"Фантастика 2024-81". Компиляция. Книги 1-19 (СИ) - Мадоши Варвара - Страница 47

Реки Тигр и Евфрат священные; иудеи, например, верили, что они орошают эдемский сад, который где‑то на Армянском нагорье, а гора Арарат – высшая точка этого сада. Простой человек видеть его не может. Иудеи предсказали: если Евфрат высохнет, будет конец света. В тот год Евфрат обмелел.

– Значит, отец испугался, что его битва будет последней не только для него, но и для всего мира?

– Да, мой мальчик!

– Верится с трудом. Думаю, есть более рациональное объяснение: Саломея Александра пообещала ему свою реликвию – обломок Таблицы судеб?

– Что? С чего ты взял? – напрягся Митридат.

– Отец ищет обломки этой Таблицы, похоже, хочет знать замыслы богов и управлять судьбой, – пренебрежительно сказал юноша.

– И что еще ты знаешь о Таблице судеб?

– Разбита на три части, одна у иудеев, вторая у парфян. Где третья не знаю.

Митридат не захотел говорить на эту тему, сказав:

– Пойми, Тигран хочет мир, он охвачен идеей процветания.

– Не уверен, что его деятельность идет на пользу державе и насколько полезно насильственное насаждение культуры эллинов в царстве, – говорил царевич, гуляя с дедом.

– Ты должен быть уверенным в своих суждениях! Неуверенный человек оступается на каждом шагу, а вот у твоего отца есть одна важная привычка – он здраво мыслит и вселяет в людей чувство уверенности.

– Он чрезвычайно подозрителен и жесток! – Тигран‑младший бросил яростный взгляд на деда.

Митридат разглядел в юноше свои фамильные черты: всегда не удовлетворен, стремится к власти, коварен, а еще умен!

– Ты мне нравишься. Если бы стал царем Великой Армении, мы бы вместе смогли покорить весь мир. Не останавливайся на достигнутом, воплоти мечту, не жди, дерзай!

Дед и внук смотрели друг другу в глаза и думали об одном и том же: как превзойти себя. Юноша ушел, и Митридат, оставшись один, еще долго думал о своем внуке и, как каждый человек с авантюрным мышлением, уже строил далеко идущие планы. Из состояния задумчивости его вывела дочь, царица Клеопатра Понтийская:

– Отец, здравствуй!

– О моя дорогая, счастлив видеть тебя!

Митридат поцеловал ее, они вошли в беседку у пруда, сели на мраморную скамью и нежно посмотрели друг на друга.

– Колонны этой беседки, – сказал отец, – оформлены ионической капителью. Завитки я бы сделал, как делали раньше, – рогами козлов. Как думаешь, зачем: поднять боевой дух или поубавить заносчивость наших друзей?

– Argumentum cornitum[18]. Каждый из возможных ответов сам по себе неправилен. – Дочь с любовью смотрела на отца. – Ты очень постарел, но все такой же энергичный и неукротимый, тебе хочется все переделать, все исправить.

– Это так, Клеопатра. Я остаюсь самим собой, несмотря на временные трудности и удары судьбы. Знаешь, твой брат Махар предал меня, даже отослал римлянам мою диадему, которую Лукулл подарил какой‑то жрице любви.

– Но я всегда буду верна тебе, ты великий правитель и богом избранный человек!

Его дочь была прекрасна как роза, природа сделала ее красивой, чарующей, совершенной. «Тигран боится ее шипов, – думал он, – держит взаперти, окружив поэтами и шпионами, как и меня. Его шпионы последнее время ходили за мной по пятам. Одна отрада – хорошая армянская кухня! При этом во всем он хочет соблюсти добродетель и выглядеть справедливым. Впрочем, добродетель ему к лицу».

– Тигран променял меня на молодую наложницу Аревик и готов объявить о разрыве!

– Не огорчайся, моя девочка, все может перемениться.

Они какое‑то время молчали под сенью беседки, защищающей от изнурительного солнца, затем Митридат сказал:

– От тебя исходит не только грусть, но и очаровательный аромат, какой‑то сказочный нектар!

– Я пытаюсь быть привлекательной и неотразимой, но кому это надо, только ты и обратил внимание!

– Вот, возьми, мой подарок!

Отец снял с пальца золотой перстень, который имел династическую эмблему понтийских Митридатидов шестилучевую звезду над полумесяцем. Сквозь огромный фиолетовый аметист невероятным образом просвечивала эмблема. Фамильный перстень был талисманом. Аметист, как известно, умеет рассеивать злые чары и, по поверьям, придает бодрость, храбрость и благоразумие, сохраняет память и отгоняет дурные мысли.

– Любой эллин, увидев этот перстень, будет знать, что ты дочь Митридата, и поможет тебе, – сказал отец.

Клеопатра Понтийская, посмотрев на чистый и прозрачный камень перстня, вспомнила, что по легенде прекрасная нимфа Аметис предпочла превратиться в мерцающий лиловым блеском камень, чтобы не попасть в руки преследовавшего ее Диониса. Взглянув на отца, которого прозвали Дионисом, она улыбнулась и надела перстень на безымянный палец левой руки.

– Дочь моя, – сказал Митридат, – этот перстень принесет тебе удачу, а камень аметист, который всегда почитали маги и алхимики, успокоит сердце.

– Спасибо, мне просто надо поверить, что меня кто‑то любит, надо изгнать из жизни неуверенность и страхи, сделать жизнь немного радостней.

– Ты вся в меня, тебя излечит только серьезный довод. Отбрось мысль, что кто‑то давным‑давно обидел тебя, освободись от своих внутренних оков, не позволяй никому отравлять жизнь и сделай то, что хочешь!

– Мне приходиться унижаться, и это вынужденная дань.

– Дорогая, борись, найди применение своей неукротимой энергии. В царстве Тиграна я вижу контуры весьма опасных внутриполитических процессов. Твой сын Тигран‑младший как нельзя лучше подходит для решения проблем, которые не имеют решения!

Они расстались, и царица, окрыленная надеждами, шла в свои покои, любуясь перстнем Митридата.

Столица была украшена храмом в честь бога Арамазда, но в городе имелись другие языческие капища и святилища для отправления культов, к которым принадлежали граждане других вероисповеданий. С утра цари Тигран и Митридат прибыли в храм Арамазда и принесли жертвы: двух белых быков и ягненка, и дары: двух белых лошадей, золотые и серебряные украшения, сосуды с жертвенными маслами и благовониями. Потом, чтобы задобрить бога, жрецы воскурили фимиам, добавив в огонь ароматические растения. Верховный жрец вымолвил:

– Мы курим фимиам, потому что бог всегда рядом, мы просим его защитить нас, исцелить и очистить, пусть наша молитва, как фимиам, направится к богу.

Все присутствующие воздели руки к небу, а верховный жрец объявил:

– Подобно приятному благоуханию фимиама, воскуряемого в храме, наша молитва угодна Арамазду!

Один из жрецов, изучавший внутренности жертвенного ягненка, произнес:

– Бог хочет, чтобы два властителя объединились!

Митридат удовлетворенно улыбнулся.

В полутемном зале храма, куда неясный свет проникал только через несколько отверстий в потолке, в масляных светильниках трепетало слабое пламя, освещая великолепную статую бога Арамазда греческой работы. Привезенная Тиграном из похода и погруженная в темноту святилища, эта статуя, сделанная из мрамора, чистого горного хрусталя, слоновой кости, золота и серебра, была подарком царя главному храму столицы и вызывала неподдельный трепет всех верующих. В одной руке бог держал золотой шар, в другой скипетр, многие детали статуи были украшены драгоценными камнями.

Ритуал продолжался, а Тигран обратился к Митридату:

– Брат, это необычный храм, он хранитель знаний по философии, астрономии, географии, метафизического описания картины мира, здесь сосредоточены лучшие ученые Востока и хранятся несметные сокровища.

– Впечатляет! Кажется, что попал в страну чудес: великолепный дворец, поразительный храм бога, удивительная статуя, поистине вавилонское столпотворение в городе, но если позволишь, дам тебе небольшой совет.

– Да, брат, говори. – Тигран внимательно смотрел на Митридата.

Тот, взяв его за локоть, отвел в сторону.

– Знаешь, брат, время сейчас тревожное, по моим сведениям, в Риме обсуждается вопрос войны с Великой Арменией. Конечно, я верю в могущество твоего царства и непобедимую силу твоей армии, но отправь лучшие книги и сокровища в глубь страны, так будет надежнее.