Безумный зов небес (СИ) - Евтушенко Сергей Георгиевич - Страница 7

— Как люди. Некоторые — как уроды, но всё ещё люди.

— Вот именно, — кивнула она. — А в стае Мэйв все, кроме неё и старших сестёр, вели себя, как очень дружелюбные неписи. В ответ на вопросы мило улыбались и отвечали что-то в духе «привет», «извини, пока не могу говорить» или «обратись с этим к Матушке». Представьте коммуну из семидесяти-восьмидесяти человек, из которых нормально пообщаться можно с четырьмя. В реальном мире я бы испугалась до усрачки, но я же застряла в игре, так? Чего ещё ожидать от компьютерных болванов?

Голос Юки наполнился горечью, она глубоко вздохнула, прежде чем продолжать.

— Сперва со мной хорошо обращались. Пылинки не сдували, но и не нагружали без повода. Мэйв научила меня, как ориентироваться в лесу, как различать съедобные растения и грибы, как соорудить укрытие, как охотиться и как скрываться от чужих глаз. Старшие сёстры — Бронаг, Кейла, Эннис — рассказывали мне о старых временах, когда деревья были такими огромными, что их кроны подпирали небо, а в лесах царила вечная ночь. И в этой нескончаемой древесной ночи родились первые оборотни…

Она слегка потрясла головой, словно пытаясь избавиться от нахлынувших воспоминаний.

— Это ощущалось как детская книга, которую мама читала на ночь много лет назад, и от неё остались лишь размытые образы. Дни сливались воедино, каждая ночь была непохожа на другую. Вот мы сидим вокруг большого костра и стая поёт песни на незнакомом мне языке, а я пытаюсь подпевать. Вот мы крадёмся сквозь сумерки, играя во что-то среднее между прятками и настоящей охотой. Вот мы плаваем в нашем озере — и вода в нём такая чистая, что при свете луны я могу разглядеть каждую песчинку. Вот мы спим одной большой кучей — младшие братья и сёстры, некоторые в звериных форах, некоторые в человеческих, и я — в самом центре. Это было невероятно, как наркотик, которому нельзя сопротивляться, как сладкий, бесконечный сон, и я не хотела просыпаться.

— Такие сны. Легко становятся. Кошмарами, — проскрипел Кёльколиуке. Юки лишь кивнула, с глазами, полными слёз.

— Это и был кошмар, — прошептала она в ответ. — Я просто не знала, куда смотреть.

Мэйв сделала ей предложение. Нет, даже не так — она поставила Юки перед фактом, перед величайшей честью, которая только может выпасть человеку, рождённому вне пределов Убежища. Стать оборотнем — и стать частью стаи. Принять форму медведя, древнейшую, самую почётную из всех. Оберегать и хранить их общий дом. Остаться с ними навсегда.

Юки пыталась отказаться. Сперва вежливо и спокойно, всё ещё воспринимая происходящее, как понятную часть игры. Подружилась с сообществом оборотней, вот и получила предложение нового класса. Она объяснила Мэйв, что не очень хочет быть «милишником», то есть, драться врукопашную, а уж тем более «танковать». Душа Юки лежала к чему-то менее рисковому, желательно магическому и определённо дистанционному. К тому же, она видела, как некоторые младшие братья и сёстры, меняя форму, теряли над собой контроль и могли даже напасть на кого-то поблизости. Оборотничество было слишком приземлённым, немного грязным, довольно грустным и требовало тонны самоконтроля.

Так что Юки искренне поблагодарила за оказанную честь, извинилась и предложила и дальше помогать Убежищу, пока она остаётся тут. Мэйв выслушала это с обычной для неё тёплой улыбкой, не перебивая, не возражая. А потом наступила ночь.

Настой, который подавали после ужина, слегка отдавал незнакомыми травами, но Юки не обратила на это внимание, а её не прокачанная интуиция не забила тревогу. Дальнейшие воспоминания о ночи шли урывками, то ли из-за действия дурмана, то ли из-за защитной реакции мозга.

Вот Юки за волосы волокут из дома — абсолютно обнажённую и беззащитную, волокут прямо по земле, не огибая острых камней. Вот разрезают её тело, нанося кровавые узоры — то ли ножом, то ли когтем, не заботясь о том, что грязь забивается в раны. Ей хотелось кричать, вырваться, убежать, но она могла только беззвучно плакать, наблюдая, как её увечат те, кому она доверила свою жизнь. Вот вкрадчивый, но настойчивый шёпот вползает ей в сознание, говоря, что нужно всего лишь согласиться, один раз сказать «да», и всё это кончится. Всё будет, как раньше. Боль исчезнет. Всё будет хорошо.

Она не могла даже умереть, поскольку привязала свою точку сохранения к Убежищу. Стоило только подумать о сопротивлении — и её щипали, били, вырывали волосы, резали. Перед её мутным от боли и слёз взором проносились системные сообщения, которые она просто не успевала читать. И в конце концов, когда весь мир стал сплошной пульсирующей бездной агонии, Юки выдавила «да».

Сперва ей показалось, что шёпот говорил правду, и всё закончилось. Но на самом деле всё лишь начиналось.

Проснувшись, Юки поняла, что получила новый класс — это сложно было не заметить, даже если не открывать экран персонажа. Она застряла в промежуточной форме — как выяснилось позже, это рядовая проблема для оборотней, чей внутренний облик не совпадал со внешним. В виде полумедведя она даже не могла говорить — только бессвязно рычать и хрипеть, в полном соответствии с хаосом, который творился у неё в голове. Из одежды на ней был лишь тяжеленный стальной ошейник, от которого к стене подвала — а очнулась она именно в подвале — тянулась цепь толщиной с её руку. Промежуточная форма медведя удваивала силу Юки где-то в два раза, но даже так она не могла разорвать оковы.

Мэйв пришла к ней далеко не сразу. Сперва её посещали младшие «братья» и «сёстры», которые приносили еду и воду. Юки пыталась заговорить с ними, но даже если бы из её глотки вырывался не только рык и хрип, те вряд ли бы ответили. Наконец, явилась Мать. Несколько часов она молча наблюдала со стороны, затем вышла из тени и сняла с обессиленной Юки ошейник. Её глаза был полны боли и сострадания. Если бы только Юки послушала её с самого начала и не сопротивлялась. Если бы она поняла, какую невероятную честь оказывает ей стая. Всё произошедшее — вина лишь самой Юки, но теперь всё позади. Если она будет хорошо себя вести и выполнять свой долг, никто больше не причинит ей боли.

— П…ц, — коротко высказал я общее мнение.

— Ага, — так же коротко согласилась Юки. — Полный. Точнее, нет, полный настал чуть позже — когда меня начали «ломать», чтобы я не дёргалась

Юки потеряла счёт времени, не различала дня и ночи. Скилл превращения на её первых уровнях позволял ей становиться медведем лишь раз в день на двадцать минут, но вмешалась магия Мэйв — и двадцать минут растягивались на много часов. Половина жизни Юки тонула в незнакомых запахах и звуках, в смутных звериных желаниях, которые она не могла толком сформулировать. Медведь отказывался подчиняться. Медведю было страшно, даже страшнее, чем ей, потому что её страх отдавался и умножался в нём. А к этому моменту она окончательно поняла, куда попала, и пыталась сбежать в любой подходящий момент.

Когда Юки поймали в первый раз, её просто избили — как она выяснила позже, это было самое мягкое из возможных наказаний. Она поклялась себе, что больше не попадётся и следующий побег планировала куда тщательней. Ей удалось добраться до края леса, но там уже сторожила самая старшая из сестёр, Бронаг. Юки перекинулась медведем, в надежде пройти напролом, но её пятый уровень был бесполезен против тридцатого у её соперницы. На этот раз её заперли в том же подвале, надев тот же ошейник, лишь раз в день принося скудную порцию еды и воды. За каждую попытку заговорить с кем-то её лишали даже такого рациона. Больше всего Юки боялась, что умрёт от жажды и переродится в Убежище, лишённая памяти — и тут уж Мэйв без проблем промоет ей мозги. Обошлось.

Просидев в подвале около месяца, Юки где-то столько же притворялась послушной. Исполняла все наказы, не говорила без разрешения, изо всех сил сдерживала ужас и ярость медведя. А затем снова бежала, так далеко, насколько хватило выносливости, сквозь лес и за его границы, всё дальше и дальше, вплоть до соседнего леса. Мэйв нашла её и там — словно маньяк из дешёвых фильмов ужасов, от которого невозможно было скрыться. Но когда Юки снова тащили назад за волосы, она хохотала, как сумасшедшая. Она успела сменить точку сохранения.