Жестокие клятвы (ЛП) - Макколл Джо - Страница 19

Он что теперь?

— Если только ты не провел сеанс, — усмехаюсь я. — Я в этом сомневаюсь. Она умерла, когда Аде было пятнадцать. Дорожная авария.

Адриан приближается ко мне.

— Не ври мне, мышонок, — рычит он мне в лицо, поднимая руку и обхватывая меня за горло.

— Зачем мне тебе врать? — я отчаянно толкаю его руку, потому что на этот раз он не просто удерживает меня, он сжимает. Жестоко.

— Ада познакомила меня со своей матерью сразу после свадьбы, — рассказывает он мне. — Она очень живая.

— Я не знаю, кого ты встретил, — задыхаюсь я сквозь хватку, которую он держит на моем горле. — Но это была не мать Ады.

Рыча, он отпускает мое горло и кладет фотографию в карман.

— Тебе лучше помолиться, чтобы, это не было ложью.

Я смотрю на него с недоверием.

— Зачем мне лгать о чем-то подобном? — спрашиваю я, мои слова звучат хрипло. Ублюдок, сукин сын, больной, тупой придурок.

— Я могу тебя слышать.

Упс.

Видимо, мои внутренние мысли были не такими внутренними, как я думала.

Ну что ж. Что он собирается делать?

Унизить меня?

Продать меня?

Он уже сделал обе эти вещи, так что этот человек может пойти на хуй.

— Если это мать Ады, — он протягивает мне фотографию, как будто она у меня не была почти всю жизнь. — Кто эта женщина, с которой я познакомился?

— Откуда мне, черт возьми, знать? — я бросаю на него растерянный взгляд. — Я даже не понимаю, зачем ей вообще лгать. Она любила свою мать. Я не вижу, чтобы ей было стыдно за нее.

— Учитывая, как твоя подруга лгала мне на протяжении всего нашего брака, — шипит он. — Я не особо удивлён.

Хм?

Единственный лжец здесь — это он. Он лгал и манипулировал ею, чтобы она шпионила за моей семьей. Она была раздавлена его предательством. Когда она узнала, что он использовал ее для шпионажа и получения доступа к семейному бизнесу, она потеряла его. Для нее это было слишком тяжело.

— Единственный лжец здесь — это ты, — плюю я ему, гнев разливается по моим венам. Его брови хмурятся от моей внезапной горячности. Надеюсь, он увидит ярую ненависть, горящую в моем взгляде. Возможно, он спас мне жизнь, но я больше не буду играть роль послушного пленника. Ада стала жертвой. Не он. Я не позволю ему исказить мои воспоминания о моей подруге, как он исказил ее.

Он может согнуть меня как угодно, но я не сломаюсь.

Адриан называет меня мышонком, потому что считает меня послушной и слабой.

Но я не мышь. Отнюдь нет.

Я гадюка, и если он не будет осторожен, его укусят.

И он этого не увидит.

Адриан

Слова Вани эхом звучат в моей голове, когда мы выходим из дома и возвращаемся к машине. Антон уже ждет с телефоном в руке. Он хмурится, прокручивая большой палец. Что-то не так. Моя маленькая пленница игнорирует меня и садится на заднее сиденье с спортивной сумкой на коленях, как будто это защитит ее от меня.

Красные отметины остались на ее шее в том месте, где я обхватил пальцами ее хорошенькое горлышко. Она лжет, так и должно быть. Я встретил мать Ады через несколько дней после свадьбы. Она не смогла приехать из-за неудачного времени. Я никогда об этом не задумывался, потому что Ада сказала мне, что у нее никогда не было хороших отношений с матерью. Ее не беспокоило то, что она не присутствовала на нашей церемонии, так же как и меня это не беспокоило.

Теперь я начинаю думать, что здесь есть нечто большее, чем я думал изначально.

Ваня права. У нее нет причин лгать мне о происхождении Ады. Но что Ада получила от лжи? Она могла бы просто сказать мне, что ее мать умерла, я бы никогда не усомнился в этом. Что-то не складывается.

Сползая на заднее сиденье, я поворачиваюсь к Ване и спрашиваю:

— Что ты имеешь в виду, когда говоришь, что Ада приехала к тебе жить?

Ваня гримасничает, как будто выдает какую-то тайну.

— Ада и Кора переехали к нам, когда мне было десять. Мой отец нанял ее в качестве горничной, и Ада стала моей подругой по играм. Когда я оглядываюсь назад, понимаю, что Ада была для моих родителей просто еще одним способом контролировать меня.

Я прищуриваюсь, глядя на нее.

— Что ты имеешь в виду?

Она пожимает плечами.

— Мои родители никогда по-настоящему меня не воспитывали, — начала она, глядя в окно на дом, погруженная в свои мысли. — Говорят, чтобы вырастить ребенка, нужна деревня — ну, персонал был моей деревней. Во всяком случае, большинство из них. Когда Ада приехала к нам жить, поначалу все было хорошо. Мне потребовалось несколько лет, чтобы осознать это. Мне было четырнадцать, может быть, пятнадцать, когда до меня дошло, как именно они меня воспитывали на протяжении многих лет. Одно неправильное слово. Одна ошибка, и Аду легко увезли. Они позволяли нам привязываться друг к другу, а потом вырывали ковер из-под нас. Они никогда не причиняли ей вреда. Однажды она была моей подругой по играм, а на следующий день мой отец забирает ее. Я ненавидела оставаться одна, и они это знали. Он оставлял меня запертой в моей комнате, оставляя только еду. Через несколько дней он вернул ее, но она никогда не была прежней. Она никогда не говорила о том, куда пошла, но где бы это ни было, каждый раз это забирало частичку ее. Когда мы подросли, его становилось все меньше и меньше. Но однажды она больше не была моей подругой по играм. Мой отец поместил ее на кухню после смерти матери. Сказал, что я слишком старая для товарища по играм. Что мне нужно повзрослеть.

— Итак, ты бросила ее? — шиплю я, не понимая, почему меня это беспокоит. Моя покойная жена была предательницей. Ваня угрюмо покачала головой.

— Никогда, — уверяет она меня. — Я пробиралась на кухню, чтобы помочь ей с работой. Она пробиралась в мою комнату. Каждую ночь мы обсуждали, как нам сбежать. Только… этого не произошло, потому что… — она небрежно пожимает плечами, но я вижу печаль в ее глазах.

Потому что она вышла за меня замуж.

— Босс, — Антон садится на водительское сиденье, закрывая за собой дверь. Он поворачивается ко мне и протягивает мне свой телефон, в его глазах темный взгляд. — Тебе захочется это увидеть.

Я беру телефон из его рук и фыркаю, когда вижу уведомление. Предложение Вани закончилось, и тот, кто предложил самую высокую цену, стал своего рода сюрпризом. Это не то, кем я ожидал.

Улыбаясь, подтверждаю продажу и назначаю время получения.

Будет интересно.

Я возвращаю телефон Антону и киваю. Сейчас только полдень, и встреча состоится не раньше вечера.

— Отвези нас домой, — взяв телефон, он кивает и запускает двигатель.

Ваня не говорит ни слова, но я чувствую на себе ее пристальный взгляд. Сейчас жарко, и она, несомненно, задается вопросом, чему я так радуюсь.

Бедный мышонок скоро узнает, насколько голоден кот.

Возвращение домой не зайняло много времени. С сегодняшнего утра движение улеглось. Моя хорошенькая маленькая пленница распахивает дверь в тот момент, когда Антон ставит машину на парковку и топает к двери со своей спортивной сумкой. Закатив глаза, я выхожу на подъездную дорожку и следую за ней внутрь. Солнце в самом разгаре и палит на меня. В это время года по утрам прохладно, но к полудню становится жарко.

К счастью, в марте температура едва поднимается выше восьмидесяти градусов. Вам стоит побеспокоиться о летних месяцах. Когда солнце такое жаркое, что приплавляет обувь к тротуару. Это те месяцы, которые я провожу в своем пентхаусе в городе. Это удобнее, и мне не нужно много путешествовать.

— Ваня, — зову я ее, но она продолжает идти. Я знаю, что шалунья меня слышит. Она просто выбирает быть девчонкой. — Не делай больше ни шагу, Ваня.

Приказ остается без внимания.

Это не то, что мне нужно.

Сбрасывая куртку, я кладу ее на спинку дивана и иду за ней. Я особо не тороплюсь. Моему мышонку некуда идти. Я делаю шаги жестче на лестнице, чтобы она знала, что я иду. Если она захочет поиграть в игры, я обязательно покажу ей, кто станет победителем.