Сама себе хозяйка - Красовская Марианна - Страница 3

– Была бы ты в разуме, я б тебя точно со студентами отправила учиться, – вздохнула хозяйка, потрепав меня по плечу. – Магичка ведь. Может, толк бы был какой. Все лучше, чем на кухне. Да стой ты, дура, куда пошла! Нельзя ведь!

И силой усадила меня за стол. Невероятным образом передо мной оказалась тарелка с рагу и даже куриная нога. И большая чашка с чем-то вкусно пахнувшим. Я отказываться не стала.

– Мама, почему она ест, а мы работаем? – возмутилась Малика, притащившая в кухню пустой кувшин.

– Потому что у нее есть магия, а у тебя нет, – отрезала женщина. – И еще потому, что новый котелок будет стоить гораздо дороже, чем тарелка овощей.

– Что толку от ее магии, если в голове у нее каша?

– Будто у тебя в голове черемуха. Иди в зал, не болтай.

– Так все уже. Господа студенты наверх пошли, спать.

– Так. А Даринка где?

– Столы моет. Нашим студентам не до девок, они только об учебе думают, – в голосе Малики проскочили ревниво-обиженные нотки.

– Да полно, это же целители, – усмехнулась хозяйка. – А целители – они горячие.

– Фу, целители. Толку от них! То ли дело боевики – они всегда высокие, сильные, их не обидит никто…Или эти… которые огнем управляют. И очаг разожжет, и воду подогреет.

– Дура, – вздохнула мать. – Если уж охмурять, то целителя. У них всегда работа есть, хороший целитель на вес золота. Огонь и спичками разжечь можно, а вот грудной кашель быстро вылечить или роды принять – это важнее.

– Да и ладно, – махнула рукой Малика. – Много тех родов в жизни бывает? Да здоровая девка и сама в поле родит. А боевикам звания дают и казенное жилье, они на границе служат или в патрулях всяких.

А я задумалась. Целители… да, они во всех веках и мирах нужны. Кашель вылечить, роды принять. Поди и зубы безболезненно удаляют. Звучит очень интересно. Только кому я нужна, убогая сирота? Я ведь даже не знаю, как выгляжу. Может, уродина какая. А туда же: о целителях размечталась! Точнее, об одном из них, об Асуре. Да, я даже запомнила его имя.

– Милка, иди спать.

– Матушка!

– Она магичила, ей нужно. Хватит лениться, иди сестре помогай, а то я тебя тряпкой отлуплю.

Я спрятала усмешку. Видимо, не такая уж Милка и бесполезная. Сиротку приютили вовсе не из жалости. Опустила голову, принюхалась, поглядела на грязь под ногтями и осторожно тронула рукав хозяйки.

– Чего тебе?

Я захлопала глазами, сделала вид, что нюхаю подмышку и зажала нос. Воняю же, ну! Где взять чистую одежду?

– Мыльня только для гостей. Вода в колодце, сама разберёшься. Малика, дай ей платье чистое. Все верно, в хорошем постоялом дворе должно быть все чистое и аккуратное, даже подавальшица.

Малика некрасиво поджала губы, поглядела на меня свысока и вышла. Я посеменила за ней.

Комната у них с Дариной была одна на двоих, большая, богато убранная. Тоже и ковры, и подушки, и шкаф, и картинки на стенах.

– Платье ей ещё… – ворчала Малика. – Не заработала она на платье-то.

Но все же мать ослушаться не посмела, открыла сундук и кинула мне что-то серое и мягкое. Я развернула: уж на Малику это точно не налезет. Платье как платье, поношенное, конечно, вон, рукав рваный, да и фасончик так себе, но чистое и приятное на ощупь. Из добротной мягкой шерсти… было когда-то. Не мне выбирать.

Молча забрала одежду, хотела уходить уже, но Малика сумела меня удивить:

– Куда, убогая? Сорочку чистую возьми и панталоны. Чай, мы не крестьяне, чтобы с голым задом ходить. И на вот ключ от мыльни. Потом вернёшь. Матушка, конечно, запрещает, но так быстрее будет.

Я кивнула, настороженно глядя на неё. Что-то ей было нужно, иначе с чего такая щедрость?

– Мила, а у тебя сил хватит? У меня цепочка порвалась серебряная.

Вот и ответ. Вспомнила, что я маг.

Я протянула руку, и Малика вложила мне в ладонь увесистую цепь. Серебро? Ну… серебра там было немало. Плетение сложное, чтобы восстановить, нужен свет и концентрация, это не ручку к кастрюле приделать.

– Завтра отдам.

Почему-то то, что я разговариваю, Малику ни капли не удивило. Видимо, не совсем Милка и немая была, просто молчаливая.

– Завтра так завтра. Не потеряй только.

Вот теперь можно было и уйти.

С мыльней все сложилось удачно. Я быстро ополоснулась и надела чистое. Влажные волосы заплела в косу. Очень хотелось увидеть лицо, а тело я разглядела как могла. Кожа да кости, ребра торчат. Ничего, отожраться гораздо проще, чем похудеть, это я в прошлой жизни прекрасно усвоила. Подумаешь, ребра… Разберёмся.

А что до лица… вспомнила я, как зеркала делают. Ничего ведь сложного, да? Олово, серебро, защитная краска. Серебро у меня было, вон, целая цепочка. Олова там, в цепочке, тоже имелось. А краска мне не нужна совершенно, я не собираюсь зеркалами торговать. Мне нужно только на себя взглянуть.

Вышла из мыльни, прижимая свёрток грязной одежды к груди, заперла дверь, обернулась, почуяв чей-то взгляд.

Он стоял в коридоре с чашкой в руке. Молчал. Сверкал темными глазами.

– Асур?

Целитель с любопытством меня разглядывал. Он был в одних коротких штанах, с голой грудью, босой. Невольно я облизнула губы. Ну хорош же, просто прекрасно сложен! Все на месте, и плечи, и пресс, и мышцы. Гладкий к тому же, без лишних волос. Я таких только на картинках раньше видела. Да и то – фотошоп.

– Мила?

– Милана.

Ну а что, пусть так. Красивое имя, и на коровью кличку не похоже.

– Милана, ты не малохольная.

– Неа.

– Я так и думал.

Он смотрел так странно, что я ощутила своё тело в полной мере: девочкой рядом с привлекательным мужчиной. Вспомнила, что ещё вчера я умирала в больничной палате, а сейчас – молода и полна жизни. Я ведь взрослая разумная женщина без комплексов… была. Никогда на мужиков не бросалась, мужу не изменяла, не шлялась, не кружила головы, не спала с первым встречным. О чем, кстати, не так давно жалела. Жизнь-то мимо пролетела стрелою. А ведь были всякие повороты, и мужчины были, только я всегда останавливалась. Потому что воспитание, угрызения совести и «что люди скажут». Идиотка целомудренная.

И сейчас не смогу, хотя очень хочется. Подойти бы к этому парню, прижаться всем телом… потрогать, погладить, попробовать на вкус. Но я опускаю глаза и прикусываю губу. Не смогу, от себя даже в другом мире не убежишь. Жалеть потом буду, локти кусать, да что там, уже жалею. А первый шаг сделать не в силах.

– Тебе как-то помочь? – парень не спешит уходить в свою комнату, а я бессмысленно топчусь на месте. Ну правильно, он вообще видит тупенькую девочку-служанку. Удивилась бы, если б такой мужчина чего-то захотел от меня.

– Да не нужно, – вздыхаю. – С мытьём я и сама справилась. И на конюшню как-нибудь дорогу найду.

– Почему на конюшню?

– Живу я там.

Он хмыкает, запускает пятерню в волосы. Только сейчас замечаю: распустил свой хвост. Густые чёрные волосы едва достают до плеч. А-а-а, держите меня семеро, как я хочу их потрогать!

– Все равно я бы проводил…

– Зачем? Тут меня никто не тронет. А попробует – я орать буду.

Он вздыхает и вертит в руках чашку. Я вдруг вспоминаю, что он тоже ещё очень молод, совсем мальчишка. Да я ему в бабушки гожусь!

– Асур, а я красивая? – неожиданно вырывается у меня. – Ну… я могу кому-то понравиться?

Зачем спросила, дура? А ещё говоришь, что с мозгами все в порядке.

Темные глаза вспыхивают радостью, он вдруг улыбается мягко и даже нежно:

– Красивая. Глаза как река. Утонуть можно.

Я хихикаю. Какой избитый комплимент – для Людмилы Евгеньевны. Сколько я таких за свою жизнь слышала? А для хозяйской девки Миланы, должно быть, первый в ее убогой жизни. Хотя кто знает, кто знает.

Я делаю пару шагов по коридору. Он тоже. Встречаемся – так близко и так далеко. Разглядываю его уже не таясь. Черт, ну вот что у него в голове?

– А я красивый? – неожиданно спрашивает он – ещё больше щурясь и совсем без улыбки. – Я могу нравиться?