Великие научно-фантастические рассказы. 1939 год - Азимов Айзек - Страница 24

«Лучше снова ослабить ток, – тихо сказал Грейт. – Послушай, как завывает ветер наверху».

Свист ветра становился все громче. Высоко вверху, в закрытой трубе, сжатый поднимающейся кабиной лифта воздух с воем вырывался из какого-то клапана. Это была огромная напоминающая органную труба, мелодия которой звучала все выше и выше – все быстрее и быстрее по мере того, как конец трубы становился ближе, а давление возрастало.

«Я не могу. – Уэр покачал невидимой под плащом головой. – Давление воздуха должно остановить нас. Но не раньше, чем мы доберемся до верха здания и сработают автоматические защитные устройства. Они отключат ток в лифте и заставят его затормозить, когда мы будем проезжать самый верхний этаж. Если Мать еще этого не сделала».

Свист становился все громче. Внезапно лифт замер в воздухе. Грейт, уже крепко державшийся за резные стенки кабины, обвил Дею рукой и, стремясь уберечь ее, прижал к себе. Эсир взлетел вверх, к крыше кабины, непостижимым образом извернулся в полете и повис в воздухе.

«Не прикасайтесь ко мне, – промелькнули мысли Уэра в их головах, – если хотите остаться в живых».

Снова свистящий звук прорезал рев воздуха в трубе сверху, и Уэр вздохнул с облегчением.

«Мать опоздала. Она отключила электричество – но не раньше, чем мы поднялись так высоко и с такой скоростью, что сработала автоматическая защита. Подействовали аварийные тормоза».

Торможение прекратилось, и Уэр снова опустился на пол. Лифт остановился, медленно снижаясь. Снова раздался щелчок, и где-то под ногами сработал храповик. Дверца кабины с грохотом открылась, и наружная дверь скользнула в сторону. Все трое вышли в коридор, освещенный атомными лампами, высеченными из алебастра и золотистого янтаря. Они находились на самом верхнем этаже Сарнского дворца.

Далеко внизу Мать Сарна задумчиво смотрела на маленький ряд светящихся сигнальных ламп. Матери Городов проследили за ее взглядом и пришли в ярость, увидев, как загорелись двойные красные лампочки аварийных сигналов.

– Любопытно, – тихо сказала Мать Сарна. – Он, конечно, заморозил резистор в цепи дегравитатора своей чернотой, чтобы добиться такой безумной скорости подъема. Но у меня есть чувство, что Эсир не делает ничего, от чего у него не было бы средства защититься, и не предпринимает ничего, из чего он не нашел бы второго, спасительного выхода. Что он сделал бы, если бы я смогла обесточить лифт до того, как он добрался бы до предохранительных устройств?

Матери Городов не разделяли ее любопытства. Они нетерпеливо смотрели, как Мать теряет время, вместо того чтобы отправить отряд стражниц на верхний этаж.

Мать ничего не предпринимала. Она не видела смысла в том, чтобы выставлять свою стражу против сгустка тьмы, у которого, насколько она могла судить, не было слабых мест. Она понимала, что наилучшим решением для нее будет дождаться отчета своих ученых. Знание – та сила, которой ей сейчас недостает. Знание, а также власть, которой она уже обладала: она могла контролировать все источники материалов, без которых Эсир был безвреден – насколько это вообще возможно, когда идет революция.

Эсир стоял у входа в зал суда. Позади, сквозь открытые двери, виднелись Сарнские сады. Эсир-Уэр улыбнулся. «Я говорил, что ночь будет пасмурной», – прошептал он про себя.

Грейт и Дея съежились. Деревья гнулись от ветра, который с яростью налетал на них. В отсветах, сверкавших в низко нависшем небе, бушевала буря. Резко похолодало. Ветер, завывавший в садах, принес с собой дыхание свирепой зимы, пронзившее эту летнюю ночь.

– Думаю, будет дождь, – сказал Уэр.

Пока он говорил, небо вспыхнуло пламенем. Огромные языки молний прорезали небо, вонзились в Землю мощной сетью электрических разрядов. Воздух взорвался раскатом грома, от которого величественный Сарнский дворец содрогнулся до самых основ. И в то же мгновение небеса разверзлись. Облака лопнули и обрушились на землю потоками воды. Ревущий ветер гнал перед собой стену дождя, состоящую наполовину из капель, падающих сверху, наполовину – бьющих из земли, которая вдруг превратилась в озеро. Мерцающие огни человеческого города за стенами Сарна внезапно исчезли.

– Кажется, – довольно сказал Уэр, – я немного переборщил.

– Ты? – выдохнул Грейт. – Это сделал ты?

– Сарны ненавидят холод и сырость больше, чем любая кошка в мире. Сегодня вечером вы не найдете в садах ни одного гуляющего сарна. Наш путь к воротам очищен.

Дея вздрогнула и взглянула на темную фигуру Эсира.

– Ветер очень холодный, а дождь, должно быть, больше походит на мокрый снег. Я одета для июньской ночи, а не для февральской.

– Я использовал слишком много энергии, – пробормотал Уэр. – Никогда раньше этого не делал. Спиши это на неопытность.

– Экспериментальная ошибка. – Грейт вздохнул. – Господи, дружище, да ты чуть не смыл город с лица земли. Пойдем, нужно уходить, пока нам не пришлось плыть.

– Подожди минутку, – отозвался Уэр, – мне нужно сделать кое-что еще. Мать собиралась исследовать этот мой темный покров. Что ж, клянусь всеми богами, какие только существуют, я сделаю для нее все, что она захочет. Я заставлю ее хорошенько подумать, прежде чем она снова призовет Эсира забавы ради!

Он повернулся и оказался перед большим залом суда. В тусклом свете нескольких больших ламп комната поражала великолепием: гагатовый камень и хром, золото и сверкающий хрусталь. Рука Эсира превратилась в черную воронку, которая медленно описывала круги по комнате. Там, где она проходила, исчезали блеск полированного камня, сияние металла и драгоценностей. Комнату затопила непроницаемая чернота. Стены перестали быть стенами, они превратились в пустоту, уходящую в пространство бесконечной ночи. Блеск и шипение атомного пламени прекратились; его яркий свет потускнел, стал мрачным и гнетущим. И холод – холод потоком хлынул из Зала. Люди содрогнулись и выбежали из дверного проема, с которого внезапно заструились клубы холодного тумана. Воздух, такой холодный, что чуть не превращался в льдинки, казалось, стекал по стенам и сочился в дверь. Подул ветер, воздух со свистом устремился в верхнюю часть комнаты, чтобы тут же вырваться внизу невидимым ледяным потоком.

Грейт и Дея поспешили отойти в сторону, дрожа от невыносимого холода. Поток воздуха хлынул наружу, через вестибюль ко входу во дворец. Он стекал по ступеням, и у них на глазах капли дождя превращались в снежные хлопья и мокрым пластом застывали на камне.

– Да, – удовлетворенно сказал Уэр, – сарны ненавидят холод. Пройдет месяц, прежде чем они снова захотят войти в эту комнату. А теперь идем.

Он прошел сквозь поток и спустился по ступенькам к сгибающимся под ударами бури деревьям. Ветер завывал рядом с ним, вихрился вокруг его черного плаща. Его фигура была очерчена белым контуром, который кружился и поблескивал в слабом свете, исходившем от здания. Позади него прокладывали себе путь Грейт и Дея – две белые фигуры на черном фоне. Через мгновение они скрылись за движущейся, сверкающей завесой дождя.

Они мгновенно промокли и замерзли. Грейт почувствовал, как Дея дрожит в его объятиях.

– Уэр, – позвал он. – Уэр, иди вперед, мы тебя догоним. Мы можем следовать за этой чернотой только по снегу, который образуется вокруг тебя, а в такую ночь, как эта, будь я проклят, если последую за ходячей метелью. Я сейчас совсем окоченею, и Дея тоже.

– Уже окоченела, – слабо проговорила девушка.

– Я не могу отключить эту защиту, – ответил Уэр. – У моих приборов не настолько хорошая изоляция. Если вода коснется их, не останется ни Сарна, ни человеческого города, за который стоит бороться. Встретимся у меня дома. Вы сможете найти дорогу?

– Думаю, да, – кивнул Грейт, поеживаясь.

– Тогда отправляйтесь в путь. Вечером свет в окне будет гореть, как всегда. И, пока бушует эта сырая метель, поблизости не будет ни одного сарна.

– Хорошо.

Грейт и Дея пустились в путь почти бегом. Черный ветер с дождем, завывая, носились по саду. Небо снова вспыхнуло ослепительным светом, а от грохота земля у них под ногами задрожала так, что, даже наполовину замерзшие, они почувствовали ее сотрясение.