Истории, нашёптанные Севером (сборник) - Коллектив авторов - Страница 4

Они уже подходят к дому, Айлу обнимает Эйю за плечи, они идут медленно и успевают обсохнуть — только с волос Эйи все еще капает вода. Забираем одежду в дом. Эйя вся в мурашках, гусиную кожу комарам не прокусить, мышцы напряжены от холода. Она поворачивается ко мне, и я пытаюсь забыть ее, пока еще могу видеть.

Эйя и Айлу принимают душ вместе после меня, чтобы сэкономить горячую воду. Лежу под пледом на диване, слушаю их болтовню и тихий смех. Мне становится легче думать о том, что они — отдельно, когда я представляю себе, как красиво переплетаются их тела. В гостиной нет штор, но я нормально не спал уже несколько ночей, поэтому, несмотря на белые ночи, глаза закрываются сами. Я погружаюсь в милосердную дрему.

Юн-Эрик повторяет мое имя, пока я наконец не отзываюсь.

— А ты скоро проснешься?

Времени уже десять часов, семья успела уехать в горы убирать ограждения с загонов. Айлу остался в деревне из-за подвернутой ноги, малышу тоже разрешили остаться, чтобы он мог попрощаться со мной. То есть последним, что я запомню про Эйю, станут все-таки капли воды в волосах, стекающие с шеи на покрытую мурашками спину, напряженные мышцы, поддерживающие хромающего Айлу. Запомню серьезный, встревоженный взгляд, сказанные в приступе незаслуженного мной доверия слова о том, что кто-то скоро появится на свет.

Воздух полупрозрачный, ветер колышет березы по другую сторону дороги, сгибая их в сторону озера, которое временами белеет, когда в нем отражаются облака. Айлу заново варит кофе и отрезает мне несколько ломтиков сыра, Юн-Эрик тоже берет себе кофе, но в основном, чтобы размачивать в нем сыр. Мы сидим за столом на кухне и смотрим в окно.

— Что скажешь, Юн-Эрик? Хочешь ведь, чтобы Оскар остался здесь в Гавте? Может, он навестит нас в Лонгчерне зимой.

Юн-Эрик отворачивается. Расставание не дастся парнишке легче из-за слов Айлу. Мы вместе пьем кофе, слушаем тиканье часов и смотрим на озеро — этого более чем достаточно. Но Айлу не унимается:

— И вообще заезжай на Новый год, посмотришь оленей.

— Можно тебя на пару слов? — спрашиваю я.

Айлу берет чашку, мы выходим, прикрывая за собой дверь. Внизу склона, за дорогой, белеет озеро, вода высокая, заливает каменистый берег.

— Ты меня в Лонгчерн зовешь, потому что тебя совесть мучает? Из-за того, что Юн-Эрик так расстроился, когда ты сказал ему, что я сюда больше не приеду? Рано или поздно нам все равно придется расстаться.

Айлу хромает еще сильнее, чем вчера — а я даже не спросил, как он умудрился так подвернуть ногу.

— Да не переживай ты, нам всем приятно, что ты у нас гостишь. Но теперь уже пора на автобус, пока ты не стал членом семьи.

Да какой там член семьи, кроме Юна-Эрика меня тут вообще никто не знает, с чего бы им было приятно, что я у них в гостях? Какое я вообще имею право на их радушие?

Юн-Эрик остается сидеть с Айлу в машине, я машу ему рукой из окна автобуса, но он не реагирует, даже не смотрит мне вслед. Интересно, что творится у него в голове? Он уже справился с болью расставания — если она вообще была — или вот прямо сейчас принимает решение забыть меня? Мне действительно не все равно, что с ним, или я так с ним сблизился, потому что мне очень хотелось познакомиться с его старшей сестрой?

Прикрываю глаза и начинаю следить за дыханием, пока мы не проезжаем Краддсэле. За окном березы сменяются елями и соснами, дома попадаются уже не так редко, хутора покрупнее, больше народу заходит, чем выходит, метр за метром мы удаляемся от гор и приближаемся к лесу, удаляемся от деревни и приближаемся к городу — я еду домой из дома. Меня должны переполнять детские воспоминания и ностальгия по родным местам, но перед глазами стоит лицо Эйи, когда она обернулась, выходя из воды. На этот раз мне никто не звонит и не мешает уехать.

Служба в лесном полку, которой я так опасался, помогает мне дышать, но и требования там высокие. Горы провинции Норрботтен — совершенно уникальное место, особенно если раньше ты был бюджетником. Днем тружусь на износ, мои сослуживцы настолько непохожи на меня, что я даже не успеваю толком заскучать. Опыт работы воспитателем детского сада опять приводит к тому, что я становлюсь деревом с дуплом, в которое все кому не лень кричат о темных уголках своей души и запретных мечтах. Даже когда кто-то из командиров или психолог вдруг интересуется моим самочувствием, я не разрешаю себе ни о чем вспоминать. Наращиваю мышечную массу, сталкиваюсь с новыми ограничениями и учусь различать разные виды местности, снега и облаков, оказываясь в безвременье здесь и сейчас.

Я отодвинул личное настолько далеко от себя, что, когда наконец нас отпускают в увольнение на Рождество и меня выбрасывает в повседневное одиночество, я почти в панике от того, как долго скучал по ней, но запрещал себе думать об этом.

Снег укутал Люкселе в зимние одежды, но ничто не кажется мне красивым, если это неким явным образом не связано с Эйей. Брожу по освещенным дорожкам, нахаживаю километры по городу, узнаю, открываю заново. Пытаюсь отодвинуть будущее подальше, чтобы успеть привыкнуть к нему, будь то дом, береза, машина или что-то еще. Я воображаю, что встречу девушку, что у нас с ней будет ребенок, ребенок погибнет в автокатастрофе, мы разведемся, и я уеду жить заграницу.

Останавливаюсь перед витриной книжного магазина. Смотрю на свое отражение — бритая голова, широкие плечи и застывшее выражение лица. Провожу рукой по короткому ежику и щетине, сам себя не узнаю. На витрине выставлен фотоальбом под названием «Время горных леммингов». Впервые с момента поступления на службу я разрешаю себе подумать над приглашением Айлу навестить их на Новый год. Ехать туда сейчас — полный бред, они все про меня давно уже позабыли, как и я позабыл о них, но эти люди продолжают жить во мне и на самом деле я остался с ними.

В магазинчике Сигурда пылинки кружились в лучах солнца за ее спиной. Увидев ее, Ассар отпрянул прямо в стеллаж позади себя, так что все загремело, точно как в их первую встречу. Если она и заметила его, то не подала виду. Она не изменилась, прибавились лишь морщинки у рта и вокруг глаз, руки стали полнее.

Как у нее дела? Он не знал, они не разговаривали несколько лет. Ни когда он служил в армии, ни когда доучивался. Ему хотелось бы рассказать ей о подготовительных курсах: сдавать итоговый экзамен он ездил в Мальмё! Но кем он ей приходился, чтобы говорить с нею. Четыре года прошло. Ассар вел счет дням.

Он потер лицо, как будто чтобы сосредоточиться, не отрываясь от пылинок, кружившихся вслед ее движениям. Выглядела она цветущей. Щеки — как блестящие красные яблоки. Улыбка Маргареты заставила даже кислую физиономию Сигурда расплыться в улыбке, пока тот ее обслуживал.

Просто рефлекторно или чтобы делать хоть что-нибудь, Ассар потянулся вправо, взять что-нибудь с полки. В руки ему попала светло-коричневая банка какао. Напечатанные на ней глаза выглядели мистически, почти как живые. Ему казалось, что они вот-вот подмигнут в ответ, и тут Сигурд прервал его задумчивость.

— Так что, берем какао, или просто любуемся?

— Да, да… Возьму. Спасибо, — ответил он, и щеки у него покраснели, как у Маргареты. Выудил из кошелька несколько монет, пальцы вдруг стали неуклюжими. Вообще-то он приехал, чтобы купить еды на ближайшие дни и посмотреть, все ли осталось по-прежнему, а не за банкой какао. На что оно ему. Ассар не слышал, как вышла Маргарета, но колокольчик на двери звякнул, когда он поспешил на улицу.

Ассар догнал ее сразу за деревней. Удивился, когда понял, что она ждала его, совсем как в первый раз, когда они встретились. Она глядела перед собой, не мигая. Спина прямая. Улыбнулась ему в ответ, но не так радостно, как улыбалась Сигурду.