Трафальгарский ветер - Форестер Сесил Скотт - Страница 41

• Предыдущая
• 41/93
• Следующая

— Ну что ж, тогда все в порядке. Вы можете идти.

Миранда встал и повернулся к окну, но Хорнблоуэр успел перехватить быстрый косой взгляд, брошенный на сержанта. Граф что-то заподозрил — это не вызывало сомнений. Должно быть, ему показалась странной настойчивость, с которой Перейра стремился непременно послужить гидом гостю. Да и сержант, похоже, допустил ошибку, заранее поручив какому-то Алонсо исполнение своих обязанностей. Но Миранда ничего больше не сказал, решив, очевидно, отложить выяснение отношений с братом на более поздний срок.

— Жду вас к обеду в половине шестого, друзья, — бросил он на прощание выходящим из комнаты Хорнблоуэру и сержанту.

— Благодарю вас, дон Франсиско, — откликнулся Хорнблоуэр и аккуратно затворил за собой дверь.

Не успели они еще дойти до лестницы, как чуть не столкнулись с коротышкой Гонсалесом. Тот пролетел мимо, что-то буркнув на ходу, остановился у входа в апартаменты Миранды и мгновение спустя был впущен внутрь. Хорнблоуэр готов был поклясться, что повар не успел постучать. Выходит, граф сам вызвал его и ожидал с нетерпением, ловя звук шагов в коридоре и заранее приоткрыв дверь. Рикардо также заметил эту деталь, и лицо его омрачилось.

— Нам лучше поторопиться, сеньор капитан, — сказал он и ускорил шаг.

Хорнблоуэр не стал задавать вопросов. Все и так было ясно. Миранда в чем-то засомневался и решил проверить свои подозрения, послав за гостем и его сопровождающим надежного соглядатая. Он последовал совету сержанта и прибавил шагу, заодно решив про себя держаться открытых мест, где разговор будет труднее подслушать.

Они пересекли пустынный двор и вышли из ворот монастыря. За мостом через ров Перейра остановился и широким жестом обвел вокруг рукой.

— Куда предпочитаете отправиться, дон Горацио? Хорнблоуэр огляделся. Прямо перед ним тянулась полузаросшая дорожная колея, уходящая через несколько сот ярдов в лес. Он сразу отказался от этого направления. В лесу Гонсалес или другой шпион мог с легкостью подкрасться достаточно близко, чтобы услышать каждое произнесенное слово. Направо вела вдоль рва утоптанная тропинка. Оттуда, из-за угла монастырской стены, доносились отрывистые команды на испанском. Неведомый Алонсо занимался с легионерами маршировкой и штыковым боем. Муштра пехотинцев никогда не привлекала Хорнблоуэра. Нет, туда идти тоже не стоит. Завтра Миранда обещал показать стрелковую подготовку и какого-то искусника, попадающего в пенни за сто шагов. На это зрелище будет любопытно взглянуть. Ну а сегодня на плацу ему делать нечего. Хорнблоуэр решительно повернул налево.

— Если не возражаете, сеньор Перейра, я хотел бы пройтись вдоль реки. Надеюсь, там не очень заболочено?

— Рикардо, дон Горацио, Рикардо, — с мягкой укоризной напомнил сержант.

— Ах, да. Прошу прощения, Рикардо. Так как же, пройдем мы там?

— Даже не замочив ног. Весной в разлив здесь и впрямь сыровато, но сейчас лето, все давно подсохло, да и этот берег высокий. На другой стороне низина — вот там без сапог не обойтись. А тут трава, песочек, хорошая тропа. Вы сделали правильный выбор, дон Горацио: лучшего места для прогулки не найти.

Капитан слушал плавную, уверенную речь сержанта и дивился происшедшей в нем перемене. Куда девался грубоватый и недалекий вояка, заявившийся к нему поутру в спальню незваным и нежданным? Перед ним снова был вчерашний Перейра — умный, проницательный и ироничный собеседник, мало в чем уступающий самому Миранде. И лишь много позже, близко изучив характер этого человека, Хорнблоуэр сумел понять причины такой изменчивости. Рикардо Перейра принадлежал к тем редким натурам, которые полностью отдаются данному конкретному делу в данное конкретное время. Подобно хорошему актеру, такие люди временно отождествляют себя с выполняемыми ими обязанностями, как бы вживаясь в роль. Утром он явился к Хорнблоуэру сразу после довольно длительного общения с легионерами и еще не успел, что называется, «выйти из образа». Но прошло некоторое время, личина солдафона истаяла сама по себе, и сержант Перейра вновь превратился в джентльмена, на равных общающегося с другими джентльменами. В чем-то такая манера поведения напоминала мимикрию среди животных и насекомых. Можно было по-разному относиться к ней, но трудно было отрицать ее несомненную полезность для обладающего подобным свойством человека.

— А вот и наш друг Гонсалес, — произнес вдруг сквозь зубы сержант. — Нет, нет, не оборачивайтесь, дон Горацио. Идите спокойно, как будто ничего не замечаете.

Узкая тропка вела от моста к небольшой купе деревьев, полукругом обрамляющих речную заводь. Капитан и Перейра не успели пройти и половины расстояния, отделяющего их от воды, как за спиной послышался топот ног, сопровождаемый громким пыхтением бегущего человека. Спустя несколько секунд Гонсалес догнал их и остановился, шумно отдуваясь и вытирая рукавом пот с лица. В руках он держал вместительное ведерко и сачок, а через плечо была перекинута свернутая рыболовная сеть.

— Что случилось, толстяк? — саркастическим тоном осведомился сержант. — Неужели ты научился бегать? Если так, я с тобой с удовольствием займусь на следующей неделе. Мы с графом планировали тренировочный марш-бросок на тридцать миль в сторону побережья. Похоже, ты как раз созрел, чтобы принять в нем участие.

Гонсалес обиженно надулся.

— Вы все шутите, сеньор Рикардо, а ведь я для вас же стараюсь. И для нашего дорогого гостя, конечно, — поклонился Гонсалес в сторону Горацио.

— В самом деле? — удивленно протянул Перейра. — И давно в тебе проснулась такая горячая любовь к человеческому роду? Или она была внушена тебе свыше? Признавайся, старый плут.

— Ну да, да, это Его Сиятельство послал меня за рыбой, — нехотя признал повар. — Но это я ему предложил включить в меню обеда что-нибудь рыбное.

— А за нами зачем скакал, как молодой архар? Думаешь, мы тебе помогать станем?

Гонсалес замялся, покраснел и снова принялся вытирать, теперь уже сухой, лоб.

— Ну-у… я подумал, что в компании повеселей. А помогать мне не надо, я и сам справлюсь. Но если сеньор капитан пожелает развлечься рыбалкой, у меня в кармане есть леска и крючки. А удилище мы на бережку срежем…

— Благодарю вас, Гонсалес, но я не любитель рыбной ловли, — вежливо отказался Хорнблоуэр и чуть было не добавил: «И рыбы тоже», что было бы не совсем уместно при сложившихся обстоятельствах.

— Ну ладно, рыбак, не обижайся, помогу я тебе сетку поставить, — сменил вдруг гнев на милость сержант. — Но если не угостишь нас сегодня запеченной форелью, пеняй на себя. Понял?

— Со всей душой, сеньоры, — захныкал Гонсалес, — да только где же ее взять, форель-то? Ежели хоть одна рыбка попадется, так и то счастье. Вот у нас в горах форель — это да!.. По десять фунтов…

— Хватит врать, пузырь, — оборвал его Рикардо. — Десять фунтов! Это тебе должно быть акула попалась, а не форель. Ну хорошо, черт с тобой, согласен на линя или сазана, да и от жареной сомятины не откажусь.

— Вот это другой разговор! — заметно обрадовался Гонсалес. — Такого добра здесь хватает. Рикардо, голубчик, — горячо заговорил он вдруг, — вы уж побудьте со мной. Тут хорошо на бережку, тихо, никто не помешает. И мне сеточку пособите снять да вытрясти. А я уж расстараюсь, такое блюдо приготовлю — язык проглотите! И чего вам далеко-то ходить? Еще попадете в болото какое…

— Посмотрим… — туманно пообещал сержант и незаметно подмигнул Хорнблоуэру. — Ты веди, давай, на место поскорее. Где там у тебя прикормлено? Ребята давно твое местечко ищут.

— Вы же не скажете никому, правда? — умоляюще залебезил Гонсалес. — Эти оглоеды все мне испортят! И господин граф будут недовольны.

— Да не плачь, не скажу, пользуйся и дальше один, жадюга.

— Какой же я жадюга?! — оскорбленно взвился Гонсалес. — Разве я не для всех стараюсь? Мне что ли эта рыба нужна?

— Жадюга и есть, — спокойно возразил Рикардо. — Кто на прошлой неделе накляузничал дону Франсиско на Педро и Хуана? Скажешь, не ты? А они всего-то посидели пару часочков с удочками на ближнем затоне. Да ты всегда себя ведешь так, будто вся река и рыба в ней принадлежат тебе одному. Смотри, Гонсалес, начистят тебе парни в один прекрасный день твое круглое рыльце, да еще одно место крапивкой погладят. Забыл уже, как ходил три дня и не мог ни сесть ни лечь?

• Предыдущая
• 41/93
• Следующая