Бич - Чернов Александр Викторович - Страница 21

Привольнов сунул в руку забулдыге купюру, попрощался с ним и, сбежав с бугорка, направился по пыльной дороге к стройке.

У открытых настежь ворот Жорик остановился, чтобы осмотреться. За забором стояла выстроенная на два этажа коробка жилого дома, высился подъемный кран, были сложены панельные плиты, стояла бетономешалка. Слева в углу забора находился деревянный, обитый жестью вагончик довольно внушительных размеров. Еще дальше за территорией стройки, на бугорке, торчала машина «Скорой помощи». Кому-то, видать, плохо стало. Людей в той стороне видно не было. Строительная площадка тоже была пуста, рабочий день уже закончился.

Жорика охватило волнение. От предстоящей встречи зависела вся дальнейшая его судьба. Он немного постоял, силясь взять себя в руки, потом направился вдоль забора таким образом, чтобы его не было видно из окна вагончика. Достигнув сторожки, обогнул угол, пригнувшись, прошел под окном, затем встал во весь рост и переступил порог вагончика. Привольнов оказался в узком коридорчике. По обе стороны от него располагались комнаты. Из-за прикрытой справа двери раздавался приглушенный шум. Там явно кто-то был. Привольнов резко распахнул дверь, шагнул в комнату и замер. То, что он там увидел, привело его в состояние шока.

В комнате, в которой из мебели была лишь железная армейская кровать да стол с двумя стульями, на полу, скрючившись, лежал Загребнов Андрей. Рот приоткрыт, язык вывален, открытые глаза остекленели. Приказал долго жить Андрюха. В него всадили штук пять пуль. Одна из них угодила в голову. Верхняя часть туловища была залита кровью. Густая красная лужица растеклась и на полу. Она была похожа на густую жижу из сточной канавы, только красного цвета. Но не вид трупа врага и крови заставил остолбенеть Жорика — за время службы в спецназе он повидал много смертей и много крови, — а те люди, что находились в комнате. В ней была немолодая женщина в белом халате, средних лет, старший лейтенант полиции, двое сугубо штатских людей — мужчина и женщина и… капитан Лысенко, а также майор Ковалев. Компания расположилась в комнате следующим образом: врачиха осматривала труп, стоя рядом с ним на коленях; старший лейтенант находился за ее спиной; мужчина и женщина чинно сидели на кровати; Лысенко стоял в углу и курил; Ковалев сидел на корточках и что-то разглядывал на полу. Привольнов прибыл вовремя: как раз во время работы опергруппы, приехавшей на место преступления. Жаль, не догадался он, к кому и с какой целью приехала стоявшая неподалеку от стройки машина «Скорой помощи».

В комнате разом стихли все звуки. Присутствующие с удивлением уставились на вошедшего. Первым опомнился майор.

— Опа! — с тихой радостью произнес Ковалев и медленно, чтобы не спугнуть Привольнова, потянулся к кобуре. — Прямо по Достоевскому — возвращение преступника на место преступления. Спокойно, Георгий, спокойно!

Попал так попал! Бежать бесполезно — пристрелят как бешеную собаку, на сей раз у майора не дрогнет рука. Да и Лысенко со старшим лейтенантом вооружены, так что изрешетят не хуже, чем Андрюху. Нет, шансов на второй удачный побег — никаких. Сдаваться тоже не имеет смысла. Навесят теперь еще и убийство Загребнова, а там если не приговорят к смертной казни, то дадут пожизненное заключение. А что это такое, Привольнов представляет, видал по телику, как такого рода зэки на зоне содержатся.

Мгновенно оценив ситуацию, Жорик принял единственно верное, по его мнению, решение — драться. Причем не на жизнь, а на смерть. Или пан, или пропал. Во всяком случае, живым в руки ментов он не дастся.

Собрав воедино волю и всю имевшуюся у него силу, Привольнов с размаху пнул ребром туфли сидевшего на корточках майора по зубам. Челюсть у Ковалева хрястнула. Раскинув руки, будто птица крылья, он взлетел в воздух, спланировал к стене и, врезавшись в нее затылком, упал на пол. Готов.

С лица Лысенко разом сползло насмешливо-снисходительное выражение человека, с каким он, увидев Жорика, по-видимому, уже рассчитывал надеть на него наручники. Капитан бросился к Привольнову. Жорик, крутанувшись на одной ноге, с разворота, подошвой ударил Лысенко в лицо и тут же кулаком в челюсть добил падающего капитана. Издав невнятный звук, тот рухнул прямо на труп.

Старший лейтенант замешкался, расстегивая кобуру, наконец вытащил пистолет, но Привольнов был уже рядом с ним. Жорик схватил полицейского за руку, дернул его в сторону, выводя из равновесия, и в следующее мгновение, словно щечкой бутсы футболист, бьющий по мячу, ударил противника по ногам. Полицейский подлетел в воздух. Привольнов все еще удерживал его руку в своей. Когда старший лейтенант упал, Жорик уже стоял на полу на правом колене. Подставив под плечо противника левое — он с силой надавил на запястье. Послышался хруст ломаемой кости, блюститель порядка заорал и выпустил из руки пистолет. Не забыл еще Жорик уроки спецподготовки.

Ни врач, ни сидевшие на кровати мужчина и женщина, очевидно понятые, в драке не участвовали. Все произошло настолько быстро, что они даже как следует испугаться не успели. И понятые, и плюхнувшаяся на пол врачиха сидели с открытыми ртами, вытаращив глаза.

Жорик поднял с полу пистолет, встал, передернул затвор и заорал:

— Всем оставаться на своих местах!

Тем не менее капитан сгоряча попытался приподняться. Привольнов не церемонился. Распаленный дракой, он был на грани нервного срыва и мог, наверное, даже всадить в кого-нибудь пулю. Жорик что было мочи пнул Лысенко по бедру и, подняв руку, нажал на спусковой крючок. Пуля пробила потолок, а Жорик снова заорал, нагоняя на присутствующих, да и на себя страху:

— Не двигаться, мать вашу! Всех перестреляю на хрен! Лежать! Лежать!

Сидевшая на полу врачиха с выражением ужаса на лице откинулась на спину, а понятые дружно повалились на кровать, закрыв головы руками.

Старший лейтенант лежал на полу и, прижимая к себе сломанную руку, стонал. Он Привольнову был не опасен, ибо от него Жорик не ожидал активных действий, от врачихи и понятых тоже. Оставались майор и капитан. На них все свое внимание Привольнов и переключил. Оружием Лысенко воспользоваться также не сумел. Пистолет из его кобуры выпал и сейчас лежал рядом с ним. Жорик наступил на оружие и отбросил его назад к двери. Затем повел стволом в сторону Ковалева:

— На живот, майор, быстро, и руки за голову!

Ковалев недобро улыбнулся, вытер рукой окровавленный рот и, с ненавистью глядя на Привольнова, сказал:

— Ты не понимаешь, что творишь, урод! Ты за это поплатишься, ох как поплатишься! — однако распоряжение Жорика он выполнил. Перевернулся на живот и сложил на затылке руки.

— Каждый получит то, что заслужил! — изрек Привольнов. Он шагнул к майору, достал из кобуры пистолет и уже с двумя стволами стал медленно отступать к двери. — Когда умер Загребнов? — спросил он врачиху.

Перепуганная насмерть женщина приподняла голову и удивленно уставилась на Жорика.

— Какой еще Загребнов, — пролепетала она, не совсем понимая, о чем идет речь.

— Мужик тот, что лежит рядом с тобой! — рявкнул Привольнов. — Ну отвечай, живо!

— Часа полтора назад, — хлопая глазами, ответила врачиха.

Увы, алиби на этот час у Жорика не было. Полтора часа назад он ехал в автобусе, и, разумеется, никто из пассажиров этот факт подтвердить не сможет. Все против Привольнова.

Жорик нагнулся, подхватил с полу оброненный в ходе драки пиджак, взял третий пистолет и, разогнувшись, зловеще сказал:

— Мне терять нечего, мужики! Так что, если кто погонится за мной, пристрелю не раздумывая! — с этими словами он выскочил из комнаты.

На стройплощадке по-прежнему никого не было. «Скорая» все еще стояла на бугорке. Вышедший из нее на звук выстрела водитель стоял на безопасном от вагончика удалении и с любопытством смотрел во двор стройки. Заметив Привольнова, он ретировался за машину.

Жорик в несколько прыжков преодолел расстояние от вагончика до ворот, швырнул пистолеты в яму, а затем, выскользнув на улицу, нырнул в сад.