Слишком поздно - Гувер Колин - Страница 57

Время ползет охренительно медленно.

К тому времени, как машина наконец замирает, в глаза мне уже льется кровь. Снаружи гудят клаксоны, кричат люди. Я хотел было отстегнуть ремень, но правая рука не слушается. Она сломана.

Тогда я отстегиваюсь левой. Надавив плечом на дверь со своей стороны, вываливаюсь из салона.

Смахиваю со лба кровь.

– Сэр! – кричат мне сзади. – Сэр, оставайтесь в машине!

Кто-то хватает меня за плечо и пытается задержать.

– Пошел ты! – ору я.

Сориентироваться удается не сразу, но постепенно придя в себя, понимаю, в какую сторону идти. Справа круглосуточный магазин, значит, мне налево. Проталкиваюсь через толпу. Люди кричат, мол, не беги, хотя мне самому кажется, что я еле плетусь.

Два квартала.

Для меня это меньше минуты.

По дороге пытаюсь найти объяснение тому, почему Слоун не берет трубку. Господи, хоть бы я ошибался, неверно все понял и слишком бурно отреагировал. Но я знаю Слоун. Что-то не так. Она обязательно ответила бы на звонок.

Обязательно вынесла бы мусор ровно в полдень.

Что-то не так.

Когда я наконец подбегаю к жилому комплексу, сраный сенсор не открывает ворота, потому что я не в машине. Калитка и та заперта. Тогда я отхожу на несколько шагов и с разбегу каким-то образом умудряюсь запрыгнуть на ворота, здоровой рукой подтягиваюсь и переваливаюсь через створки. Падаю, правда, не на ноги, а на правое, чтоб его так, плечо. Тело молнией пронзает боль. Из меня вышибает весь дух, еле удается отдышаться. Потом я снова встаю на ноги.

Вижу Томаса, наблюдателя. Он у машины. При виде меня выпучивает глаза и вскидывает руки.

– Дружище, прости, я как раз шел проверить, как она там. – Он пятится, и я, не сдержавшись, здоровой рукой бью его по горлу. Он падает на дверцу машины, а я иду дальше.

– Баран! – бросаю через плечо.

Перехожу на бег, но миную парадную дверь своей квартиры и огибаю здание, зайдя к стене с окнами нашей гостиной и спальни. Останавливаюсь у окна гостиной и только огромным усилием воли заставляю себя не выкрикнуть имя Слоун, потому что замок на окне…

Не заперт.

Я сразу же понимаю, как все случилось. Ремонтник. Я облажался. Надо было быть на шаг впереди Эйсы. Впрочем, не время сетовать. Прижимаюсь спиной к стене и прислушиваюсь.

Из кобуры на боку достаю пистолет. Закрываю глаза и делаю вдох.

Из квартиры доносятся голоса.

Слышу Слоун. Я опоздал!.. Тихонько придвигаюсь к окну и заглядываю внутрь. Из-за штор почти ничего не видать.

Черт.

Вдалеке раздается вой сирен: то ли патрульные едут сюда, потому что их вызвал Райан, то ли они мчатся к месту аварии, которую я устроил на перекрестке. Как бы там ни было, если протянуть еще секунд пять, человек в нашей квартире сам услышит их.

И что-нибудь выкинет.

Припав на колено, беру пистолет в левую руку, а правой приоткрываю окно. Заглядываю в комнату, вижу Слоун… и чужака. Он стоит спиной ко мне. И смеется.

Поганый смех. Услышав его, я моментально понимаю, кто к нам вломился. Слоун там одна, без защиты, стоит на кухне; пока она не пострадала.

Зато когда Эйса услышит сирены, то запаникует и совершит какую-нибудь глупость. Сейчас он бездействует, и я не знаю, какой ценой далось Слоун это его спокойствие. Знаю только, что она чертовски умна, нашла способ.

Приподнимаю оконную раму еще на дюйм и на полсекунды встречаюсь взглядом со Слоун.

Всего на полсекунды.

Она не стала таращиться.

Вот она роняет вилку, явно намеренно. «Черт!» – ругается Слоун, а я поднимаю раму еще выше. Эйса отскакивает назад, к барному табурету, и обходит стойку. Зачем? Хочет убедиться, что Слоун не выкинет какой-нибудь фортель?

Я с трудом поднимаю пистолет.

Тем временем Эйса забирает у Слоун поднятую вилку и бросает в мойку. Потом достает чистую, но, едва взяв ее в руку, Слоун падает на пол с криком: «Давай!»

Эйса не успевает ничего сообразить. Немеющим пальцем правой руки я жму на спуск и, даже не убедившись, попал или нет, открываю окно до конца. Влезаю в гостиную и бегу к Слоун. Она выползает ко мне из-за стойки и в отчаянии кричит:

– Стреляй еще!

Эйса лежит на полу, схватившись за шею. Между пальцами у него по руке хлещет кровь. Он судорожно хватает воздух, пытаясь вздохнуть, а я навожу на него ствол.

Эйса водит кругом выпученными глазами, ищет Слоун.

Она в это время прячется за мной, испуганно вцепившись мне в рубашку. Наконец Эйса замечает ее.

– Шлюха ебучая, – выдавливает он. – Я соврал. Лазанья у тебя – говно.

Я жму на спуск.

Вскрикнув, Слоун утыкается лицом мне в спину, и я оборачиваюсь, обнимаю ее.

Она ревет, цепляясь за меня изо всех сил, а я хватаюсь за край барной стойки и опускаюсь на пол, увлекая ее за собой. Ноги не держат.

Слоун сворачивается клубком у меня на коленях, и я обнимаю ее, стараясь не обращать внимания на боль в руке. Зарываюсь лицом в ее волосы, вдыхаю их аромат.

– Ты цела?

Слоун с трудом, всхлипывая, кивает.

– Не ранена? – спрашиваю, оглядывая ее. Вроде нет. Тогда я кладу руку ей на живот и, закрыв глаза, выдыхаю. – Прости, я виноват, – говорю, чувствуя, что подвел ее. Эйса сумел добраться до нас.

Крепко обняв меня за шею, чуть не душа, Слоун мотает головой:

– Спасибо. Спасибо, спасибо тебе, Люк.

Сирены воют уже во дворе.

В дверь колотят.

Одновременно в окно влезает Райан, оглядывает комнату и, оценив ситуацию, идет к двери, отпирает ее. В квартиру с криками вваливаются патрульные. Один уже лезет с вопросами ко мне и Слоун, однако Райан уводит его в сторонку.

– Дай им минуту, черт тебя подери.

И нас оставляют в покое. Даже не на одну, а на несколько минут. Я держу Слоун, когда в квартиру входят медики. Я держу ее, когда они проверяют пульс Эйсы, и не отпускаю, даже когда называют время смерти.

Я продолжаю обнимать ее, и когда рядом на пол опускается Райан.

– Видел твою тачку, – говорит он, имея в виду аварию. – Ты цел?

– Никто не пострадал? – кивнув, спрашиваю я.

Он качает головой.

– Только ты, судя по всему.

Слоун, встрепенувшись, озабоченно присматривается ко мне, видит раны.

– Боже, Люк. – Она ощупывает мою голову и зовет в сторону: – Он ранен! Помогите кто-нибудь!

Отползает в сторонку, пропуская ко мне медика. Тот ненадолго присматривается к моей голове и делает вывод:

– Надо бы доставить вас в больницу.

Райан помогает ему поднять меня с пола, а я, когда мы проходим мимо Слоун, беру ее за руку. Она тут же цепляется за меня и, двигаясь спиной вперед, смотрит во все глаза, спрашивает:

– Ты как? Что случилось?

Я ей подмигиваю.

– Так, небольшая авария. В водах Фреда не утонешь, если круизный корабль ломится от тако с лососем.

Слоун улыбается, сжав мою руку, а Райан выразительно смотрит на одного из медиков.

– Гляньте там, вдруг у него сотрясение. Когда его ранили в прошлый раз, он нес такую же ахинею.

Меня укладывают на каталку в машине «Скорой», но я по-прежнему не отпускаю Слоун. Та забирается в салон и садится рядом, смотрит на меня с тревогой и вместе с тем с облегчением, какого я в ее взгляде прежде не видел.

Сжав ее руку, я говорю:

– Все кончено, Слоун. Больше он тебе не страшен.

После гибели Эйсы минуло три месяца. Слоун так и не рассказала, что творилось в квартире в те часы, что она провела с ним наедине. Надеюсь однажды все-таки услышать эту историю, но не давлю. На какие мерзости был способен Эйса, я знаю, и у меня заранее волосы встают дыбом. Слоун ходила к психотерапевту и вроде бы даже с пользой, а о большем я ее просить и не смею. Не тороплю, пусть справляется с пережитым в удобном ей темпе.

В день моей выписки хоронили Эйсу. Мы как раз были на квартире, собирали пожитки, когда позвонил Райан и сообщил эту информацию. Я все передал Слоун, хотя и знал, что на церемонию она пойти не захочет.