Слишком поздно - Гувер Колин - Страница 25

А вот и он – стоит один на тротуаре, сунув руки в задние карманы джинсов. От его улыбки сердце сжимается. А еще я просто не верю в происходящее. Останавливаюсь, и Картер садится ко мне в машину.

– Что ты делаешь? – спрашиваю.

– Еду с тобой навестить брата.

– Как ты отмазался от поездки в казино? И откуда ты вообще знаешь, когда я вижусь с братишкой?

Он улыбается и, приобняв меня, подается ближе. Говорит:

– Секрет фирмы. – Потом целует и откидывается на спинку сиденья. Пристегивается. – Если думаешь, что нам опасно заходить вместе, я подожду в машине. Мне просто очень надо побыть с тобой наедине.

Я пытаюсь улыбнуться, но его близость напоминает о ночи пятницы: какой жалкой я была, умоляя его сбежать со мной вместе. Я тогда ничего не соображала. На самом деле с места внезапно срываться нельзя: у меня диплом на носу, да и Стивена из клиники с бухты-барахты не выдернешь, не заберешь с собой колесить по стране. Он там счастлив, и я лишь окажу ему медвежью услугу.

Просто мне не терпится уехать, а от поцелуя я расчувствовалась…

Картер накрывает мою руку своей.

– Можешь мне кое-что пообещать?

Я бросаю на него взгляд.

– Смотря о чем попросишь.

– По твоему лицу вижу, что ты вспоминаешь ночь пятницы. Давай не будем говорить про Эйсу. Или про последствия. И мысли допускать не хочу о том, что нас могут застукать или какой я дурак, что поехал с тобой. Сегодня есть только Слоун и Люк, согласна?

Я выгибаю бровь.

– Люк? Что еще за Люк? У нас ролевая игра?

Дернув челюстью, он оправдывается:

– Я хотел сказать Картер. Просто в детстве пользовался вторым именем. Старая привычка, никак не избавлюсь.

Я со смехом качаю головой.

– Ты рядом со мной так волнуешься, что даже не помнишь, как тебя звать?

Он крепче сжимает мою руку и улыбается.

– Хорош стебаться. И никогда не зови меня Люком. Люком меня только дед называл.

– Ладно, но врать не стану: мне нравится имя Люк. Люк.

Он стискивает мою коленку.

– Слоун и Картер. Давай сегодня будут Слоун и Картер.

– И кто из них я? Слоун или Картер?

Картер смеется, отстегивает ремень и целует меня в ухо. Гладит по бедру. Я, затаив дыхание, стискиваю руль, а Картер шепчет:

– Ты Слоун, а я Картер. А после обеда на обратном пути остановимся в каком-нибудь тихом местечке, и ты побудешь Слоун вместе с Картером на заднем сиденье. Ну, как тебе?

Я киваю и с придыханием говорю:

– Годится.

– Когда Эйса приезжал сюда в последний раз? – спрашиваю Слоун.

Она глушит мотор и собирает из салона вещи.

– Два года назад. Он сюда всего раз наведался. Говорит, неуютно.

Ну еще бы.

– Значит, если я войду вместе с тобой, это никому странным не покажется?

Слоун качает головой.

– Думаю, здесь так привыкли видеть меня одну, что сотрудники максимум испытают любопытство. Подозрений ты у них не вызовешь, и Эйсе они ничего не доложат. Они его даже не знают. – Бросив ключи и телефон в сумочку, она впивается руками в руль. Смотрит прямо перед собой, на парковку. – Правда же, все это грустно? У меня никого, буквально никого. Мы со Стивеном остались одни против всего проклятого мира.

Я убираю ей за ухо выбившуюся прядку. Хочется говорить слова утешения, дескать, у тебя есть я, но Слоун в этот момент предельно искренняя, как тут солгать? Она ведь даже не знает моего настоящего имени, и чем чаще я в такие мгновения вру, тем тяжелее будет ей простить меня, когда правда наконец откроется.

Правда чуть было не открылась уже сегодня. Богом клянусь, я порой сам удивляюсь, как меня приняли на эту работу. Хуже меня копа под прикрытием не найти. Ни дать ни взять Розовая Пантера.

Порой мне кажется, что, узнав от меня правду, Слоун как-нибудь справится и даже сумеет помочь. Но я не подвергну ее еще большей опасности.

Может, со временем ей удастся завоевать доверие Райана, и он сочтет, что посвятить ее в наши планы выгодно. Однако до тех пор лучше ей оставаться в неведении.

Слоун так и смотрит невидящим взором прямо перед собой. И тогда я ее обнимаю. Обняв меня в ответ и уткнувшись носом мне в шею, она вздыхает, а мне хочется, чтобы Эйса сгинул к чертям на обратном пути из казино.

Конечно, нехорошо так думать.

С другой стороны, как он не видит, что без него людям в его окружении станет легче?

Он садист и нарцисс. Живет в собственной реальности, не в силах разглядеть ничего за ее пределами.

– Объятия у тебя что надо, – говорит Слоун.

Я крепче прижимаю ее к себе.

– Наверное, тебя просто мало обнимали.

– Есть такое, – со вздохом признает Слоун.

Я не спешу отпускать ее, но тут она шепчет:

– Пятьдесят шесть королевских крабов съели шнурки за пасхальным ужином и через ноздри выкашляли радугу.

Я смеюсь и целую ее в макушку.

– С колесом от мотоцикла или глупой струной нелегальное масло не купишь.

Слоун улыбается и целует меня.

А большего мне и не нужно – только бы она улыбалась.

– Ты говоришь, Стивену Эйса не нравится, – припоминаю я в коридоре по пути в палату. – Но если твой брат ни с кем не общается, то как ты узнаешь, кого он любит, а кого нет?

По дороге Слоун рассказала о братишке и перечислила пять его диагнозов. Я ни одного не запомнил. Остается хотя бы попробовать в них разобраться.

– У нас с ним свой язык, – говорит Слоун. – Я, считай, растила его с младенчества. – Мы огибаем поворот, и она указывает вдаль по коридору. – Его палата вон там, в конце.

Вопросов стало еще больше, и я дергаю ее за руку, прося остановиться.

– Ты же всего на пару лет старше. Как ты его растила?

Слоун смотрит на меня и пожимает плечами.

– Делала то, что требовалось, Картер. Больше некому было.

Такие, как она, мне еще не встречались. Я целую Слоун. Мне хочется наслаждаться каждой минутой с ней наедине и вместе с тем подарить как можно больше тепла, в котором другие отказывают. Думал, мне хватит секунды-другой, однако со времени нашего первого поцелуя вдвоем остаться не удавалось, и поэтому, стоит нашим губам встретиться, как остальной мир словно исчезает.

Позади нас кто-то деликатно покашливает. Оказалось, мы стоим у двери одной из палат и мешаем войти туда медсестре. Слоун со смехом просит прощения, и мы убегаем прочь, к палате Стивена.

Слоун стучится и входит, я – следом. Обстановка поражает: я-то ожидал увидеть нечто вроде дома для престарелых или больничной палаты, а здесь прямо мини-апартаменты. Спальная зона, гостиная, кухонный уголок. Нет только плиты и микроволновки. Значит, еду себе Стивен не готовит.

Слоун проходит в гостиную и здоровается с братишкой. Я, чтобы им не мешать, остаюсь у порога.

Стивен сидит на диване и смотрит телевизор. Стоит ему обернуться, и я моментально замечаю сходство со Слоун: те же волосы, те же глаза.

Однако на лице Стивена нет ни одной эмоции. Он равнодушно возвращается к просмотру «ящика». Мне становится жалко Слоун: единственный ее любимый человек даже не в состоянии проявить ответные чувства. Неудивительно, что она чувствует себя одинокой как никто.

– Стивен, я хочу тебя кое с кем познакомить, – говорит она, указывая в мою сторону. – Это мой друг Картер. Мы с ним вместе учимся.

Стивен бросает на меня быстрый взгляд и снова утыкается в телик.

Слоун похлопывает по дивану рядом с собой, приглашает присесть. Я подхожу и сажусь, наблюдаю, как они с братом общаются. Слоун достает из сумочки разные штуковины: маникюрные ножницы, бумагу, ручку, газировку. Одновременно она рассказывает Стивену, как доехала, делится впечатлениями о новом пациенте из соседней палаты.

– Лед нужен? – предлагает она потом.

Стивен ничем не выдает того, что хотел бы льда, однако Слоун указывает в сторону кухонного уголка.

– Картер, не насыплешь ему в стакан? И еще, достань синюю соломинку из верхнего ящика слева.