Мумия из семейного шкафа (СИ) - Белова Марина - Страница 15

«Разгром по плану! Конец света в отдельно взятой квартире! — орала я про себя. — Именно это я и предполагала. Иначе и быть не могло. Могу себе представить, как верещал кот, когда ему стригли когти. А когда шерсть брили? Жуть! Надо бы Ромке накапать в молоко чего-нибудь успокаивающего. Как бы с ним сердечный приступ не случился.

Олег тоже хорош! Пострадавшего кота выбросить на лоджию! Хотя мне и гардины жалко. Такие дорогие! Как вспомню, как я Олега уговаривала их купить, слезы на глаза наворачиваются. Сумасшедшие деньги заплатили. Лучше бы я его так и не уговорила. Сейчас придет с прогулки, начнет пилить за все: за детей, за кота, за гардины».

На удивление Олег слова не сказал о гардинах и коте. Как оказалось, его не волновали ни испорченный тюль, ни тем более перекрашенный и клочьями выстриженный чужой кот. Он был удручен внутренним содержанием наших детей. К счастью, я так устала, что у меня не было никакого желания вступать с ним в полемику, поэтому я только молча слушала, изредка только поддакивая и кивая.

— Вот ты, Марина, мать. И подруга твоя тоже мать. А вы знаете, чем живут ваши дети? — и, не дожидаясь моего ответа, выложил на стол листок, исписанный детским почерком.

Я мельком взглянула на бумагу и по корявым буквам догадалась, что писала Аня.

— Читаю, — предупредил меня Олег, как будто я сама не догадалась, что он собирается делать. — Распорядок дня на сегодня:

7.30. Проснуться.

7.45. Позавтракать.

8.30. Сходить в школу.

15.30. Прийти со школы.

16.00. Обед.

16.15–16.45. Валяние дурака (ничегонеделание).

16.45–18.00. Подвижные игры или тренировка, если есть.

18.00–19.00. Игры на свежем воздухе или позвонить по телефону.

Вот куда наши деньги уходят!

19.00–19.30. Ужин.

19.30–20.00. Уроки.

20.00–20.15. Прогнозы на завтра.

20.15–20.30. Чтение худ. литературы.

20.30–20.45. Общение с родителями.

20.45–21.00. Помывка зубов, лица и прочих конечностей.

21.00. Сновидения.

— Ну и что? — спросила я Олега, как только он закончил читать. — По-моему, ни единой ошибки.

— А тебя не смущает, что на выполнение домашнего задания отведено тридцать минут? Всего полчаса!

— Нет. Они делают уроки в школе под руководством учителя.

— А чтение книг и общение с родителями? Вообще пятнадцать минут!

— Олег, не придирайся. Твоя дочь читает больше, чем другие дети, и с тобой общается не пятнадцать минут, а куда больше.

— А что значит «прогнозы на завтра»?

— Это ты у нее спроси, — посоветовала я мужу. — Ты чересчур серьезно относишься к детским играм.

— «Валяние дурака» — это игра?

— А между прочим, — из-за угла высунулась Санькина голова, — предание гласности чужих документов без разрешения на то хозяина есть не что иное, как уголовное преступление.

— А ну обратно в комнату, задачи решать, адвокат малолетний. Подслушивать еще хуже, чем читать ваши «прогнозы на завтра», — цыкнул Олег на Саньку. Послышался легкий топот и тихое хихиканье. Уверена, рядом с Блиновым-младшим стояла его преданная подруга Клюквина-младшая. — Надо же, как он мне мать свою напоминает, борец за права избалованных отпрысков, — теперь уже Олег засмеялся. — Эге, подождите, шалопаи. Что значит «прогноз на завтра»?

— Это значит угадать, что будет завтра. Будет дождь или нет. Какую оценку нам поставят. Отдерет ли Санька за уши Никиту, который мне подставил подножку. Выиграет ли наш класс эстафету по физкультуре. Да много чего значит, — выкрикнула из своей комнаты Анюта.

На следующий день мы все дружно проспали: и я, и Олег, и дети. Вчера мой муж, открыв в себе великого педагога, решил наперекор Аниному распорядку дня уделить общению с ребенком не пятнадцать минут, а больше. Мы поужинали, потом все вместе смотрели семейную комедию. А затем, пользуясь хорошим настроением родителей, дети подсунули нам игру «Монополия». Играли мы долго и с азартом: покупали, проигрывали, закладывали. Полностью обанкротившись, я первая взглянула на часы:

— Вы с ума сошли! Половина двенадцатого ночи. Дети, быстро спать. Вам завтра в школу!

— Господи, и у меня с утра важная встреча, — вспомнил Олег и, позевывая побрел в кровать.

Подхватилась я в пятнадцать минут девятого и с воплем:

— Дети, мы проспали! — кинулась на кухню делать им в школу бутерброды, поскольку на полноценный завтрак времени уже совсем не оставалось.

Быстренько растолкав и выставив за порог многочисленное семейство, я решила позвонить Блиновой, как-то она провела сегодняшнюю ночь в квартире без скелета?

Держала трубку я очень долго, Алина не отвечала. Через пять минут я повторила попытку дозвониться. Глухо.

— Десятый час, спит, что ли? Нет, не может быть, она пташка ранняя. Ушла? Телефон забыла? Вчера говорила, что целый день будет заниматься уборкой в Санькиной комнате. Ой, что-то мне тревожно на сердце, — от волнения я начала разговаривать вслух. — Как бы чего не случилось.

Решив сначала заехать к ней, а уж потом в «Пилигрим», я стала одеваться. Как назло, все валилось у меня из рук. Любимый костюм оказался в химчистке, надела другой, захотела выпить кофе — поставила пятно на блузку, пришлось переодеваться. Долго не могла сообразить, что все-таки надеть. Остановила свой выбор на джинсах и спортивной куртке. Конечно, джинсы это не одежда для офиса, но сейчас для меня на первом месте была Алина. Пока одевалась и переодевалась, время от времени я брала трубку и звонила. На телефонные звонки она не отвечала.

К дому на Маяковского я примчалась в считанные секунды. Тяжело дыша от волнения и подъема на третий этаж, я заколотила по двери. Алина не отзывалась. Появилось плохое предчувствие.

Я позвонила в «Пилигрим», вдруг она там?

— Доброе утро, Алена. Алина Николаевна в офисе?

— Нет, она же взяла у вас отпуск на несколько дней, — напомнила мне секретарь.

— Да, конечно, я знаю. Я просто так спросила. Все, пока.

— Вы сегодня будете?

— Не знаю, — закончила я разговор, нажала кнопку «сброс» и опять заколотила по двери.

На этот раз внутри квартиры послышался раздраженный и хриплый со сна голос:

— Кто там? Иду, иду, не надо так стучать. Не глухие, — бурчала Алина из-за двери, копошась с замком.

— Как раз в том, что ты не глухая, я глубоко сомневаюсь. Я здесь стою уже пять минут. Стучу, не переставая, а ты меня не слышишь, — возмутилась я, в душе радуясь, что передо мной стоит Алина, живая и здоровая.

— А стучать зачем? Мне уже звонок починили. Представь, вчера возвращаюсь, а у двери стоит мужик и давит на звонок. Я ему: «Мужчина, вы к кому?», а он мне: «Я электрик, со вчерашнего дня пытаюсь по вызову попасть в квартиру. Звоню, звоню, а хозяева не открывают. Зачем тогда вызывать?» Я его два дня жду, чтобы мне звонок починил, а он придет, на кнопочку нажмет и уйдет. Смешной. Так он мне и звонок починил, и две люстры повесил. Долго возился, и взял по-божески. — Алина зевнула. — Прости, не выспалась, разбудила ты меня своим стуком.

— Хорошо спала? Рада за тебя, значит, подействовало.

— Что подействовало? — Алина подняла на меня заспанные глаза. Она была еще в полусне и соображала туго.

— Как что? Ты же сама сказала, что спала как убитая. Погребение подействовало! Нашлись добрые люди, предали земле многострадальный скелет. Теперь у тебя в квартире тишина и покой.

— О каком покое ты говоришь? Покой нам только снится! — высказалась афоризмом Алина. — И никто никого не предавал земле. А то, что ты сказала про «добрых людей», такие нашлись, верно. Я, подруга, десятки раз теряла зонтики, кошельки и сумки. С концами! У меня Мурзика стянули. Ты же помнишь моего котика, который был до Ромки? И объявления в газеты писала, и просто на углах бумажки расклеивала. И что? Никто и нечего не принес. А тут хотела расстаться и забыть, так нет — приперли.

— Что, Алина? — я никак не могла связать зонтики и кошельки с настоящими событиями.