всей своей мощью! Тут уж ничего не оставалось больше делать, только сражаться. Сражаться и достойно погибнуть… Хотя нет. Погибнуть должны были не все! Кто же тогда заманит врагов в засаду? Ведь князь ждет. Правда, вот немцев почему-то оказалось куда больше, недели предполагали. Знать, плохо разведали. Или что-то изменилось, пошло не так, и многие рыцари вернулись в замок.