Террагенезис: Земля (СИ) - Драксодий Роман - Страница 32

Оно было условно разделено перегородкой на две комнаты. В одной стояла заправленная раскладушка и тумбочка, а во второй находилось неимоверное количество медицинской аппаратуры. А кровать была навороченной медицинской кроватью-каталкой, с кучей дисплеев и пучками проводов с датчиками.

Сейчас вокруг девушки суетились люди. Подключали датчики оборудования, подвешивали капельницы и проталкивали в её рот трубки аппарата ИВЛ. За ту минуту, что я стоял и поражённо хлопал глазами, ей вкололи в вены обеих рук по пять объёмных шприцов с разными препаратами.

— Что это с ней? — тихо, чтобы не мешать медикам, спросил я Аттвуда.

— Врождённая генетическая патология, — так же тихо ответил он, играя желваками, — неизлечимая.

— Ясно, это я поправить могу, — кивнул я, — а профессор чего так отреагировал?

— Это его дочь, — ответил Дик, но я почему-то не услышал в его голосе радости от моего предложения. Если только…

— И сколько же стоило сдерживать её болезнь на протяжении многих лет? — озвучил я свою догадку.

— Достаточно, чтобы эти траты согласовывал парламент, — сквозь зубы ответил он.

— Ясно, — я кивнул, подошёл к кровати и отодвинул суетящихся людей.

Они с немым вопросом посмотрели на Аттвуда и тот коротко кивнул. Мне не препятствовали, когда я освобождал её от проводов, трубок и капельниц.

— Две минуты до необратимого повреждения мозга, — услужливо подсказал сеятель, когда я поднял на руки невесомое тело.

В полной тишине я покинул палатку, но не успел сделать и двух десятков шагов к пещере, как позади раздался вопль:

— Верни Еву, ублюдок!

Времени на объяснения и препирательства поехавшим отцом у меня не было, поэтому я просто побежал. Элфорд тут же рванул за мной, попутно выхватив штурмовую винтовку у одного из морпехов.

— Стой! Верни! — отчаянно выл на бегу профессор и стрелял в воздух.

На входе в пещеру мне пришлось притормозить, чтобы не сломать об дверной косяк голову Евы, что позволило Льюису догнать меня. Он отшвырнул разряженную винтовку и вцепился в мою одежду как клещ.

Распахнутый зонд уже ждал меня и я перехватил девушку в вертикальное положение, чтобы вписаться в габариты лифта. Едва я с ношей оказался внутри, как нас впечатало в стенку телом профессора, но время поджимало, так что решил, что вырублю его уже внизу.

Оказавшись внутри корабля, мне пришлось от души лягнуть профессора, чтобы спокойно выйти из зонда и отнести Еву в помещение биокоррекции. Всё это время аватар компьютера удерживал Льюиса, чтобы он не натворил дел.

Когда я подошёл к профессору и приказал роботу отпустить его, то он повёл себя крайне странно. Из него будто выдернули стержень и теперь он напоминал не того яростного психа что гнался за мной, не того волевого мужика с широкими плечами, на которых держалась вся научная работа секретного подразделения, а сжавшийся хлюпающий комок, упавший к моим ногам.

— Спасибо, господи, спасибо тебе! Я так счастлив! — рыдал он в мои колени, и голос его был преисполнен облегчения. — Девочка моя, боже, как я рад, спасибо! Спасибо!

Я ждал, пока он успокоится, чтобы задать один конкретный вопрос, который я уже определил для себя как очень важный. Наконец поток слёз и благодарностей иссяк и он поднял на меня покрасневшие глаза:

— Не стирай мне память, я готов добровольно работать на тебя до конца жизни! — опередил он мой вопрос.

Ну вот и что с ним, с таким умным, делать? Хех, ну уж точно не отдавать его обратно этому херу Аттвуду!

Когда коррекционные процедуры девушки завершились, профессор попросил не будить её, объяснив это довольно просто:

— Она впервые так спокойно спит, — с любовью в голосе поведал он, нежно поглаживая сопящую девушку по волосам. Она лежала прямо тут, на полу, и только голова покоилась на коленях отца. — Впервые, за двадцать пять лет. Ты не представляешь, какого это — переживать каждый раз когда она напугана, разозлена или весела. Она единственный в мире человек с нарушением гормональных паттернов. Вместо адреналина вырабатывается эндорфин, дофамин вместо картизола… вся эндокринная система в хаосе. Я знаю, что ты сейчас спросишь «как она вообще выжила»? Специфические препараты и психология. Она много тренировалась, чтобы поддерживать только определённые эмоции, но ты умудрился вывести её из привычного состояния.

На это я только пожал плечами, не мешая ему выговариваться, ведь так он быстрее свыкнется с мыслью, что теперь всё в порядке и успокоится. А случай действительно уникальный, но не настолько, чтобы современная медицина не смогла что-то сделать.

Льюис поведал историю своей жизни и оказался не настоящим профессором. Скорее замещающий учитель, с широким, но неглубоким кругом знаний. Большая часть работы лежала на плечах его жены, которая как раз специализировалась на изучении человеческих гормонов. Иронично, что сказать…

Но он был мотивирован, целеустремлён и быстро освоил необходимый минимум, чтобы не быть для неё обузой в исследованиях.

— Так в какой момент Дик взял тебя за яйца? — полюбопытствовал я, когда он закончил грузить меня узкопрофильными терминами, которые я хоть и понимал, в общих чертах, но углубляться в их изучение не собирался.

— Я бы не сказал, что это было против моей воли. Ева уже дожила до семи, но сильно зависела от специфических препаратов. Мы смогли найти комбинацию, при которой организм малышки мог стабильно функционировать, но любой гормональный скачок сводил на нет всю терапию.

— Близился переходный возраст? — сочувственно хмыкнул я.

— Да, и университет так не вовремя обрубил нам финансирование, ввиду отсутствия даже намёка на прорыв в области. Виктория из-за этого так психовала, что сильно напилась и попала под машину. Насмерть. Деньги по её страховке позволяли продолжать терапию ещё около года, но дальше был тупик. У меня просто не было необходимых знаний, чтобы вести самостоятельные исследования и от отчаяния я стал искать чудо.

— В церкви что ли?

— Нет. Я конечно был в отчаянии, но остатки здравого смысла сохранил, — улыбнулся профессор, а я засмеялся.

— И что дальше? Колдуны, экстрасенсы и нетрадиционная медицина?

— Да, но где-то я свернул не туда… — ухмыльнулся Льюис.

— В смысле? — я приподнял бровь от этакой подводки к исповеди бывшего крестного отца мафии.

— Я окончательно убедился, что кругом одни шарлатаны. Бессильная злоба сжигала меня изнутри, и я не знал, куда её направить, пока не увидел, как маленькая Ева рисует огромный рот. В тот момент по телевизору шло популярное шоу и что-то щёлкнуло в моей голове.

— Ты решил всё высказать с экрана?

— Да. И знаешь, я был настолько убедителен и интересен публике, что меньше чем через полгода у меня появилось собственное шоу. Я искал всяких уникальных людей и разоблачал их способности. Это приносило хорошие деньги, но не такие хорошие, как реклама некоторых «истинно одарённых», — он вздохнул.

— Продался, значит, врагу? — усмехнулся я.

— Да, деньги были отличные, я даже смог заплатить за начало исследований болезни Евы, а потом появился Дик.

— Дик всегда появляется внезапно, — кивнул я.

— Да, он предложил эту работу в обмен на поддержание жизни Евы. Предложение было отличное и вот я наконец нашёл то чудо, которое искал, — профессор улыбнулся и не смог сдержать слёз. Опять. — Просыпается.

Девушка медленно открыла глаза, взглянула влево, вправо, нахмурилась и села.

— Где мы? — обратилась она к отцу и, едва заметив его слёзы, встрепенулась: — Почему ты плачешь⁈

— Он просто рад, что нашёлся способ увеличить твою грудь, и ты сможешь жить нормальной жизнью, — с наглой мордой улыбнулся я, наблюдая за реакцией.

— Ты! — она вскочила и набросилась с кулаками на сидящего меня. Повалила и теперь старалась выцарапать мне глаза. — Сволочь!

— Успокойся милая, — без нажима произнёс Льюис поднимаясь.