Рэнт: Биография Бастера Кейси - Паланик Чак - Страница 11

Боуди Карлайл (J детский друг Рэнта): Рэнт потратил свое золото всего один раз: взял тачку и пошел на мясоконсервную фабрику Перри.

Преподобный Кертис Дин Филдс (J пастор миддлтонской христианской общины): Каждый год в зале фермерской ассоциации устраивали «дом с привидениями»: развешивали старый промасленный брезент, воняющий дизельным топливом, и получался очень темный туннель, через который надо было проходить. Причем туннель поворачивал направо и налево, петлял и кружил, чтобы запутать ребенка и заставить идти подольше. Дети собирались в начале лабиринта, и Рэнт проводил их по одному. Внутри были всякие аттракционы. На дальнем конце – праздник с конкурсом карнавальных костюмов, тортами и конфетами. Однажды делали «пиньяту».

В туннеле было темно, хоть глаз выколи, а вспышками освещалось что-нибудь страшное. В конце – темнее всего; а Рэнт еще и завязывал детям глаза. Потом совал их руку в большую миску с вареными рожками, перемешанными со сливочным маслом, и говорил: «Это мозги». Давал пощупать виноград с кукурузным маслом или облупленные яйца и говорил: «Это вырванные глаза». В наше время дети совсем не пугаются. Когда ребенок в темноте сует руку в теплую воду с желатином и слышит «Это свежая кровь…», ему уже не хватает воображения испугаться.

Луэлла Томми (J соседка): В конце туннеля с привидениями, где устроили праздник, дети едят торт и играют в «Утю-Утю». И в «Передай апельсин». Некоторые дети просят салфетку, чтобы вытереть руки, потому что трогали поддельные мозги, легкие и всякие страхи. Другие ребята просто вытирают руки о свою или чужую одежду.

Маленькая девочка Эллиотов выходит из туннеля, руки по локоть красные. Прямо багровые. И плачет. Сама в костюме ангелочка, с бумажными крылышками на проволоке из старых вешалок и нимбом с золотыми блестками. Трет глазки, размазывает красное по лицу. И, всхлипывая, говорит:

– Рэнт Кейси положил мне в руку настоящее живое сердце!..

Я сказала ей:

– Нет, милая, оно было не настоящее!

Поплевала на салфетку, чтобы вытереть ей мордашку, и говорю:

– Это был просто помидор без шкурки!

Сначала я даже испугалась, что девочка так разнервничалась. Встаю на колени, вытираю ей личико бумажной салфеткой, а бумага рвется. Тут я замечаю, какое все клейкое, вся юбка склеилась. И в черных точках. Это свернувшиеся кусочки. Это не красная краска. И еще запах. Кроме вони старого брезента и креозотного запаха, как от шпал на жаре, я слышу сладковатый запах то ли календулы, то ли детского горшка… Запах тухлого мяса.

Гленда Хендерсен (J соседка): Боже, боже! Все дети – у кого пальцы, у кого руки по запястье, у кого по локоть и даже выше – в крови. Измазаны все костюмы: пиратов, фей, бродяг – все измазаны. Все в крови, уже не красной, она запеклась и почернела. Дети трогали торт и запачкали кровью ванильную глазурь. Оставили кровь на черпаке для фруктового пунша и на апельсине, с которым играли в «Передай апельсин». А после «Свистящих крекеров» все крекеры были в бурых отпечатках.

По бетонному полу из черного туннеля тянется много-много маленьких отпечатков кроссовок и сандалий, клейких и кровяных следов. Лоуэлл Ричардс, учитель старших классов, берет у кого-то фонарик и идет разбираться.

Шериф Бэкон Карлайл (J детский враг Рэнта): Это хуже, чем самые ужасные снимки с места преступления, какие показывают полицейским!

Луэлла Томми: Люди говорили, когда родился Бадди, Айрин Кейси принесла домой и заморозила свой послед. И мне сначала подумалось, что Бадди развесил там экспонаты: «Повешенный», «Призрак», «Взгляд в ад» и «Плацента Айрин Кейси»…

Слава Богу, я ошиблась – но ненамного.

Полк Перри (J сосед): Догадайся я, что Рэнт Кейси задумал, ни за что не продал бы этому хулигану глаза! А вышел верный знак, что из мальчика вырастет убийца.

Лоуэлл Ричардс (J учитель): Рэнт Кейси в темноте берет за руку мальчика Хендерсенов и кладет в разные миски. Я высвечиваю фонарем кровь, густую как пудинг. Легкие с бойни: свиные и бычьи, серые, комковатые. Скользкие серые мозги, перемешанные и помятые. Кишки и почки вывалены прямо на пол.

В салатнице покачиваются глаза разных размеров. Коровьи, свиные, лошадиные, все таращатся в потолок, все в кровавых отпечатках пальцев. И эти кошмарные отходы нагреваются и начинают вонять – почки, мочевые пузыри и целые противни кишок.

Полк Перри: Говорят, там творился настоящий ужас. Повсюду – отрезанные языки.

Лоуэлл Ричардс: Я смотрю и вижу, как Рэнт Кейси открывает ладонь мальчика Хендерсенов и кладет в нее что-то блестящее и темное со словами: «Это сердце…»

Огромное сердце мертвой коровы.

А мальчик хихикает, глаза у него завязаны, и сжимает рукой сердце. Из отрезанных сосудов сочится кровь.

Боуди Карлайл: Жутковато, конечно, но мы превратили зубы в золото, а золото – в глаза. Все в жизни – либо плоть, либо деньги, и нельзя иметь и то, и другое сразу. Это как быть одновременно живым и мертвым. Невозможно. Приходится выбирать.

Шериф Бэкон Карлайл: Ну, Кейси есть Кейси. Он, конечно, сделал вид, что все не нарочно. Мол, он думал, что так и делают «дом с привидениями». Мол, столь уважаемые и высокочтимые столпы общества, как взрослые скаутмастеры, не стали бы обманывать маленьких детей. Так все Кейси умеют – прикинуться дурачками. Сказал, что дети всегда с нетерпением ждут, когда им дадут потрогать мозги и легкие. А трогать тухлые макароны, говорит, совсем не страшно. Его послушаешь, так наш обычный, дедовский «дом с привидениями» из винограда и пищевых красок покажется чем-то стыдным и неправильным.

Лоуэлл Ричардс: Рэнт Кейси не был злым мальчиком. Он всего лишь искал вокруг что-то настоящее. В наше время дети растут оторванными от мира, они подключаются к чужим жизням и переживают эмоции других людей. Приключения с чужого плеча. Мне кажется, Рэнт хотел, чтобы у всех было хоть одно настоящее приключение. Вместе, всей общиной. Чтобы это всех объединило.

Когда вся деревня смотрит один и тот же старый фильм или подключается к одному «пику», этого мало. А вот когда дети пришли домой в костюмах, измазанных кровью, и неделю под ногтями у них чернело и волосы воняли, – разговоров было! Радости большой я не заметил, но зато все начали общаться и поняли, что они вместе.

В Миддлтоне случилось то, чего не было никогда и нигде.

Шот Даньян (R автосалочник): Рэнта бесили не только искусственные переживания. Еще эти фермерские дети, которые разоделись солдатами, принцессами и ведьмами. Торт с искусственным запахом ванили. Урожай, которого уже давно не бывает. Фруктовый пунш фабричного изготовления. Ритуал ублажения духов или что там еще за дерьмо принято делать на Хэллоуин. И люди, которые его соблюдают без всякого понятия. Рэнта бесила вся эта долбаная фальшь.

Из полевых заметок Грина Тейлора Симмса (R Историка): Африканцы не верят в Зубную фею. Вместо феи у них Зубная мышь. В Испании – ratoncito Perez. Во Франции – La Bonne Petite Souris. Крошечный волшебный грызун, который крадет зубы и взамен оставляет мелкие деньги. У некоторых народов выпавший зуб нужно прятать в змеиной или крысиной норе, чтобы его не нашла ведьма. В других культурах дети бросают зуб в горящий костер, а потом, когда пепел остынет, ищут в нем монетки.

Поверив в Санта Клауса, в Пасхального кролика и наконец в Зубную фею, Рэнт Кейси понял, что эти мифы – не просто красивые сказки и обычаи, призванные развлекать детей либо контролировать их поведение. Каждый из этих обычаев предлагает ребенку поверить в невозможное в обмен на вознаграждение. Каждый представляет собой все более сложное испытание, которое развивает веру и воображение. Первое испытание – поверить в волшебного человека и получить в награду игрушку. Второе – поверить в волшебное животное и получить за это лакомство. Последнее испытание – самое сложное, и вознаграждение самое абстрактное: поверить в летающую фею, которая приносит деньги.