Следователь, Демон и Колдун (СИ) - Александров Александр - Страница 42

Но у Фигаро было достаточно времени для того, чтобы начертить на каменном полу простой символ: круг в другом круге перечёркнутом стрелкой указующей вниз.

Базовый символ некромантии, Нисходящая Печать.

Чертил следователь, как и положено, кровью, для чего ему пришлось наколоть себе кончик указательного пальца. Но вот дальше крови требовалось уже побольше.

Фигаро скривился и с отвращением полоснул себя ножом по запястью.

…умирают цветы на клумбах, умирает в мышеловке мышь, погибает заяц в пасти волка. Всё живое рано или поздно обращается в прах, и не придумано пока что способа обойти это правило, общее для всех. Но лишь в человеке живёт понимание неизбежности собственной смерти, извечный страх перед ней. Человек понимает, человек боится. И когда смерть, наконец, приходит, тело и сознание сопротивляются ей из последних сил, оставляя после себя нечто вроде тени в эфире. Тени, которая не может, но отчаянно хочет жить.

Если человек принял свою смерть относительно спокойно и не повредил сознание в процессе, то в «провал» оставленный телом может устремиться эфир, словно воздух в область низкого давления. Тогда получится призрак: разум, законсервированный в лёгкой энергетической оболочке. Призраки существуют, сколько им захочется, хотя такое существование и нельзя назвать особенно комфортным. Они безобидны и очень распространены.

Бывает и так, что чудовищное напряжение воли, брошенное как вызов самой смерти, искажает разум, создавая нечто вроде дыры в ткани мирового Эфира. Тогда на свет появляется Ночной Летун – оболочка, огрызок человеческого сознания вынужденная проникать в чужие дома в поисках тепла жизни, которое Ночной Летун постепенно высасывает, пока не умрёт его жертва или самого Летуна не развеет окончательно какой-нибудь колдун.

Но чаще всего остаётся просто «эхо» в эфире, такой себе отголосок печальной борьбы жизни и смерти, в которой, будем откровенны, жизнь почти всегда проигрывает. И если правильно влить в такой отпечаток нужным образом сконструированный эфирный вихрь, то «эхо» уцепится за эту возможность жить, пусть даже и иллюзорную, устремится в созданный обманом зеркальный коридор… и окажется в плену мёртвого тела, неспособного жить в принципе.

Поэтому восставшие мертвецы очень, очень, очень злючие существа. У них одна цель: добраться до чужой «вита» и впитать её в себя в тщетной попытке вновь стать по-настоящему живыми. Ведь жизнь – настоящая жизнь – есть полная противоположность их безрадостному существованию. И должным образом направленная жизненная сила – «вита» или же, как говорили когда-то давно, «виталис» окажет на мертвяка однозначное действие: покончит с ним навсегда.

Кровь Фигаро потекла на Нисходящую Печать и лезвие ножа выкованного с помощью тёмного колдовства из крови шести покойников умерших от лихорадок, ножа, чья рукоять была вырезана из берцовой кости девицы утонувшей на Купала, ярко вспыхнуло алым призрачным огнём. И этот огонь, направляемый волей следователя, ринулся к бродячему мертвецу и ударил того в самое нутро.

Это заклятье Фигаро применил впервые в жизни (обычно «подмогильный ножик» использовался следователем для куда более безобидных ритуалов). И это же было первое заклятье, которое он столь быстро и своевольно изменил на свой страх и риск.

Змеящийся луч алого огня впился в живую тьму, заполнил её и выжег дотла.

Тело шахтёра постояло еще пару мгновений, а затем осыпалось тучей лёгкой серо-зелёной пыли. Эфир мгновенно схлопнулся вокруг места, где ещё секунду назад стоял бродячий мертвец, и несчастный шахтёр, наконец-то, обрёл покой.

А вслед за этим на каменный пол рухнул следователь ДДД Фигаро.

Он, в принципе, подозревал, что потеря «виталиса» будет весьма чувствительной, но даже не думал, чтобы настолько. В глазах у Фигаро потемнело, голова гудела словно колокол, а из тела будто бы разом вынули все кости. Слабость была такой сильной, что трудно было даже дышать.

«Я что, умираю? Да быть такого не может…»

«Балда, ты только что развеял по ветру восставшего мертвяка. Как ты думаешь, сколько «вита» нужно для такой операции? Это что, по-твоему, призрак крысы?»

Резкий, сильный аммиачный запах ударил в нос Фигаро, точно грузовик. Он поневоле разлепил глаза и увидел Френна нависавшего над следователем огромным чёрным истуканом. В руке в инквизитора был маленький флакончик с нюхательной смесью, который тот бесцеремонно совал следователю прямо в правую ноздрю.

- Очнулись? – Френн элегантным жестом убрал флакончик куда-то в потайной кармашек в рукаве. – Эк вы его ловко! Бах! – и нету мертвяка… Что с вами?

- Ви… Вита… Надо… – пролепетал Фигаро заплетающимся языком. Ему всё еще было жутко паршиво, но он уже чувствовал, как его тело восполняет утраченное: сердце билось чаще, кровь быстрее струилась по венам, кожу пронизывал резкий пульсирующий жар. Часа через два организм восстановит свою «вита» до целого без особых последствий. Вот только есть ли у них эти два часа…

- А, – кивнул инквизитор, – понятно. Отодвиньтесь-ка…

С этими словами Френн извлёк словно бы из воздуха длинный острый стилет и одним движением вскрыл вену.

Кровь инквизитора хлестнула широкой алой струёй в центр колдовского символа, заливая камни пола. Фигаро даже не успел возразить – Френн действовал молниеносно.

Эффект был мгновенным и потрясающим: в заклятье, частью которого на время стал следователь, рухнула чужая «вита», заполняя его, словно бутылку, под самое горлышко пузырящейся живой силой. Вся боль мгновенно исчезла из тела Фигаро, будто её вымели; теперь он чувствовал себя способным голыми руками сломать хребет дракону.

Зато Френн сразу как-то осунулся; кожа на лице инквизитора посерела, под глазами проступили мешки и на мгновение следователь увидел Френна таким, каким тот станет в глубокой старости (если, конечно, им всем доведётся увидеть эту самую старость): сухим, морщинистым, но всё еще несгибаемым, как ветвь древнего дуба или иссечённое лезвие дуэльной шпаги, которая не привыкла залёживаться в ножнах.

Но времени на раздумья не было: второму мертвяку уже удалось как-то слепить обе свои половинки воедино, и теперь он довольно быстро шагал в направлении Фигаро, похоже, сообразив, что тот представляет для него самую большую опасность из всех присутствующих.

Следователь взмахнул ножиком, и алая лента заклинания шваркнула мёртвого шахтёра прямо в центр обгоревшего костяного лба.

Мертвец осел на землю облаком розоватого праха, а Фигаро вдруг понял изуверскую конструкцию заклятья, которым он сейчас пользовался: на этот раз он не почувствовал вообще ничего. В ход теперь шла чужая «вита» и от этого процесса следователь был полностью изолирован. Неважно, кто находился в центре Нисходящей Печати: чёрный жертвенный козёл или инквизитор Френн – ему, следователю ДДД Фигаро, оставалось лишь манипулировать чужой жизненной силой, не будучи особо затронутым этим процессом. Так палач на городской площади нажимает рычаг гильотины: ну, разве что, кровью забрызгает.

- Френн, вы как? – Фигаро бросился к инквизитору, к этому времени уже упавшему на пол. – Помощь нужна?! Колдовство, зелья?!

- Жить буду. – Протянул сквозь стиснутые зубы Френн. – Но еще одного раза не перенесу. Кличьте Сайруса с Тиккером. И приведите в сознание Зойзу.

- Ещё раз? Что вы… Зачем?

Но тут следователь увидел. И застонал от бессильного ужаса.

Из неглубоких вод подземной реки поднимались новые чёрные силуэты. Вставали громыхающими костяками, источавшими могильный смрад, поднимали иссохшие руки, чьи пальцы казались изуроченными некоей чумой вороньими когтями, переваливались через каменный берег, и шли, ползли, наступали…

- Они лезут из реки. Из пещеры, в которую затекает река! Тиккер!

- Уже работаю. Но, простите за каламбур, этих троих придётся уработать.

«Трое. – Размышлял Фигаро. – Три ходячих мертвеца. Для первого – Сайрус. Работаем. Нет времени на ресентимент, просто нет времени; если мертвецы до нас доберутся – хана. Высосут остатки жизни, а мы и так на ладан дышим. Надо бы…»