Сама себе хозяйка - Красовская Марианна - Страница 10

Спасибо, тётя Яся. Вы – противная и злая, но все же замечательная.

Женский голос из спальни сообщил, что принёс полотенце и оставил на стульчике возле двери. Я ответила, что очень рада этому факту. Невидимая служанка удалилась, меня не потревожив. В красивых флакончиках я обнаружила и мыло, и всякие ароматные масла. Тётя Яся, я вас обожаю, вы – лучшая!

А потом я, завернувшись в огромное полотенце, валялась на чистой кровати и уплетала вкуснейший пирог с творогом, запивая его настоящим чаем. Прощаю, за все прощаю! В конце концов, это ее право – пускать подозрительных девиц в дом или не пускать.

– Есения Карловна просила узнать, надобно ли молодой гостье свежую ночную сорочку, или у неё своя имеется? – сунула голову в дверь служанка. На голове у неё был белоснежный чепец, а прочее я не видела, но почему-то догадалась, что ее платье выглядит лучше, чем любое из моих. Меня это расстроило, но не слишком.

– Не откажусь от сорочки, – сказала я, здраво рассудив, что раз предлагают, надо брать. Отказываться как-то даже некультурно. Впрочем, на самом деле было любопытно, что мне принесут. Может, тряпку какую-нибудь?

Но и тут Есения Карловна меня приятно удивила. Сорочка оказалась не просто новенькой и из тонкого дорогого батиста, а ещё и мне по размеру. Роскошь, доселе в этом мире мне не знакомая.

Служанка забрала грязную посуду, бросая на меня неодобрительные взгляды, но мне было плевать. Я зарылась в белоснежное постельное белье (здесь, кстати, даже пододеяльник имелся) и заснула, кажется, раньше, чем щёлкнул замок на двери.

Поутру я обнаружила, что одно из двух моих платьев, которое было, кстати, в саквояже, выглажено и повешено на спинку кресла. На кресле лежали колготки. Мои, кривые-косые, я сама их вязала на удивление Ганне и девчонкам, здесь предпочитали носить отдельно чулки и панталоны. Оно в целом понятно, это вопрос гигиены и удобства, но все же мне привычнее были именно колготки. И теплее к тому же. А ещё была сорочка – снова новая и по размеру. И тапочки войлочные с мехом.

Тётя Яся, вы можете называть меня как угодно. Слова против не скажу. Особенно, если вы мне подарите эти тапочки навсегда. Или хотя бы сорочку.

А дверь, кстати, была приоткрыта, как бы намекая, что мой арест окончен. Очень-очень жаль. Я бы не против была провести ещё денёк в постели.

А ещё завтрака не было, а я бы не отказалась.

Пришлось, короче, подниматься, умываться (в блаженно тёплой воде) и заплетать косу, глядясь в зеркало и размышляя, что у меня отражающая поверхность получалась ничуть не хуже. Просто тут стекло гораздо качественнее.

На выходе из комнаты меня подстерегал конвой в виде вчерашней служанки в чепце. Мне предоставился случай убедиться, что ее платье и в самом деле сшито лучше моего. И ткань плотнее. И воротничок красивее. Обидно как-то. Но немного и вдохновляет. Значит, в Аранске можно найти работу! И горничным не так уж и плохо платят!

– Я провожу вас в столовую, молодая госпожа, – сообщила мне служанка. Ее лёгкое презрение я предпочла игнорировать.

В столовой обнаружился стол, как впрочем, я и ожидала. А за столом моя горячо любимая тётушка, дядько Тамир и незнакомый мужчина средних лет и приятной упитанности. А ещё – завтрак.

Тетка молча кивнула на свободный стул, но я не спешила его занять.

– Прежде всего, Есения Карловна, я хочу принести свои извинения, – сложила руки на животе я, изо всех сил изображая скромную беззащитную сиротку. – Я вела себя вчера крайне грубо.

Дядько вытаращил глаза и закашлялся в салфетку. Никудышный из него актёр. Все отлично поняли, что он едва сдерживает смех.

– Простите меня. Я вчера очень устала с дороги и плохо соображала.

Не представленный мне муж тети Яси благосклонно кивнул, а тетка нахмурилась и поджала губы.

– Я сама виновата, деточка. Ратмир мне любезно напомнил, что по закону дети никак не могут отвечать за поступки родителей. К тому же дело то было старое и мутное. Так что это я должна извиняться за грубость. Прошу, садись и позавтракай. Прежде, чем мы перейдем к разговорам о делах.

Я снова не пошевелилась, только спокойно заметила:

– Мне не в чем вас упрекнуть. Вы меня накормили, уложили спать и даже предложили свежую одежду. Для меня честь знать, что вы такой же замечательной доброты человек, как и ваш брат, который взял меня в свой дом, – и, не утерпев, добавила: – В глубине души так точно. Где-то очень глубоко.

Господин Ратмир поперхнулся кофе, который он попивал с самым меланхоличным видом. Скатерть, кстати, забрызгал, закашлявшись. Тетка Яся покраснела, а потом вдруг усмехнулась.

– Какое милое дитя. Ты мне даже нравишься. Садись уже, выпей молока. Говорят, полезно от избытка яда.

Туше.

Мировая тетка, хоть и истеричка иногда. Но кто из нас идеален? Разве что один студент-целитель, которого я никак не могу забыть.

Завтрак был ничем не хуже ужина. Много, вкусно и компания неплохая. А еще богомерзкий кофе, который терпеть не могли ни тетушка Яся, ни дядько Тамир, а господин теткин муж очень уважал, да и я с удовольствием употребила. Со сливками, сахаром и теплой булочкой с маслом. Хорошо быть молодой и тощей, не нужно думать о калориях!

Потом господин муж извинился и ушел на свою работу. Как невинно похвасталась Есения Карловна – он был начальником водного департамента.

– Это которые улицы от лошадиного навоза моют? – уточнил глумливо дядько, явно не простивший сестру за холодный прием.

– Нет, это которые обеспечивают горячую воду в домах. И даже отопление, – не повелась на провокацию тетя Яся. – Но не будем о техническом прогрессе, для тебя это, наверное, настоящая магия, хотя поверь, не так уж это все и сложно. Рассказывай, зачем приехал и ее, – кивнула на меня, – привез.

– Ну, главное ты уже знаешь. Миланка у нас теперь в разуме. Ее заезжий целитель сумел излечить. Девка она молодая, к тому же маг. В деревне ей скучно.

– В городе ей еще скучнее будет. Она ж ничего не умеет.

– А много ли уметь нужно? Читает быстро, пишет сносно, деньги считать умеет и свои, и чужие. Помнится, при таких же умениях ты замуж выскочила когда-то.

– Так одной грамотности мало, – поджала губки тетушка. – Нужны манеры еще, речь правильная. Хотя… она хотя бы ложку держать умеет. И мизинец не оттопыривает, уже хорошо. Да и за словом в карман не лезет.

– Вот-вот.

– Но где ж она работу найдет? И жить где будет – молодая, одинокая, без знакомств?

– А ты мне на что?

– В моем доме всяким там… сомнительным девицам не место. У меня высшее общество собирается, что я подругам скажу? Знакомьтесь, это вот моего деревенского брата воспитанница, помните, дочь того ювелира, что свою жену зарубил? Это, конечно, произведет впечатление… но вряд ли меня потом пригласят в гости к княгине Озеровой, когда она в Буйск приедет.

– Да не буду я с вами жить, – возмутилась я. – Я не для того приехала, чтобы кому-то на шею садиться. Найду работу в той же ювелирной лавке, сниму комнатку у какой-нибудь вдовы. Справлюсь.

– А что ты делать умеешь? – уже куда более благосклонно посмотрела на меня Есения Карловна.

– С металлами работать в небольших количествах. Стальную конструкцию не смогу соорудить или ограду чугунную починить, а вот цепочки, кольца, всякие небольшие дефекты в металлах – справляюсь, – подумала и добавила: – А еще состав металла могу сказать. Поддельное золото от настоящего запросто отличу.

– В родителей пошла, значит, – кивнула тетка. – Ну и ладно. Вот что я думаю. О тебе тут мало кто помнит, я узнала лишь потому, что своими глазами видела, как Тамир тебя забрал. Остальные-то вряд ли знают, как тебя и звали. Поэтому мы скажем, что ты Милана… да хоть Верьева. Из деревни Медведевки. А приехала потому, что дар нужно с умом использовать.

Я кивнула. Пока в ее словах мне все нравилось. Я, конечно, все равно попробую узнать, что с моей семьей случилось, но это не срочно. Сейчас мне больше работа нужна, чем сведения.