Жестокие клятвы (ЛП) - Макколл Джо - Страница 8

И он это сделал.

— Я знаю, что ты звонишь не просто для того, чтобы спросить, как у меня дела.

Я вздыхаю.

— Мне нужна услуга.

— Хорошо.

Вот и все. Он никогда не задает вопросов, когда дело касается моих просьб. Не то чтобы я просил его о многом. Но когда придет время, я знаю, что он никогда мне не откажет. Точно так же, как я бы никогда не отказал ему. Мы братья в Братве. Лидеры, которые безоговорочно доверяют друг другу.

— Ходят слухи, что у Кавано есть хакер, который собирает места преступлений и может найти закономерности, которые никто другой не может.

— Речь идет о резне в Кастеллано?

Конечно, он уже знал.

— Да.

— У меня нет проблем переслать тебе то, что найдет Бриджитт, — говорит он. — Но могу ли я спросить, почему? Я думал, ты будешь рад их смерти?

— У моей двери появилась Ваня Кастельяно.

Он издает долгий вздох.

— Что объясняет это?

Я хмурюсь.

— Что объясняет?

— Ты был одержим этой девушкой с тех пор, как встретил ее, — фыркает он.

— Я женился на ее лучшей подруге, — невозмутимо говорю я.

— И единственная, на кого ты когда-либо жаловался, когда бы ни поднималась эта тема, была Ваня.

Матиас усмехается, когда я тихо бормочу, как он ошибается. Я никогда не был одержим Ваней Кастельяно. Просто уничтожал ее семью.

— Ты продолжаешь жить в этом пузыре отрицания, и я позвоню тебе, когда у меня будет больше информации.

— Спасибо брат.

— Всегда пожалуйста.

Ваня

Мне нужно уйти отсюда.

Быстро.

На тумбочке рядом с роскошной двуспальной кроватью стоит нетронутый поднос с едой, но у меня нет настроения есть. Мой желудок все еще бурлит. В моей голове проносятся безудержные образы крови и смерти, от которых мне становится плохо. На моем теле все еще есть брызги крови. Теперь сухо. Грязь и мусор прилипают к моим немытым волосам и коже. Единственные части моего тела, которые полностью чисты, — это области вокруг пулевого ранения и подошвы ног.

Приехать сюда было ошибкой.

Я должна была знать, что он воспользуется ситуацией. Часть меня не может поверить, что он ненавидит меня настолько, чтобы продать меня. Дрожь пробегает по моему телу. Что это значит для него? Тот, кому он меня продаст, получит доступ ко всей империи Кастеллано. Империя, которой он владел задолго до того, как женился на Аде. Я видела доказательства. Доказательство, которое я показала своей лучшей подруге, которая не выдержала предательства.

Она покончила с собой, когда узнала о предательстве Адриана. Он использовал ее. Манипулировал ею. И все же это была моя вина. Если бы я не показала ей доказательства…

Сейчас нет смысла задерживаться на этом.

Не тогда, когда мне нужно сбежать.

Окна заперты на засовы. Судя по всему, эти болты совершенно новые. Должно быть, он приказал надеть их, пока я была без сознания. То же самое и с дверью. Она запирается снаружи. Он сделал мне роскошную клетку. Не то чтобы это имело большое значение. У меня нет одежды, кроме простыни, которую я сейчас ношу в стиле тоги, и нет оружия. Поморщившись, я ложусь на кровать лицом к двери на случай, если кто-нибудь войдет. Прогулка по комнате утомила меня. Выстрел причинил больше вреда, чем я ожидала.

Даже если окно было незаперто, в моем состоянии я не смогу сбежать. Особенно из второй попытки. Потенциально я могла бы справиться без одежды и оружия, но я была бы сидячей уткой, если потеряю сознание или снова поранюсь.

Щелкает замок на двери, и я вздрагиваю, спеша сесть, прижимаясь к изголовью кровати и убеждаясь, что простыня полностью покрывает мое тело. Адриан неторопливо входит в комнату, закрывая за собой дверь. Я уже подумываю сбежать, но я не идиотка. Я не успею.

Его взгляд небрежно бродит по комнате, прежде чем остановиться на мне.

Я вытягиваю подбородок, встречая его пристальный взгляд. Он не видит страха, который сейчас охватывает меня. Адреналин струится по моим венам, поочередно подпитывая мою реакцию «бей или беги».

Адриан приближается ко мне, как хищник, идущий за своей добычей. Он останавливается на краю матраса, всего в нескольких дюймах от меня. Он изучает меня. Я нахожу время, чтобы сделать то же самое с ним. Он стройнее, чем я помню. Его мускулы более выражены под натянутой тканью рубашки с воротником. Его волосы длиннее. Он всегда носил коротко. Новые татуировки тянутся по его покрытым шрамами рукам и выглядывают из-под расстегнутой верхней пуговицы рубашки.

Все его тело вибрирует опасной энергией. Адриан ерзает, садясь на край матраса. Страх цепляется за меня, как духи из долларового магазина. Приторность. Удушающе. Может ли он чувствовать запах? Хищники всегда чуют страх.

— Не стесняйся, мышонок, — ухмыляется он, его рука сжимает мою лодыжку, когда я пытаюсь убежать от него на другую сторону массивной кровати. Его хватка не сильная, он просто отдыхает. Предупреждение. Он не пытается притянуть меня к себе.

— Где мои родители? — шепчу я.

Адриан фыркает.

— Они мертвы, помнишь? — ему не обязательно говорить это так бессердечно и холодно. Блеск в его глазах говорит мне, что он знает, что я имела в виду не это.

— Что ты сделал с их телами, Адриан? — спрашиваю я, не в силах сдержать растущую ярость в своем тоне.

Он небрежно пожимает плечами, как будто мы говорим не о людях, а о животных и продуктах.

— Спалил их.

Мои глаза темнеют от его резкого заявления. Я не думаю о последствиях, когда наклоняюсь вперед и протягиваю руку, чтобы сбить с его лица самодовольное выражение. Адриан видит это за милю и легко хватает меня за запястье железной хваткой. Он ерзает на кровати и садится дальше на матрас. У меня нет времени обдумать последствия моего действия, как он схватил меня за лодыжку и запястье, чтобы швырнуть меня к себе. В один момент я сижу на кровати, а в следующий раз я распластаюсь животом над его правым коленом, а левое — над моими ногами, не давая мне пнуть. Мои руки сжимают его штанины, и это уже не ощущение гладкости брюк, которые он носил раньше, а грубая джинсовая ткань. Я шиплю сквозь стиснутые зубы, когда его бедро прижимается к коже моей раны, когда он слегка отстраняет меня от своего тела. Мне не нужно задаваться вопросом, что он делает. Я слышу звяканье пряжки его ремня, оно почти оглушительно в тихой комнате, кожа проскакивает сквозь петли ремня.

— Подними простыню, Ваня, — приказывает он.

Я качаю головой, слезы вытекают из-под ресниц и увлажняют щеки.

— Я больше не буду тебя спрашивать, — рычит он. — Подними простыню, или я сделаю это за тебя. И если я это сделаю, это наказание будет совсем другим.

— Я не твоя, чтобы наказывать, придурок, — я пытаюсь выбросить ноги, но он лишь прижимает мою левую ногу к моей, давление вызывает пульсирующую боль вокруг моих ушибленных ног. У меня горло горит, и бок начал болеть от того, что я положила его на колено.

— Не делай себе хуже, мышонок.

— Pígaine na gamítheis ton eaftó sou, — шиплю я на него, приказывая ему пойти на хуй.

Его рука скользит к моим волосам, обхватывая мои густые кудри, оттягивая мою голову назад и выгибая мое тело до тех пор, пока не возникает чувство, будто оно вот-вот сломается. Он наклоняется к моему лицу, глаза сужаются в темные щелочки.

— Я здесь главный, мышонок, — предупреждает он. — Я тот, кто управляет твоей судьбой. Я дал тебе команду, и ты будешь ей следовать, иначе я сделаю так, что порка, которую я планировал тебе дать, покажется детской игрой.

— Пожалуйста… просто отпусти меня.

Адриан улыбается, больше похожий на Джокера, чем на красивого мужчину, которого я так долго знаю. Он поднимает петлю ремня и проводит ею по моему горлу, как нежная ласка.

— Зачем мне это делать? — он спрашивает. — Когда у меня есть все, что я хочу, прямо здесь, — он делает драматическую паузу, в последний раз прижимая ремень к моему горлу, прежде чем отпустить мои волосы. Мое тело падает, борьба покидает меня так же быстро, как и началась. — Подними простыню, Ваня. Сейчас.