Невозможный босс - Белова Юля - Страница 7

– Не могу, нужно, – смешно разводит руками великовозрастный слонёнок. – Он же меня вызывал. Ну как я могу… Алёна Михайловна, голубушка, доложите обо мне, будьте добры.

Я прохожу к столу и нажимаю кнопку селектора.

– Слушаю, – звучит недовольный голос.

– Радимир Львович, к вам начальник КБ.

– Пусть войдёт, – отвечает он после паузы.

Я делаю приглашающий жест рукой и Мечтанов, как-то скукожившись и став маленьким и невзрачным, открывает дверь. Точно на эшафот.

Я делаю вид, что погружаюсь в работу, но сама раскладываю по полочкам произошедшее в кабинете директора. Надо понять, что именно в моём поведении или внешности вызывает агрессию со стороны Борзова. Ну, то есть не агрессию, а сексуальную необузданность.

Я ухожу глубоко в свои мысли, когда в приёмной появляется Саша Разумовская, начальник канцелярии.

– Алёнка, привет!

Я какое-то время не реагирую, уставившись в невидимую точку перед собой. И только, когда Саша начинает размахивать рукой перед моим лицом и несколько раз озабоченно выкрикивает что-то вроде «мы её теряем», я возвращаюсь к реальности.

– Ой, приветик, Саш!

– Ну ты даёшь! Что это было, сеанс связи с инопланетянами или шеф так замучил? – спрашивает она.

Знала, бы ты, Саша, насколько близка к истине.

– Пытался, конечно, но нас голыми руками не возьмёшь, – отшучиваюсь я. – Чего несёшь?

– Несу я обычно полный вздор, если верить моей матушке. А помимо вздора, вот приказ по КБ решила тебе закинуть.

– О, спасибо большое. И, кстати, передай маме, что без твоего, так называемого вздора, было бы тяжко на свете жить.

– Нет уж, маме лучше об этом не знать, пусть продолжает мучиться в неведении. Ты слышала про бал сладкоежек?

– Ну, что-то слышала.

– Так ведь он уже скоро, и я бы с удовольствием сходила. Закинь удочку боссу, не поможет он нам с пригласительными? Может, кто-то из руководства не захочет идти, так чтобы нам с тобой отдали. Как тебе идея? Крутая?

– Да ну его, босса этого. Просить у него знаешь, означает попасть в зависимость.

– Ну не от наркотиков же и не от алкоголя, – возражает Саша. – А остальные виды зависимости нас не пугают.

– Не, зависимость – это плохо. Лучше уж самим купить билеты. Наверняка же будут продаваться.

– Алён, – говорит она, глядя на меня скептически, – Ты меня удивляешь. Ты сама часом не инопланетянка? Знаешь сколько они стоят? Двадцать пять тысяч. Ты сколько билетов будешь брать? Возьми побольше, чтоб девчонкам подарить, если что.

– Ого! А почему так дорого? Там что будет за такие деньги? Прилюдно будут шефа моего четвертовать? Я бы нашла такие деньги, не пожалела бы.

– Нет, там другое. Знаешь, какие там жеребчики соберутся? Породистые, богатые, роскошные. Один другого краше, тридцать три богатыря, дядька Черномор и даже Тарзан им в подмётки не годятся.

– Это что за жеребчики такие? – удивляюсь я.

– Во-первых, все наши сахарно-кондитерские магнаты. Рыковы, Градовы, Борзовы и многие другие. Итальянцы и французы табунами туда прискакивают, знают, как свой генофонд пополнять.

Я смеюсь.

– Во-вторых, – серьёзно продолжает она, – будут наследники или, как они там, из императорского дома Романовых. Представь, можно будет князя склеить или даже великого князя. В-третьих, за такую стоимость вступительного билета сама прикинь, кто туда придёт. Счастливицы, которые проникнут на этот парад кошельков, будут обеспечены до конца дней. При условии, что они не дуры, а вот такие деловые и прагматичные, как мы с тобой. И красивые. Поняла?

– Саша, ты гений, – улыбаюсь я. – Так и быть, попытаюсь выхлопотать тебе контрамарку.

– И про себя не забудь. Я-то замужем… Была. А тебе ещё только предстоит вкусить плотские радости. Поэтому ни за что не пропусти это событие года. Где ты ещё сможешь так себя показать?

Пока мы болтаем, аудиенция у генерального заканчивается и в приёмную возвращается Мечтанов.

– Ой, Александра Сергеевна, – расплывается он в улыбке, – здравствуйте. Какое счастье застать в одном месте двух самых красивых женщин предприятия.

– А вы ловелас, Тихон Газизович, – преувеличенно строит глазки Саша. – И льстец.

Тихон Газизович смущается и делается ещё больше похожим на слонёнка.

– Алёнушка, я же вам не дорассказал давеча, так может и Сашеньке Сергеевне интересно будет про мою установку. Это исключительно в свободное от работы время, вы не подумайте.

– Какая ещё установка? – преувеличенно удивляется Саша. – Мармеладная, надеюсь?

– Нет, – виновато хихикает слонёнок, – Ловондатр называется. Это я в юности участвовал в эксперименте в авиационном институте, ну и вот теперь продолжаю работу, частным образом, так сказать. Это машина времени, в некотором роде, только у меня она иначе работает.

– Иначе? Не так как у нас? По-другому? – серьёзно спрашивает Саша.

– Да-да, по-другому. Я вот в камеру залезу и начну время назад ускорять, ну, то есть замедлять, понимаете? У вас тут ничего не изменится, а в камере у меня часики обратно пойдут.

– И зачем же вам такое чудо?

– Ну как же! Вы тут не изменитесь, а я помолодею. Выйду такой красавец, а вы не узнаете и влюбитесь. Или вот, Алёнушка Михайловна, а может и обе сразу. Я знаете, какой красивый раньше был, это сейчас, – он машет рукой, – а тогда, ого-го!

Говоря о своей фантазии, Мечтанов обычно начинает светиться наивным восторгом и безграничной верой в научный прогресс. Он, конечно, безобидный, но навязчивый, и я, при каждом удобном случае стараюсь избежать встречи с ним. А сейчас вот…

А сейчас из кабинета выходит Борзов и в приёмной сразу становится тихо. Он стоит и какое-то время оглядывая всю мизансцену. Этакий франт, симпатичный барин, случайно ввалившийся в людскую.

– Здравствуйте Радимир Львович, – говорит Саша.

– Здравствуйте, – кивает он. – Приказ принесли?

– Принесла.

– Ну вот, Мечтанову сразу копию дайте, раз все здесь повстречались. Алёна, зайдите ко мне, мы с вами не закончили ещё.

Он возвращается в свой кабинет, и все моментально разбегаются по рабочим местам. И мне надо. Но я совсем не хочу идти к нему. Я ещё не пришла в себя от предыдущего захода и мне совсем не улыбается снова стоять без штанов посреди кабинета и ждать, пока кто-нибудь войдёт.

Щёлкает селектор:

– И кофе, пожалуйста, прихвати.

Пожалуйста? Он так сказал? Серьёзно? Теперь ещё страшнее стало. Я делаю кофе и захожу в кабинет. Несу поднос с маленькой чашечкой, вышагиваю по длинному кабинету, как по помосту к месту казни. Стараюсь не подавать виду, что взволнована. Страх вообще нельзя показывать. Хищники его чувствуют. Их не обманешь…

– Ну что, – говорит он, – почему такой испуганный вид?

Блин!

– Я что, крокодил какой-нибудь? Любавина, чего ты молчишь?

– Ваш кофе, Радимир Львович.

– Мне больше нравится, когда ты говоришь: «Радим».

Он поднимается из-за стола, а я делаю шаг назад.

– Он очень горячий, – предупреждаю я.

– Ну так поставь на стол. Дай сюда.

Он забирает из моих рук поднос и ставит на стол заседаний.

– Да не бойся ты, дрожишь вся. Ты чего нервничаешь?

Это конечно преувеличение, никакой дрожи у меня нет, но и энтузиазма от предстоящего «разговора» я совсем не испытываю.

– Вы ошибаетесь, я не нервничаю, и если вы видите дрожь, то только потому, что меня трясёт от уверенности. И предупреждаю, дверь открыта.

– Да ладно, открыта и открыта. Ну? Успокоилась? Хочешь пойти на бал сладкоежек?

Хочу ли я на бал сладкоежек? Даже не знаю, что и сказать. Вот Саша, она да, хочет. А я хочу только, чтобы меня оставили в покое и вовремя платили зарплату. Возможно, это неестественно для девушки моих лет и, может быть даже, это плохо, и не удивлюсь, если я какая-то не такая, но мне этот бал совершенно по барабану.

Хотя, может быть, я не до конца откровенна с собой…