Город Мечтающих Книг - Моэрс Вальтер - Страница 83
- Предыдущая
- 83/90
- Следующая
Мы оба уставились на мумию. Это действительно был Салдалдиан Смайк, богатый дядюшка Фистомефеля, и выглядел он в точности как на картине маслом, которую я видел в журнале под домом Смайков. Ну, почти так же, поскольку его тело совершенно высохло. Но так как он и при жизни походил на ходячий труп, разница была едва заметна. Он сидел на полу пещеры, привалившись спиной к заставленному книгами шкафу и устремив мертвый взгляд в пространство. Помимо него в пещерке находилось несколько скелетов, так сказать, в разборе, ведь их кости были разметаны вокруг. С потолка свисала лампа с полудохлым медузосветом, которая отбрасывала лишь тусклый, судорожно пульсирующий оранжевый свет. Самое странное было то, что две верхние ручки мумии были подняты, и одна указывала на другую. Непонятно, как удалось Хагобу умереть в такой позе.
— Ты его знаешь? — спросил Гомунколосс.
— Не лично. Но мне известно, кто это. Представитель семейства Смайков.
— Слишком уж худой для червякула.
— Своего рода белая овца. Это богатый дядюшка Фистомефеля, который оставил ему все свое состояние, а после исчез. Говорят, он был сумасшедшим.
— Вид у него явно ненормальный. Что он тут делает?
— Может, заблудился? Умер от голода. Или жажды. Высох. Мумифицировался.
— А с руками у него что? Почему он так странно их держит?
— На что-то показывает.
— Ну да, на собственные пальцы.
— Наверное, у него действительно были не все дома.
— Нет. Подожди-ка, — возразил Гомунколосс. — Он показывает не на пальцы. Он показывает на что-то, что в них держит.
— Держит в пальцах? Но там ничего нет.
— Нет, есть. Волосок.
Я присмотрелся внимательнее.
— Верно. Ресничка.
Тут мне вспомнился разговор с Фистомефелем Смайком и то, что червякул рассказывал о своем дядюшке, когда мы стояли перед портретом.
— …Хагоб Салдалдиан Смайк, — сказал тогда Фистомефель, — был художником. Резал статуэтки. У меня весь дом ими забит.
— Но я у вас ни одной статуэтки не видел.
— Неудивительно, — ответил Смайк. — Их невооруженным глазом не разглядишь. Хагоб ваял микроскульптуры.
— Микроскульптуры?
— Да, сначала из вишневых косточек и рисовых зерен. Потом исходный материал все уменьшался и уменьшался. Под конец он стал высекать скульптуры из обрезков волос. Когда вернемся, я покажу вам кое-какие под микроскопом. Он вырезал целую битву при Нурнвальде на одной-единственной реснице.
— Это микроскульптура, — сказал я.
— Иными словами, этот волосок как-то обработан?
— Возможно. Хагоб якобы умел вырезать на самых крохотных предметах. Но сейчас это нам ничем не поможет. Чтобы разобраться, нам нужен микроскоп.
— Только не мне, — возразил Гомунколосс. — Я и так могу прочесть.
— Правда?
— Я ведь уже говорил: понятия не имею, что мне Смайк вживил вместо глаз, но зрение у меня такое, словно я смотрю в телескоп. Или в микроскоп. В зависимости от того, что требуется.
— Да ну? Тогда посмотри скорее! Может, на этой реснице вырезана какая-нибудь подсказка?
Ловко выдернув из костлявых пальцев Хагоба Салдалдиана Смайка ресницу, Гомунколосс поднес ее к темным провалам глазниц и долго рассматривал. Мне показалось, я услышал едва различимые щелчки и гудение.
— Ты не поверишь! — воскликнул он наконец.
— Во что я не поверю? — нетерпеливо отозвался я. — Тебе я во всем поверю.
Гомунколосс перевел на меня удивленный взгляд.
— Ах вот как? С чего это?
— Скажи же, что ты увидел!
— Ты не поверишь.
— Пожалуйста!
Гомунколосс снова сосредоточился на реснице.
— Это завещание! — сказал он. — Выгравированное на волоске завещание.
— Не может быть!
— Ну вот, видишь, ты мне не веришь.
— Ты с ума меня сведешь! Читай же!
— Завещание, — произнес Гомунколосс.
— Да, знаю! — простонал я. — Завещание. Это ты уже сказал.
— Нет, тут написано «Завещание». Это заголовок. Так читать мне или нет?
— Пожалуйста! — Если когда-нибудь хоть какое-то слово прозвучало так, словно говорящий бросается на колени, то это было мое «пожалуйста».
Гомунколосс откашлялся.
— Завещание, — прочел он.
— Могу лишь надеяться, что первый, кто это прочтет, не окажется Фистомефелем Смайком. Если же такое случится, то позволь сказать тебе, Фистомефель, что ты отъявленный каналья и что я тебя проклинаю! Проклинаю на веки вечные, и пусть моя призрачная моча поливает твою могилу до того дня, когда эта планета не рухнет наконец на солнце!
Если же тебя, читатель, зовут не Фистомефель Смайк, то узнай мою печальную историю. Когда Фистомефель Смайк, к несчастью, мой никчемный племянник, отпрыск нашей опустившейся семьи, однажды постучался в мою дверь (вероятно, сбежав от кредиторов или сил правопорядка), я и не догадывался, какие черные пропасти таятся в его душе. Как и многие другие, я поддался его природному обаянию. Я открыл ему дверь, оказал гостеприимство и вскоре стал относиться как к собственному сыну. Я разделил с ним все: дом, пищу, но лишь одно утаил, а именно: тайну библиотеки Смайков. Поколение за поколением моя семья ее обогащала, и я был первым в этой цепочке, кто решил не использовать эту чудовищную собственность для приумножения власти, а попросту забыть о ней.
Ведь, как уже, вероятно, стало ясно по моей стати, я — белая овца в нашем толстопузом семействе. Добро и зло есть во всех семьях, но, к сожалению, история моей семьи свидетельствует о том, что в нашем роду преобладают малоприятные черты характера.
В отличие от большинства Смайков я склонен к аскетизму, наделен творческой жилкой и чураюсь любой власти, и потому следует признать, что наследие Смайков попало не в те руки. Вступая во владение им, я решил, что во всяком случае на срок моей жизни библиотека не станет служить зловещим да и вообще никаким целям. Я даже подумывал о том, чтобы ее поджечь, но не смог собраться с духом. Лишь изредка я посещал ее, чтобы почитать какую-нибудь книгу.
Многие сочтут страшным, что, имея такой источник власти, я пожелал провести свою жизнь за созданием шедевров, которые не увидит никто, и многие скажут, что это граничит с безумием. Что ж, по законам моей морали, безумием было бы подчинять судьбу других существ моей собственной воле. Пусть другие решают, чьи принципы более верны.
Вероятно, Фистомефель однажды проник в мою тайну. Сегодня я уверен, что он следил за мной на каждом шагу и так прознал про библиотеку. Приведя его туда, я сам подписал себе смертный приговор. Фистомефель одурманил меня отравленной книгой и утащил в катакомбы. Боюсь, я лишь первый из череды несчастных, кто стал на пути его демонической мечты о власти.
Мои силы на исходе. Раз за разом я терпел неудачу, пытаясь совладать с коварным механизмом лабиринта, который защищает библиотеку со стороны катакомб, а иного пути назад нет. Мне остается только одно: лишить Фистомефеля Смайка наследства и разоблачить его как моего убийцу. Пусть библиотека Смайков достанется тому, кто найдет это завещание и предаст его огласке. Могу лишь надеяться, что он будет чист сердцем.
— Невероятно! — воскликнул я, когда Гомунколосс закончил чтение. — Теперь мы уничтожим Смайка! И сделаем это юридическим путем! Когда мы обнародуем завещание, ему конец! Убийца! Лжец! Он украл библиотеку. Такой документ не оспоришь. Никто его не мог бы подделать, ведь Хагоб единственный, кто владел этим искусством.
Гомунколосс все еще рассматривал ресницу.
— Ты можешь вступить во владение наследством, ведь ты первый, кто это прочел! — восторженно продолжал я. — Я свидетель! Смайка лишат почета и привилегий. Все обратятся против него. Ему еще повезет, если его просто сошлют в кристальные копи в ущелье Демоновой Устрицы или на тюремные фабрики Железного Города.
- Предыдущая
- 83/90
- Следующая
