Единство-2 (СИ) - Сугралинов Данияр - Страница 54

Я потерял счет времени и ощущение реальности. Боль стала всем, что я знал, всем, что помнил. В редкие моменты просветления я думал, что это и есть настоящий ад — вечные муки без малейшей надежды на спасение. Разум метался загнанным зверем в клетке из агонии, отчаянно цепляясь за остатки самости. Иногда мне казалось, что я уже умер, и это посмертие, наказание за все грехи, но потом новая волна страданий накрывала с головой, и я понимал, что настоящая смерть была бы милосерднее. Я хотел кричать, но кислота растворила мои голосовые связки. Оставалось лишь безмолвно корчиться в чреве монстра, смиряясь с тем, что это и есть теперь моя вечность. Стало понятно, почему Бездна приказала Хинтерлисту сделать именно это, а не отправить меня в Чистилище.

От невыносимой боли я потерял сознание. Похоже, мой мозг просто не выдержал и отключился. В этом состоянии мне казалось, что временами накатывает облегчение, как будто в отчаянии спасти разум тело вырабатывало эндорфины, чтобы хоть как-то смягчить боль. В такие моменты я снова начинал ощущать себя, свои руки и ноги, но длилось это доли секунды, после чего снова все взрывалось болью, и я отключался.

Неизвестно, как долго я пробыл в желудке далезмы, то теряя сознание, то приходя в себя, но, когда очнулся в очередной раз, я все еще был жив. Жизни, наверное, оставалось меньше одного процента, вот только боль куда-то исчезла. Наверное, болеть было нечему, все тело растворилось в кислоте, остался только череп. Пережитое напомнило судьбу настоящей Тиссы, вызвав огромное сожаление и вину — если бы не я, ничего такого с ней бы не случилось…

Мысль промелькнула, и я попробовал зацепиться за нее, за память о погибших друзьях, но разум метался, цепляясь за остатки самоконтроля. Сквозь алую пелену страданий всплывали картины прошлого, лица соратников, обрывки надежд…

Когда череп растворился и кислота омыла мозг, я перестал думать и что-либо чувствовать. Мир накрыла темнота, я ждал воскрешения, но мое тело вдруг восстановилось, на мгновение я почувствовал себя прекрасно, как будто переродился, но в следующий миг ударила боль! Открыв глаза, осознал: я все там же, в желудке далезмы! «Наверное, сработал Откат», — подумал я и выругался, о чем сразу же пожалел. Рот наполнился концентрированной кислотой.

Я отключался и приходил в себя, проводя эти минуты в маниакальном стремлении поскорее подохнуть. Мой мозг казался одной воспаленной звенящей массой, перегруженной болью так, что я не мог ни о чем думать. В редкие мгновения просветления я с ужасом думал о том, что произойдет после следующей смерти. Сработает Вторая жизнь, и что тогда?

Ответ пришел, когда я умер, но тут же ожил, находясь все там же. Будь интерфейс рабочим, я бы получил возможность воскреснуть на точке привязки, на Кхаринзе, но без него система просто сделала то, что делала по умолчанию — оживила меня там же, где я откинул кони.

Так я умер в третий раз, в четвертый, в пятый и шестой. Уверен, что я сошел с ума, потому что в какой-то момент мне начало казаться, что я не в бета-мире на Террастере, в желудке далезмы, а дома, на диване, лежу смотрю в потолок и никак не могу подняться. «Скиф…» — позвала меня… Кто? Я не узнал голос. Мама? Тисса? Рита? Еще кто-то?

Вторая жизнь, которая обычно при частом срабатывании постепенно снижала шанс на воскрешение, будто тоже сошла с ума и продолжала воскрешать меня раз за разом. Я потерял счет смертям, понимая лишь, что опустился ниже сотого уровня. Сколько оставалось, чтобы окончательно погибнуть, меня волновало, но только потому, что бесконечные кошмар и боль были такими, что хотелось покоя. Пусть даже навсегда. Лучше даже навсегда…

Мгновения кратких передышек не приносили облегчения — лишь знание, что очередной кошмар не за горами. Снова и снова я познавал все оттенки предсмертной муки. Рассеченное, обожженное кислотой тело билось в конвульсиях. Раздавленные кости хрустели, пронзая плоть изнутри. Кислота проникала в кровь, вызывая жуткие галлюцинации и заставляя беззвучно выть от боли.

Я перестал осознавать, что происходит. Разум не выдерживал чудовищного давления, раскалываясь на части. Кто я? Зачем я здесь? Как сюда попал? Мысли путались, ускользали, оставляя после себя лишь звенящую пустоту и кровавый туман. Казалось, безумие и отчаяние навеки станут моими спутниками в этом извращенном подобии существования.

Глубоко внутри уже зрела горькая уверенность: это конец. Я проиграл, и проиграл бесславно, став просто кормом для безмозглого порождения бета-мира. Где-то в небе на меня, наверное, смотрит воплощение Майка Хагена — солнце Бездны, и ничего не делает, чтобы помочь!

Бездны… Бездна… Каждая клеточка в моем многострадальном теле превратилась в сгусток ненависти. Сначала иррациональной — к Хагену, отправившему меня в этот ад, потом — к Девятке-Бездне. С последним усилием воли я впился в это чувство, позволив ему кристаллизоваться в решимость. Нет! Я не доставлю Бездне такого удовольствия! Не дам сожрать и переварить себя безропотно и окончательно, как кусок мяса! Назло всему выживу, вырвусь и уничтожу эту тварь!

С этой клятвой, полной мстительного упрямства, сознание снова померкло. Смерть за смертью, агония за агонией. Бета-мир будто задался целью вытравить из меня саму волю к жизни, с садистским наслаждением терзая мою плоть и дух.

Но когда я в очередной — сотый или тысячный — раз очнулся, на моих губах заиграла улыбка. Она появилась вместе с пониманием происходящего. Мгновения, когда боль исчезала, а я снова ощущал свое тело, пусть и длились доли секунды, свидетельствовали о том, что Проглот работает, исправно конвертируя огромный урон в очки опыта! Без интерфейса сложно сказать, какого именно уровня я достиг, но то, что прирост больше, чем штраф после смерти, точно: я начал чувствовать, что мне удается шевелить пальцами, а значит, я стал не слабее, а сильнее!

Постепенно, сквозь алую пелену агонии, начало пробиваться странное, пугающее осознание. Каждый раз, возрождаясь вновь, я чувствовал, как тело наполняет новая сила. Мышцы будто закалялись в кислоте, кости крепчали после каждого перелома. Сквозь боль проступало мрачное торжество — я погибаю, но лишь для того, чтобы восстать вновь, сильнее прежнего.

Поначалу я гнал от себя эти мысли, ужасаясь собственному безумию. Разве может живое существо радоваться страданиям? Но чем дальше, тем больше менялся мой разум, подстраиваясь под извращенные законы Бездны. Боль, бесконечно повторяющаяся смерть — это оказалось тем горнилом, в котором я перековывал самого себя, избавляясь от слабостей и страхов.

Я начал ждать новых вспышек агонии — ведь теперь они означали не только муки, но и обретение могущества. Я смеялся, корчась в чреве чудовища, купаясь в его кислотных соках. Безумие? Возможно. Но разве не безумие — единственный способ выжить в мире, где здравый смысл обречен на погибель?

Лишь полностью приняв боль, позволив ей стать частью себя, я смог обуздать ее. И тогда родился новый Скиф — Скиф, который не боится страданий, но черпает в них извращенное наслаждение и неодолимую силу. Вернее, не родился, а вернулся — тот самый, что захлебывался в вонючей жиже Болотины, терпел жгучую слизь Разорителя в Лахарийской пустыне, отдавал себя на съедение Скальным рвачам и выжил под пытками адского тирана Баала.

В какой-то момент я ощутил, что стал намного сильнее. Стиснутый студенистой массой, я попробовал двинуть рукой… и с огромным напряжением преодолевая сопротивление, смог ее поднять! Получилось!

Боль никуда не делась, но надежда позволила пригасить ее остроту, оставив лишь фоном. Я как будто отсек ее сигналы, чтобы не перегружать мозг, и начал думать.

Вторая жизнь будет меня воскрешать и дальше, это понятно. Почему — тоже понятно, я же теперь не просто любимец Фортуны, но и горевестник с зашкаливающей удачей. Это значит, что, даже если погибну еще тысячи раз, я стану только сильнее! Устойчивость с ее Отражением рано или поздно прикончат далезму, что даст мне очень много опыта, но лишит идеальных условий прокачки. По сути, я вернулся во времена, когда носил на себе проклятие Патрика «Мятежная душа», которое воскрешало меня всегда на месте гибели.