Хевдинг (СИ) - Борчанинов Геннадий - Страница 5

Не сказать, что бейстадцы были этим довольны, они привыкли ходить в вик крепко сбитой командой из знакомых и родственников, а «всякий сброд» по их разумению, набирали к себе только изгнанники и просто не очень хорошие люди, к которым мы не относились. Но все при этом понимали, что другого выхода, если мы хотим продолжать, у нас нет.

Поэтому чуть солнце прошло зенит, как «Морской сокол» пошёл на вёслах прочь из Шлей-фьорда, гружёный только провизией и злыми жадными викингами. Впереди нас ждали серые воды Балтики.

Раньше для меня путешествие по волнам Балтики означало выпить по банке одноимённого пива, начиная от тройки и заканчивая девяткой, но теперь придётся путешествовать в самом прямом смысле. И воды Балтики заметно отличались от вод Северного моря, это видел даже я, не слишком-то опытный мореплаватель.

А пока мы отдалялись от Хедебю, новые члены команды притирались друг к другу. Я стоял у руля и смотрел, как они гребут, каждый из них. Кто-то грёб умело, кто-то не очень, но это не беда, научатся. Гораздо важнее, как они взаимодействуют друг с другом. Знакомятся. Общаются.

Вон, Ульф Бочка, борнхольмец, телосложением и впрямь напоминающий бочку, хохочет во весь голос после какой-то шутки Лейфа. Сразу за его спиной молча гребёт Стейн, юный датчанин из Хедебю, упрямо набивая мозоли на ладонях. Сбежал от семьи, не иначе. На другой стороне от них сидит Харальд Рябой из Рибе, ворочая веслом с этакой ленцой опытного морехода. Горм Кусака, сразу похвалившийся тем, что откусил своему первому противнику ухо, гребёт ровно столько, сколько нужно, не больше и не меньше. Так же и прочие новички.

На первый взгляд все вроде нормальные парни. Как дело обстоит на самом деле — будем проверять уже потом, в бою. Когда вокруг опасность, люди раскрываются порой совсем с другой стороны.

А пока мы просто притирались друг к дружке, учились грести синхронно, вместе, уверенно и слаженно, и новичкам приходилось грести больше всех, пока раненые ветераны Йорвика отдыхали, сидя на скамьях. Словно на скамейке запасных.

— И куда мы сейчас, хёвдинг? — спросил меня Кьяртан.

— Есть у меня пара идей, куда можно заглянуть, — загадочно улыбнулся я.

Балтика. При этом слове обязательно всплывают несколько ассоциаций, и после пива сразу же идут шпроты, а следом за ними — янтарь. И что-то мне подсказывало, что рейд по прибалтийскому побережью может принести нам неплохие барыши. Надо только разузнать, кто там сейчас обитает. Скорее всего, дикие племена лабусов, тибл и прочих чухонцев.

Не думаю, что с ними возникнут какие-то сложности. Вот идя вдоль берега будущей Померании нужно быть осторожным, это да. Там можно было и по голове получить. Хотя сейчас, в принципе, все эти места были дикими и неизведанными, языческими. Волна немецких крестовых походов начнётся ещё нескоро.

Свеи и датчане регулярно ходили сюда в набеги, отнимая у бедных поморян и пруссов их пожитки, так что и нас встречать будут соответственно. С той же гостеприимностью.

Так что я планировал сначала немного пощипать прибалтов, а уже потом разведывать путь из варяг в греки. Хотя особой разведки и не требуется, иди на восток до устья Невы, а там местные покажут и волоки, и всё остальное. На такой магистрали трудно заблудиться.

В моих мечтах всё было легко и просто, почти уже сделано, руку только протяни. Корабль с драконьей мордой на носу величаво подходит к золотому пляжу Юрмалы или Светлогорска, местные жители сами несут нам драгоценный янтарь, вожди склоняют головы, а девушки сами бросаются в объятия. Красота.

Но пока мы просто шли вдоль побережья на восток, останавливаясь на ночлег в каких-нибудь безлюдных местах. Несмотря на всю привлекательность этих мест, регулярные набеги северян и здесь делали своё дело, заставляя аборигенов отходить вглубь суши.

И каждый вечер в лагере что-нибудь происходило.

— … а потом я оторвал ему голову! Голыми руками! — собрав вокруг себя небольшую толпу слушателей, вещал один из новеньких, Торир Большая Нога.

— Брешешь, — сказал ему Олаф.

Многие из бейстадцев и без того были настроены негативно к новичкам, но некоторые — особенно.

— Клянусь тебе! — воскликнул Торир.

— Невозможно взять и оторвать кому-то голову, — сказал Асмунд. — Только если она будет висеть на лоскутке кожи.

— А я разве не сказал? — удивился Торир Большая Нога. — Ха! Точно! Я ударил его топором по шее, а потом голыми руками оторвал голову!

— Ирландцы все мелкие и тощие, даже меньше саксов, — сказал Хальвдан. — Может, и можно оторвать.

— Нельзя, — сказал Олаф.

— А я думаю, можно, — сказал Хальвдан.

— Скоро сможете это проверить, — сказал я, приближаясь к костру, у которого сидели норманны. — Здешние мужики тоже мелкие и тощие.

— Бранд! Решил с нами посидеть? Наскучило мечом махать? — осклабился Хальвдан.

Каждый вечер я проводил в усердных тренировках с мечом, топором, тесаком и копьём, пытаясь овладеть всем здешним оружием в совершенстве. Ну, или почти всем. Но сейчас, после пропущенного в голову, меня начинало мутить от любой физической активности, и уделять тренировкам больше пяти минут не получалось.

— Знавал я одного парня, — произнёс Торир. — Он вот тоже так каждый день занимался.

— Наверное, умелым воином стал? — хмыкнул Сверри, тоже грезивший победами на поле брани.

— Нет, пропотел на одной из тренировок, простудился и помер, — сказал Торир на полном серьёзе. — Даже ни с кем подраться всерьёз не успел, не то что врагов убивать.

— На что-то намекаешь? — спросил я.

— Нет, хёвдинг, — покачал головой Торир.

— Ха-ха-ха, с нашим Брандом шутки плохи, да, Олаф? — расхохотался его брат Лейф.

— Точно, — буркнул Олаф.

Костёр трещал, выбрасывая снопы искр, дым лез в глаза всюду, куда бы ты не уселся, комары так и норовили откушать свежей крови, именно твоей, а не чьей-то ещё. Но почему-то такие посиделки у костра нравились мне гораздо больше, чем пьянки в таверне или в длинном доме конунга. Душевнее как-то, что ли.

Все заняты своим делом, большинство отдыхает после долгого дня в море. Кто-то варит кашу в общем котле, кто-то стоит в карауле. Хромунд обходит раненых, некоторые уже спят, богатырским храпом демаскируя нашу стоянку. Мне нравилась такая жизнь, полукочевая, бродячая. Лучше, чем сидеть за стенами какого-нибудь городка в прокопчённой хижине и ждать, пока к стенам подойдёт чья-нибудь армия.

Да и я уже привык к подобной жизни, а смартфоны, интернет и центральное отопление теперь казались для меня чем-то далёким и сказочным, эфемерным. Смутным воспоминанием из далёкого прошлого.

— Вот разбогатеем, ферму себе построю, — мечтательно протянул Токи. — В жёны себе Ауд возьму, рыжую.

— Кто бы её тебе отдал, Токи, — фыркнул Кьяртан.

— Так я и говорю, когда разбогатеем, — пожал плечами Токи. — Сейчас-то понятно…

— Пока ты в море, на ней уж кто-нибудь жениться успеет, — сказал Сверри. — Или она ждать обещала?

— Не знаю, — пожал плечами Токи.

— Ауд, это которая дочка Ормульфа Рыжего? — спросил Лейф.

— Она самая, — сказал Токи.

— Да уж, я бы с ней ферму-то распахал, — задумчиво произнёс Лейф.

Токи, кажется, не понял, что Лейф имел в виду, поэтому согласно закивал, как ни в чём не бывало. Остальные прятали ухмылки в бороды.

О мирной и спокойной жизни мечтали многие, и их в поход гнала жажда наживы, стремление разбогатеть, чтобы однажды осесть на земле и больше никогда не браться за оружие. Другие мечтали прославиться, чтобы об их доблести сложили песни, которые запомнятся в веках. Третьи, и их было меньше всего, ходили в вик просто из любви к приключениям, и я, пожалуй, мог считать себя именно из их числа.

Меня не интересовало богатство, земля и спокойное существование зажиточного фермера, хотя я понимал, почему некоторые могут к этому стремиться. Меня не заботили песни, которые обо мне сложат, и истории, которые обо мне расскажут, хотя я и старался вести себя так, чтобы не уронить чести и соответствовать здешнему моральному компасу. А вот узнать, что кроется за горизонтом, поглядеть на далёкие земли, оказаться там, где прежде не ступала нога моего современника, это будоражило кровь и заставляло меня двигаться дальше.