Четвертый протокол - Форсайт Фредерик - Страница 40

• Предыдущая
• 40/90
• Следующая

– Ну и что, раз уж вы все знаете, что вы собираетесь делать?

– Задать несколько вопросов, – сказал сэр Найджел. – К примеру, сколько это длилось и почему вы за это взялись.

Хоть он и старался держать себя в руках, ему это плохо удавалось. Беренсон даже не обратил внимания на одну деталь: такого рода беседы не входят в компетенцию начальника секретной службы. Шпионов ловит контрразведка. Жажда оправдаться пересилила в нем способность к анализу.

– Что касается первого вопроса – чуть больше двух лет.

«Могло быть хуже», – подумал сэр Найджел. Он знал, что Марэ провел в Британии почти три года, но ведь и до этого Беренсона мог контролировать какой-нибудь другой юаровский агент Советов. Судя по всему, он не врет.

– Что касается второго вопроса, на мой взгляд, все очевидно.

– Допустим, что я туго соображаю, – подсказал сэр Бернард. – Просветите меня. Так почему же?

Беренсон глубоко вздохнул. Возможно, как многие до него, он часто прокручивал у себя в голове свою защитную речь, пытаясь спастись от суда своей собственной совести или того, что ему ее заменяло.

– Я считаю – и уже многие годы, – что на нашей планете есть только одна борьба, в которой стоит участвовать, – это борьба против коммунизма и советского империализма, – начал он. – Один из бастионов в этой борьбе образует ЮАР. К югу от Сахары это, наверное, самый главный бастион, если вообще не единственный. Я давно считаю, что для западных держав относиться к ЮАР, как к прокаженному, лишать ее участия в нашем совместном противостоянии советской угрозе – значит действовать себе во вред.

Я считаю, что западные державы незаслуженно третируют ЮАР, ошибочно и глупо лишать ее доступа к планам НАТО.

Сэр Найджел кивнул, будто эта мысль никогда прежде не приходила ему в голову.

– Вы решили, что восстановить равновесие будет правильно и справедливо?

– Да, я так думал и до сих пор придерживаюсь этого мнения, чтобы там ни говорилось в законе о государственной тайне.

«Тщеславие, – подумал сэр Найджел, – только тщеславие и колоссальное самомнение заставляют людей браться за дело не по уму и не по силам. Нан Мей, Понтекорво, Фукс, Прайм – все они самозванно присвоили себе право быть Господом Богом, судить коллег за глупость и оправдывать свое предательство. К этому присовокупляется еще и дурманящая жажда власти, ради которой они идут на любое предательство, торговлю секретами, ниспровержение соперников, обошедших их на пути к почестям, власти и славе».

– Хм, скажите мне, вы сами решили этим заняться или Марэ предложил?

Беренсон задумался.

– Ян Марэ – дипломат, вам до него не добраться, – сказал он. – Так что я не причиню ему вреда, если признаюсь. Это он предложил. Когда я был в Претории, мы не были знакомы. Мы встретились здесь, вскоре после его приезда. Мы обнаружили в наших взглядах много общего. Он убедил меня, что в случае конфликта с СССР, ЮАР останется в одиночестве в Южном полушарии на главных путях от Индийского к Атлантическому океану притом, что по остальной Африке будут раскиданы советские базы. Мы оба сочли, что, не зная о планах НАТО в этих двух регионах, ЮАР – наш самый верный союзник в этой части земного шара – окажется бессильной.

– Убедительный аргумент, – с сожалением заметил сэр Найджел. – Вы знаете, мы, естественно, следили за Марэ как за вашим шефом и проверили его. Я рискнул и прямо спросил о нем у генерала Пьенаара. Он сказал, что Марэ работает не на него.

– Естественно.

– Естественно? Но мы послали в ЮАР человека, чтобы он все проверил на месте. Я думаю, вам стоит ознакомиться с его донесением.

Найджел достал из кейса доклад Престона по результатам поездки в Преторию, сверху к нему была прикреплена фотография Марэ в детстве. Пожав плечами, Беренсон принялся за чтение. В какой-то момент он порывисто вздохнул, зажал рот рукой и впился зубами в пальцы. Дочитав последнюю страницу, он закрыл лицо руками и стал раскачиваться взад-вперед.

– О, боже мой, – стонал он, – что я наделал.

– Вы причинили вред отечеству, – сказал сэр Найджел. Он позволил Беренсону в полной мере почувствовать себя несчастным, без сожаления глядя на его самоуничижение. Для сэра Найджела он был всего-навсего жалким предателем короны и страны из-за своих мелких интересов.

Беренсон был уже не бледным, а пепельно-серым. Когда он опустил руки, он, казалось, постарел на много лет.

– Я могу что-нибудь, хоть что-нибудь, сделать, чтобы смыть позор?

Сэр Найджел пожал плечами, показывая, что надеяться не на что. Вонзив нож, он не мог отказаться от удовольствия повернуть его в ране.

– Очень влиятельные люди требуют вашего ареста, вашего и Марэ. Претория согласна лишить его дипломатического иммунитета. У вас будет адвокат. Об этом позаботится Совет суда. Честные люди. Жизнь, очевидно, вам сохранят, но проведете вы ее в Паркхурсте или Дартмуре.

Он сделал паузу, чтобы дать возможность Беренсону все осознать до конца.

– Мне временно удалось сдержать натиск ваших недоброжелателей.

– Сэр Найджел, я сделаю все, что надо. Я говорю серьезно. Все, что угодно…

«Как убедительно, – подумал шеф, – очень убедительно. Если бы ты только знал».

– Вы должны сделать три вещи, – сказал он вслух. – Во-первых, продолжать ходить в министерство, будто ничего не произошло, делать все как обычно, держаться тише воды, ниже травы.

Во-вторых, после работы, здесь, в этой квартире, если потребуется даже ночью, вы поможете нам оценить причиненный ущерб. Единственное, что смягчит вашу вину, – точный перечень всех документов, которые попали в Москву. Пропустите хоть одну точку или запятую, будете есть овсяную кашу до конца своих дней.

– Да, да, конечно. Я сделаю все. Я помню каждый документ, который передал. Все… э… вы сказали, три вещи.

– Да, – продолжал сэр Найджел, изучая свои ногти, – третье – сложнее. Вы должны сохранить свои отношения с Марэ.

– Я… что?

– Вам нет необходимости с ним встречаться. Я предпочту, если будет так. Не думаю, что вы настолько хороший актер, чтобы не выдать себя. Я имею в виду способ связи через телефон, когда вы захотите что-то передать ему.

Беренсон искренне удивился.

– А что я должен передавать?

– Материал, который подготовят мои люди. Дезинформацию, если вы хотите. Кроме сотрудничества в оценке ущерба, я хочу, чтобы вы сотрудничали со мной. Нанесите Советам настоящий ущерб.

Беренсон ухватился за идею, как утопающий за соломинку.

Через пять минут сэр Найджел поднялся. Специалисты по оценке ущерба приступят к работе после выходных. Он вышел и, направляясь по коридору к лифту, чувствовал, что доволен собой. Он думал о сломленном человеке, которого только что покинул. Теперь, ублюдок, ты будешь работать на меня.

Молодая девушка в приемной «Оксборроу» подняла глаза на вошедшего незнакомца и с одобрением его оглядела: средний рост, стройный, приятная улыбка, шатен, карие глаза. Ей нравились карие глаза.

– Чем могу вам помочь?

– Я только что прибыл сюда, мне сказали, что у вас можно снять дом с обстановкой.

– Да. Вам надо поговорить с господином Найтсом. Он сдает дома в аренду. Как вас представить?

Он улыбнулся.

– Росс, – сказал он, – Джеймс Росс.

Она нажала кнопку и произнесла в микрофон:

– Господин Найтс, вас желает видеть господин Росс. Он пришел по поводу меблированного дома. Вы можете его принять?

Через две минуты Джеймс Росс уже сидел в кабинете г-на Найтса.

– Я приехал из Дорсета, чтобы заняться делами фирмы в Восточной Англии, – непринужденно рассказывал он, – Я бы хотел, чтобы жена и детишки приехали ко мне как можно скорее.

– Может быть, вы хотите купить дом?

– Пока нет. Во-первых, я хочу подыскать дом, который мне понравится. А во-вторых, возможно, я здесь проживу лишь непродолжительное время. Это зависит от нашего руководства. Понимаете?

– Конечно, конечно, – господин Найтс все прекрасно понимал, – вы еще точно не знаете, надолго ли к нам.

• Предыдущая
• 40/90
• Следующая