Приговор - Байерс Ричард Ли - Страница 33

Пассажиры сидели, скорчившись, на холодном неудобном настиле или расхаживали взад и вперед, держась подальше от ничем не огороженного края помоста. Путь из Мантол-Дерифа затянулся, поскольку судно не отличалось быстроходностью, а Угольщику приходилось осторожно огибать места, где свод пещеры нависал так низко, что для суденышка уже не оставалось места.

Вейлас проводил большую часть времени на помосте рядом с дворфом, внимательно следя за курсом, которым они шли. Фарон сидел, скрестив ноги и глубоко погрузившись в Дремление, в то время как Рилд и Джеггред вели пристальное наблюдение с левого и правого бортов соответственно, чтобы никто из обитателей озера не смог подкрасться незамеченным. Жрицы держались отдельно, тоже уйдя в Дремление или в глубокой задумчивости уставившись в беспросветные воды.

Так они плыли почти два полных дня, ненадолго останавливаясь лишь для того, чтобы скромно перекусить или дать отдохнуть своему капитану-дергару. Угольщик особенно следил за тем, чтобы не было и проблеска какого-нибудь света, и заставлял их устраивать очаг в небольшой закрытой топке, укрывавшей огонь от глаз.

– Здесь слишком много существ, которых привлекает свет, – ворчал он. – Даже подобная малость может быть опасной.

После третьей такой трапезы, в конце второго дня пути, Халисстра ушла на нос суденышка, откуда можно было смотреть на воду, не опасаясь ненароком уставиться на того или другого из своих спутников. С момента отчаянного боя во время бегства из Хлаунгадата и путешествия по Уровню Тени ей было некогда обдумать и осознать свое новое положение. К сожалению, в долгие часы, заполненные тихим журчанием воды и похожим на шуршание насекомых пощелкиванием движущих лодку скелетов, ей нечем было занять себя, и она осталась наедине с возможностью снова и снова прокручивать в голове сцену падения Чед Насада.

«Что сталось с моим Домом? – гадала она. – Спасся ли кто-нибудь из слуг и солдат, выбравшись из Чед Насада? Вместе ли они и кто их возглавляет? Или все они погибли среди пламени и руин?»

После смерти Верховной Матери Меларн Халисстра становилась главой Дома – при условии, что ни одна из ее младших кузин не вздумала бы претендовать на лидерство. Если бы кто-нибудь из них и попытался, Халисстра была уверена, что смогла бы вырвать власть у сородичей. Она всегда была самой привилегированной из дочерей Меларн, самой старшей, самой сильной и знала, что сестры не сумеют лишить ее того, что положено ей по праву рождения.

Но на самом деле очень похоже на то, что это ее право теперь не более чем пепел и камни на дне зияющей пропасти Чед Насада. Даже если часть домочадцев уцелела, захочет ли Халисстра отыскивать их и присоединяться к их жалкому, убогому и опасному существованию изгнанников в Подземье?

«А ведь предполагалось, что все будет совсем не так, – подумала она. – В свое время я должна была бы взойти на место моей матери и получить власть, которой обладала она, а до нее – ее мать. Тысячи нитей, правящих Чед Насадом, сходились бы к моим рукам. Малейшие пожелания выполнялись бы по одному моему слову, взгляду, просто движению брови. Вместо этого я стала неприкаянной скиталицей. Почему, Ллос? – мысленно вскричала она. – Почему? Чем мы провинились перед тобой? В чем проявили слабость?»

Однажды Халисстра уже слышала мрачный шепот Паучьей Королевы в своем сердце, но сейчас в нем было пусто. Ллос предпочла не отвечать. Она даже не пожелала наказать Халисстру за то, что жрица безрассудно потребовала ответа.

Если Ллос действительно покинула ее, то что сталось бы с Халисстрой, раздели она участь своего Дома? Всю жизнь она верила, что, преданно служа Королеве Дьявольской Преисподней в качестве жрицы и баэ'квешел, обеспечит себе высокое положение во владениях Ллос после смерти, но что станет с нею теперь? Будет ли ее неприкаянная душа погребена вместе с другими несчастными душами, которые не понадобились богине после смерти, обреченными разлагаться и умирать истинной и вечной смертью в серой пустоте, предназначенной для лишенных веры? Халисстра содрогнулась от ужаса. Вера в Ллос – трудное дело, и слабым там было не место, но жрица могла ожидать, что после смерти ее ждет вознаграждение за свое служение. А если это не так…

Со змеиной грацией к ней приблизилась Данифай и опустилась подле нее на колени. Она отважно взглянула Халисстре в лицо.

– Страдание – это сладкое вино, госпожа Меларн. Если вы выпьете чуть больше, чем нужно, появится искушение пить еще и еще, а с помощью излишеств ничего исправить нельзя.

Халисстра отвернулась, чтобы успокоиться. Она не желала делиться своим тайным ужасом с Даннфай.

– Страдание – этого слова недостаточно, чтобы передать то, что происходит в моем сердце, – произнесла она. – Я только об этом и думаю с самого начала нашего бесконечного путешествия. Чед Насад был больше чем город, Данифай. Это была мечта, темная и прекрасная мечта Паучьей Королевы. Изящные замки, парящие в воздухе сети, Дома, исполненные богатства, гордости и честолюбия, все сгорело дотла за несколько недолгих часов. Город, его матери и дочери, прекрасные дворцы, окутанные паутиной, все теперь пропало, и почему? – Она закрыла глаза, борясь со жгучей болью в груди. – Нас уничтожили не дворфы. Мы сгубили сами себя.

– Я не скорблю о гибели Чед Насада, – отозвалась Данифай. Халисстра резко глянула на нее сверху вниз, ее больнее задел равнодушный тон девушки, чем ее слова. – Это был город, полный врагов, большинство которых теперь мертвы, а другие, будто нищие, разбрелись по диким закоулкам Подземья. Нет, я не стану скорбеть о Чед Насаде. Да и кто станет, кроме считанных уцелевших чеднасадцев?

Халисстра предпочла не отвечать. Никто не станет горевать о городе дроу, даже другие темные эльфы. Такова жизнь дроу. Сильные выживают, а слабые откатываются на обочину, как того требует Ллос. Данифай долго выжидала, прежде чем заговорить снова.

– Вы думали, что нам делать дальше?

Халисстра бросила на нее взгляд.

– Наша судьба уже связана с Мензоберранзаном, разве не так?

– На сегодня – да, но совпадут ли ваши и их цели завтра? Что вы станете делать, если Ллос завтра вернет нам свою благосклонность? Куда вы пойдете?