Владетель Альдеррийский (СИ) - Шатров Дмитрий - Страница 32

— Штерк, Деккер, угомонитесь, — раздался из-за широких спин строгий и смутно знакомый голос.

Эдик напряг память, пытаясь воссоздать образ его обладателя. Да и парней не мешало бы вспомнить, ведь, очевидно, что они ему не чужие. Чужие бы так не радовались. От воспоминаний отвлёк новый голос. На этот раз по-стариковски сварливый.

— Нут-ка, посторонитесь, чушки чугунные, встали, не пройдёшь! — женщина почтенного возраста деловито протиснулась между гигантами. — И вообще, кыш отседова, баламуты, не на что тут смотреть! А ты, мастер Аларок, сядь вон тихонечко в уголок и не мешайся. Бланка, готовь бодрящий отвар и куриный бульон, будем маркграфа в чувство приводить.

— С вечера ещё всё готово, тётушка Дрина, — ответила молодуха, — в печи настаивается.

Старуха, не принимая никаких возражений, вытолкала мужчин за порог и вернулась к Эдику.

— Вот и ладненько, — потёрла она морщинистые крепкие руки, — Ну что, сердешный, приступим! Как не давал ты упокоя старой целительнице, так и продолжаешь! Давай-ка, сядем. Бланка, чего рот раззявила? Помогай.

Целительница с помощью ученицы усадила Эдика, подпёрла подушками и принялась поить его бульоном из глиняного поильника. Видимо, долго он пролежал в беспамятстве, если его нормальной едой сразу не рискнули накормить. Надо будет уточнить, сколько. Вот только сейчас стало как-то неохота ничем таким интересоваться. Вроде и выпил всего ничего, а в желудке уже разлилось приятное ощущение сытости. Накатила лень с примесью апатии, веки потяжелели, глаза начали сами собой слипаться.

— А ну, не спать мне! — вырвал из цепких объятий небытия резкий окрик тётушки Дрины, — и так без малого полтора месяца провалялся! Нам ещё лекарство принимать!

Вот и уточнение подоспело. Полтора месяца! Но Эдику сейчас было всё равно. Он через силу сделал пару глотков, пахнущего травами, горького напитка и провалился в сон. Даром что отвар назывался бодрящий. Тело полностью расслабилось и буквально выскользнуло из заботливо поддерживающих рук.

На этот раз сон пришёл обычный — здоровый сон идущего на поправку человека. К тому же столько на него информации навалилось: Штерк, Деккер, Аларок, знахарка Дрина, её помощница Бланка, Круг Мечей, маркграф, магистр четырёх стихий. Нужно переварить и обдумать. А самое главное — вспомнить, кто все эти люди, и какую роль занимают в его жизни. Так что обязательно нужно поспать, мозг во сне сам разберётся, что к чему.

Так и случилось, правда, хотелось, чтобы не настолько жёстко. За ночь в голове прокрутились все события с момента, когда Эдик впервые спустился в подвал Альдеррийского замка. Но если случившееся до поединка с баронетом, воспринималось, словно художественный полнометражный фильм, запущенный на ускоренном воспроизведении, то Круг Мечей пришлось прочувствовать до последних деталей. И даже боль от полученных ран ощущалась как настоящая. Если не сильнее. На эпизоде с расплавленными браслетами Эдик с криком проснулся.

На этот раз пробуждение было не столь занимательным, но зато, едва открыв глаза, сразу стало понятно кто, есть кто. Что случилось и почему он валяется в постели беспомощной колодой, тоже сомнений не вызывало. А остальное учитель расскажет. Эдик посмотрел на Аларока, сидящего у окна на невысокой скамейке, и предпринял слабую попытку улыбнуться.

Едва он подал признаки бодрствования, как его тут же взяла в оборот целительница. Мыть, кормить и перевязывать. Такой она наметила план мероприятий. Эдик подумал, что было бы неплохо, ещё постель заменить на свежую. Уж очень от его ложа попахивало, если мягко сказать. Но и без его ценных указаний разобрались — этим уже занималась Бланка по собственной инициативе. Да и вообще, сейчас он не лорд и всехний командир, а пациент. А этимология этого слова восходит к латинскому причастию patiens — «страдающий», от глагола pati — «терплю».

— Вот и терпи! Молча! — так ему и заявила тётушка Дрина, хотя с латынью была вряд ли знакома.

Ладно хоть страдать не посоветовала!

В центре комнаты поставили большое корыто. Натаскали горячей воды, а затем Деккер и Штерк, вызванные на подмогу, усадили туда Эдика. Потому что ни передвигаться самостоятельно, ни даже просто стоять он не мог. Ослаб очень. Да и когда сидел, его приходилось придерживать, иначе всё норовил завалиться в какую-нибудь сторону. С ним вообще все носились сейчас, как с хрустальным яйцом. А хирдманы так уже вовсю праздновали выздоровление своего ненаглядного тингмара, судя по доносящимся со двора радостным воплям.

Мыть больного вызвалась тётушка Дрина — допустить Бланку до столь интимной процедуры Эдик застеснялся. Если бы здесь в ходу были зеркала, то картину в отражении пришлось наблюдать самую безотрадную. Худой, осунувшийся, с выпирающими через кожу костями. На фоне пышущих здоровьем верзил он вообще выглядел как олицетворение бледной немочи. Если точнее, то бледной немочи, которую пытались прибить. На плече красуется багровый, не до конца заживший рубец со следами швов. К левой брови спускается ещё один, потоньше и состоянием получше. Но тут, как раз всё объяснимо. Раны на голове всегда быстрее заживают, за счёт особенностей кровоснабжения. А вот с руками пока было не очень хорошо. Сломанная ключица хоть и должна уже срастись по всем срокам, до сих пор ныла и нет-нет стреляла уколами боли в плечо. На запястьях сплошная кровоточащая корка. Сквозь струп проглядывают смазанные контуры рун с блокирующих магию браслетов. Леди Пиддэд, чтоб у тебя хрен на лбу вырос. Оставила память на всю оставшуюся жизнь.

Эдика вымыли, вытерли, перевязали, где это требовалось и уложили в чистую постель. На живот, почему-то. Но он ещё возмутиться не успел, как знахарка принялась энергично массировать ослабшие мышцы. Да так сноровисто, словно тесто месила. Штерк настолько рьяно пытался ей помогать, что Бланке пришлось его отгонять веником.

Твою мать! Лучше бы Штерк делал массаж, ей-богу. У него хоть капля сострадания имеется и, вдобавок, на уважении к тингмару можно было сыграть. Для тётушки Дрины же авторитетов нет. Положен массаж — получишь массаж на всю катушку. Казалось, что когда его баронет мечом по плечу рубанул, не так больно было. Эдик орал, матерился, но вырваться и убежать у него сил не было. Собственно, для этого процедура и нужна — привести организм в тонус. Пытка закончилась нескоро, да и то показалось. Оказалось — просто короткая передышка, на время достаточное, чтобы аккуратно перевернуть пациента на спину, и та же самая процедура, только, с другой стороны. Настоящее наслаждение от массажа Эдик испытал, когда тот закончился.

Не успел пациент отдышаться, как пришёл черёд кормления. Основным блюдом остался куриный бульон, только на этот раз вместо травяного отвара ему дали стакан подогретого вина́ со специями. Хоть он и не просил об этом, но отказываться не стал. И даже с удовольствием выпил. Вино для кровообращения полезно, и как успокоительное работает, и как снотворное. И как бы ни хотелось узнать, что случилось за время его отсутствия, Эдика снова сморило раньше, чем он смог задать хоть один вопрос.

Собственно, до новостей дело дошло только через два дня. Когда он настолько пришёл в себя, чтобы поддерживать обычный режим бодрствования, и не засыпал через полчаса после пробуждения. Аларок взял себе за привычку навещать его с утра, вот после обычных процедур они и разговорились.

…Оказалось, что не успели Ортиса ди Ньетто утащить с глаз долой и от греха подальше, как хирдманы сцепились с людьми баронета. Потребовался весь авторитет Аларока и практически вся королевская гвардия, чтобы их растащить по сторонам. Вообще-то, это входило в обязанности Штерка, но он полез в драку в первых рядах. Менникайны настолько разбушевались, что забыли про тингмара. Хотя нет, немного не так. Не забыли, — поторопились отомстить за павшего предводителя. На помощь боевому товарищу поспешил один только Деккер, который как мог, унимал кровотечение, пока не подоспел придворный лекарь.

Что бы там ни думал Эдик про Годдарда-Натаниэля, а терять единственного в государстве полноценного стихийного мага король не собирался. Глупо даже предполагать нечто подобное. Припоздал вмешаться в ход поединка, это да. Но и тут его понять можно. Традиции и защита дворянской чести, штука очень щепетильная, и государю пришлось пройти по очень тонкой грани. Не очень гладко получилось, но Эдик остался жив, а значит можно считать, что монарх заслужил прощение. По крайней мере, со стороны Аларока точно. Да и Эдик уже не сильно злился, по истечении времени.