Следователь, Демон и Колдун (СИ) - Александров Александр - Страница 28

-… и тут-то капкан и захлопнулся! А в капкане – ничего! Пусто! Морок, сталбыть, гонял. Хорошо, что сам жив остался.

- Да-а-а-а, – протянул Харт, – ну и богатая же у тебя, Зойза, биография. Даже как-то спокойнее делается ночью в лесу… Ладно, давайте по последней, и спать. Завтра трудно идти будет. Дорога почти сразу в гору, да и ветер у скал, обычно, неприятный… м-м-м-мдэ…

Потом все долго бродили, возились с тюками, убирали со стола, мыли в сенях руки, раздевались до нательного белья (изба к этому времени прогрелась, что твоя баня), бегали во двор до ветру, гремели сапогами, ругались за окном, и, наконец, улеглись. Одну из керосиновых лама оставили на столе и она, прикрученная почти в ноль, слабо подмигивала махоньким огоньком. Всё чаще налетали порывы ветра, от которых поскрипывала крыша, и Сайрус, повозившись в спальном мешке, нервно прошептал:

- Завтра, чую, будет буря. Ох, нехорошо это, если на перевале застанет. Снегом заметёт за час по самую шею… Ох, нехорошо… Ну да ладно, прорвёмся.

Фигаро только пробурчал что-то под нос. Он уже засыпал: день пешего пути, усталость, отменный ужин и выпивка оказали на следователя самое благотворное влияние. Еще чуть-чуть, чувствовал он, и сон придавит его так, что хоть из пушки пали. И хорошо, и правильно: отдых нужен человеку. Особенно такому неприспособленному к длительным путешествиям.

«Путешествия это как? – думал, засыпая, Фигаро. – Это когда на карете, или на корабле, а, лучше всего – на экипаже с бензиновым двигателем. А совсем хорошо – на паровозе. Сидишь себе в вагоне, проводника за водкой гоняешь, а рядом, обязательно, попутчик. Например, жандарм. Или фабрикант средней руки. Или даже колдун. Вот как Сайрус… И ты с ним познакомишься, сигаретку стрельнешь, а потом, конечно, за знакомство… И всё, разговорились… Артур… Удивительно, право слово… Поразительно. Я, кажется, знаю, кого из Демонов Малого Ключа он вызывал. Клин, значит, клином… А ведь Другой мог раздавить его как козявку. Хотя нет, зачем ему. С такой силой пакостить так по-мелкому – нет, нет… А вообще интересно: чего можно хотеть, если всё можешь? Как коротать вечность?..»

Фигаро снился обрывочный сон, из тех, что невозможно связать в единый сюжет, но которые, тем не менее, оставляют после себя приятное послевкусие. Он ходил по лесу в компании Артура (во сне колдун был вполне материален и снег скрипел под его смешными туфлями-чулками) и что-то искал. Точнее, искал колдун, а следователь честно ему помогал, заглядывая под кусты и тыкая палкой в сугробы. Потом они оба каким-то непонятным образом оказались на вокзале, и Артур затеял жуткий скандал с толстой тёткой в деревянной будке с вывеской «Булочная»: колдун орал, что бублики несвежие, а тётка утверждала обратное и грозилась треснуть Мерлина Первого скалкой по носу.

Следователю так и не довелось узнать, чем закончилась эта битва титанов: его несколько раз весьма чувствительно пнули в плечо, а затем голос Френна прошипел где-то рядом в темноте:

- Фигаро, подъём! Боевая тревога!

- А?.. Где?... – Спросонок Фигаро помотал головой, осоловело пытаясь рассмотреть хоть что-то в темноте горницы. Лампа всё так же горела на столе; в маленькие окна сочился едва заметный свет ночного неба, мерно тикал брегет в маленьком кармашке внутри спального мешка. Всё было как обычно.

За исключением одного: густой тяжёлой тьмы неумолимо быстро разливающейся вокруг.

Тьма текла через эфир, накатываясь липкими удушливыми волнами. Неудивительно, что Френн заметил её (Фигаро до сих пор не знал, спит ли инквизитор на самом деле, или впадает на время отдыха в некое подобие транса), удивляло другое: абсолютное спокойствие его голоса.

- Сайрус! Просыпайтесь!

- Я уже. – Тихо ответил колдун из своего спальника. – Чувствую, да. Что-то приближается. Зойза?

- Дык проснулся, как только господин инквизитор завозились. А что творится-то? Гадость какая к нам в гости решила заявиться?

- Именно. К избе приближается сильный Другой. И явно не с добрыми намерениями.

- Одеться успеем?

- Нет. Встаём как есть.

- Свет?

- Конечно. Глупо же: оно нас видит, а мы его – нет. – Сайрус прошептал формулу и над его головой зажегся маленький огонёк. Это было очень интересное иллюминирующее заклятье: свет освещал всю комнату, давая почти бесцветную, но резко контрастную картинку, однако при этом не слепил глаза – какой-то особый охотничий «светляк».

Артур хмыкнул внутри головы следователя, одним махом скопировал структуру чужого заклятья (следователь почувствовал знакомые эфирные обертоны), и тут же зажёг над Фигаро точно такую же колдовскую лампочку. Сайрус удивлённо поднял бровь, но ничего не сказал.

А затем вся изба содрогнулась от основания до маковки, когда что-то большое и тяжелое врезалось в стену.

Старый дом крякнул всеми сочленениями, но выдержал. Фигаро почувствовал, как внизу, в голбце, домовой, матерясь как сапожник, зубами и ногами вцепился в самое естество старой избы, не давая брёвнам дать слабину.

Тр-р-р-р-рах! Еще один удар – ближе. Звон стекла. Крик.

- Харт! – гаркнул инквизитор, и рванул к двери, за которой спал их наниматель. Из-за двери, тем временем, доносились жуткие звуки, словно что-то тяжелое как слон шуршало хоботом и ломало мебель.

Дверь, естественно, оказалась заперта. Френн замер в раздумьях: он мог бы взорвать проклятый замок, мог бы снести кусок стены, но все эти процедуры были явно небезопасны для Харта, который, разумеется, крепко, по-таёжному, подпёр дверь изнутри.

- Отойдите! – Фигаро решительно отпихнул инквизитора в сторону (тот бросил на следователя удивлённый взгляд, но не стал возражать). Быстрый взмах руки: Фигаро не смог придумать, чем начертить на двери нужный Знак, и просто раскалил воздух в вершке от кончика указательного пальца.

Круг, две линии, треугольник-крыша. Знак Чур, Первая форма, выжженный прямо по старому тёмному дереву.

Домовой в голбце прекратил возню.

- Суседко-суседко, не держи так крепко, – скороговоркой прошептал следователя, – шуба дома забыта, а дверь закрыта!

Крак. Звук, точно сломали толстую доску. В воздухе запахло талым снегом, свежим хлебом и дверь в комнатушку Харта распахнулась. Фигаро тут же отскочил в сторону, справедливо полагая, что по боевой части Френн будет полезнее, чем он сам.

В комнате они увидели Харта, который, ругаясь страшными словами, прижимал к разбитому окну поднятую «на попа» кровать. В щели между кроватной и дверной рамами виднелась лапа. Солидная такая лапа, размером которой позавидовал бы и лев: мохнатая, когтистая и, похоже, весьма дюжая – Харт сдерживал свой импровизированный щит из последних сил, отчаянно молотя по лапище коротким охотничьим ножом с широким лезвием. Из лапы брызгала чёрная кровь, а за окном что-то отчаянно ревело, билось и верещало на разные голоса.

Короче говоря, картина была жуткая. Но не для бывшего лесничего Зойзы, который коротко гикнул, вскинул свою винтовку, крепко упёр приклад в плечо, прицелился и нажал на курок.

Бабахнуло так, что следователь на несколько секунд оглох. В ушах свистело, голова звенела как пожарный колокол. Фигаро беспомощно открывал и закрывал рот, сглатывая слюну в попытках восстановить слух.

Зато эффект от выстрела превзошёл все ожидания.

Следователь думал, что в лапе появится здоровенная дыра, однако же чёрную когтистую конечность просто оторвало к чёртовой матери чуть выше локтя. Фонтаном ударила чёрная вонючая кровь; из-за окна донёсся дикий вопль, культя Другого исчезла в оконном проёме и всё закончилось.

- Харт! Вы целы?! – Только тут следователь заметил, что на траппере из одежды только линялая майка и трусы в горошек. – У вас кровь на лбу.

- А, – Харт махнул рукой, – треснулся о кровать, когда окно закрывал. Ерунда… Вот же ж твою мать в душу, еще бы чуть-чуть… Весь дом содрогнулся; я вскакиваю с кровати, а за окном – глазища! И лапа! Ну, в общем, едва успел на пол свалиться. Если бы не…