Бич - Чернов Александр Викторович - Страница 24

Жорик был готов к агрессивным действиям со стороны борца. Он быстро отклонился, сделал шаг влево и отбил руку нападавшего. Не встретив преграды, пальцы Миши царапнули воздух, сам он, потеряв равновесие, шагнул вперед, наткнулся на выставленную ногу Жорика и тут же получил толчок в спину. Перелетев через ногу Привольнова, упал на руку, однако ловко кувыркнулся через голову и снова оказался на ногах.

— Да ты, я вижу, парень не промах! — воскликнул хозяин «Аладдина», и в его голосе прозвучали уважительные нотки. Миша изготовился к борьбе, очевидно, решив взять реванш за свое падение. — Что ж, продолжим! Посмотрим, на что ты способен.

— Да погоди! — не приняв вызова, Жорик опустил руки. — Я пришел к тебе не за тем, чтобы драться. Я хочу знать, кто были те трое мужчин, которых расстреляли в твоем кафе.

Хозяин заведения неожиданно зло рассмеялся:

— А ты разве сам не знаешь?.. Думаешь, я поверю, что не ты перестрелял их?

— Да мне плевать, поверишь ты мне или нет, — устало заявил Жорик. — Я хочу знать фамилии, имена, места работы этих людей и ничего больше. Если хочешь, я тебе за информацию заплачу.

Миша ухмыльнулся:

— Денег не хватит, — он секунду раздумывал и неожиданно сказал: — Послушай, ты же грозился мне шею свернуть. Припоминаешь?

— Ну, было дело, — ничуть не тушуясь, признался Привольнов.

Тоном человека, поймавшего другого на слове, Миша изрек:

— Что ж, тебе представляется такой случай. В общем, я отвечу на твои вопросы, но при условии, если ты положишь меня на обе лопатки в честном бою. Идет?

Пришел черед задуматься Привольнову. Хотя раненое плечо его особо не беспокоило, к серьезному поединку он не был готов. Да и по-любому одержать верх в борьбе с профессионалом будет очень и очень сложно. Но трусом Жорик никогда не был. Вызов придется принять. Иного выхода нет.

— Что ж, давай попробуем, — немного бравируя, дабы не выказывать перед противником неуверенность в своих силах, заявил Привольнов.

Миша тут же снял с себя пиджак, бросил его на скамейку и стал засучивать рукава.

— С правилами борьбы знаком? — поинтересовался он оживленно, очевидно, рассчитывая немного позабавиться с нахальным типом, посмевшим бросить ему вызов.

— Знаком, — выставив подбородок, заявил Жорик.

— Вот и хорошо. Боремся по правилам. Побеждает тот, кто первым удачно проведет бросок либо, применив болевой прием, заставит соперника сдаться. — Хозяин «Аладдина» пригнулся, расставил руки и отступил на несколько шагов с таким видом, будто хотел раздвинуть обступившую их невидимую толпу зрителей.

Жорик встал в стойку и начал приближаться. Миша попытался ухватить Привольнова за воротник, тот отбил руку, но противник тут же ухватился за отвороты его рубашки. Послышался треск, и несколько пуговиц с новой рубашки Жорика отлетели. Хозяин кафе резко дернул Привольнова на себя и в сторону и стопой попытался подбить Жорика в нижнюю часть голени, однако тому удалось переступить через ногу нападавшего, и он сам стал проводить прием. Удерживая противника за рубашку, он крутанулся на одной ноге, завел руку противника к себе под мышку и, превозмогая боль в плече, резко за нее дернул. Однако мастерства Жорику не хватило. Да и технику проведения приемов подзабыл за пьянками-то. Положение у него было неустойчивым, чем и воспользовался Миша. Он отклонился назад и бросил Жорика через грудь. Бросок четким не вышел. Привольнов неуклюже перевернулся, упал на руки и тут же вскочил. Противники вновь схватились за рубашки. Жорик стал дергать хозяина кафе в разные стороны, однако вывести его из равновесия не удавалось. Крепкий, мускулистый борец твердо стоял на ногах, и заставить его поколебаться все равно что заставить поколебаться скалу. Неожиданно Миша сам стал ходить вокруг Привольнова, дергая его в разные стороны, выписывая ногами кренделя. Движения его были мягкими, пластичными. Несомненно, хозяин «Аладдина» был намного сильнее Жорика и искуснее его в борьбе и сейчас просто играл с ним, как кот играет с мышью. Наконец Миша пошел в атаку. Он сделал выпад одной ногой, другой подбил ноги Жорика сзади и толкнул его предплечьем в грудь. Миша пер, будто танк. Жорик ничего не мог предпринять. Он кувыркнулся и вновь оказался на земле. То ли Миша посчитал, что выполнил прием на недостаточно высоком техническом уровне, то ли просто хотел дать Привольнову шанс сквитаться, но он не прекратил схватку. Он отскочил и остановился с расставленными руками, слегка покачиваясь из стороны в сторону, поджидая, когда противник встанет на ноги.

Жорик поднялся. Он испытывал злость. Ему очень хотелось, презрев все правила, от всей души врезать пару раз по физиономии хозяина кафе, однако он прекрасно понимал, что если пойдет на поводу эмоций и сорвется, то уже никогда и ничего не узнает у Миши. Привольнов подошел к противнику, схватил его за плечи и что было силы дернул вниз. В ответ Миша дернул Жорика, и они оба упали на колени. Схватка продолжилась в положении лежа. Борцы вцепились друг в друга и стали бороться, силясь уложить противника на лопатки. Борьба в партере продолжалась около минуты. Жорик выдохся. Оказавшись в более или менее устойчивом положении на четвереньках, он на несколько мгновений прекратил сопротивление, чтобы отдохнуть. Этим и воспользовался Миша. Он обвил руками шею Привольнова и резким, сильным движением заставил его перевернуться через плечо на спину. В следующее мгновение хозяин «Аладдина» уже сидел сбоку от Жорика и применял болевой прием на руку. Привольнов взвыл. Стиснув зубы, он секунду терпел, потом чертыхнулся и застучал свободной рукой по земле. Если бы дело происходило на ковре и поединок судили судьи, то они, вне сомнений, засчитали бы Мише чистую победу.

Хозяин «Аладдина» ослабил захват, Жорик высвободил руку. Целую минуту противники не двигались. Миша сидел, Привольнов лежал. Оба тяжело дышали. Наконец хозяин кафе спросил:

— Где самбо изучал?

— Так, до армии увлекался, — уставясь в небо, глухо ответил Жорик. — А потом в спецотряде служил, позже в спецназе.

— Нормально, — хозяин заведения помолчал, потом вновь заговорил: — Ты вроде мужик ничего, я почему-то тебе верю. А ментов недолюбливаю. Поэтому сообщать им о нашей встрече и о поединке не буду. А мужики все бывшие зэки были. Я их хорошо знаю, иначе на закрытую для посторонних половину кафе не пустил бы. Один был Сашка Епифанов. Он в котельной от экскаваторного завода работал. Другой Степа Пономарев. Он шофер. Директора фирмы «Горячий ключ» возил. А третий Коля Коростылев. Он на проспекте Дружбы Народов в фирменном магазине работал. Услуга у них там такая есть — установка стиральных машин-автоматов на дому. — Миша встал и стал отряхиваться. — Лампочку ты выкрутил? — поинтересовался он.

— Я, — признался Привольнов. Только не выкрутил, а разбил.

— Ладно, прощаю, — заявил хозяин заведения и не спеша, вразвалочку направился к двери кафе. Вскоре он скрылся в коридоре.

Сильно удивленный решением Миши дать ответы на интересующие Жорика вопросы, несмотря на его поражение, Привольнов еще немного полежал, собираясь с силами, потом встал, взобрался на мусорный контейнер и перелез через забор.

На общественном транспорте Жорик решил не ехать. Растерзанный вид, в котором он пребывал после схватки, привлек бы внимание пассажиров. Привольнов выбрался к дороге и остановил такси. Пока ехал по ночному городу, размышлял.

«Официант сказал, что компания в «Аладдине» поджидала начальника или шефа. Вместо него, как я уже решил, пришел киллер Загребнов, которого нанял главарь банды, все тот же начальник. А где бывает начальник? Конечно же, на работе. А раз Епифанов, Коростылев и Пономарев работали, то логично было бы предположить, что либо шеф котельной, либо глава фирмы «Горячий ключ», либо директор фирменного магазина или начальник мастерской по установке стиральных машин и есть главарь расстрелянной в кафе банды. Он же и убийца Загребнова. Врачиха-патологоанатом в вагончике сказала, что Андрюха умер полтора часа назад. Я прибыл на стройку в восемь часов. Значит, смерть Загребнова наступила в шесть тридцать. Следовательно, нужно узнать, где находились шефы Епифанова, Пономарева и Коростылева в это время. У кого из них не окажется алиби, тот и есть искомый главарь банды, источник всех моих бед. Худо-бедно, но дело движется вперед».