Хозяйка усадьбы "Тихий уголок" (СИ) - Ширкунова Резеда - Страница 27

— С чем пожаловали, барыня? Купить чего желаете?

— Купить, конечно, надо бы, Афанасий Прохорович. Но я сегодня к вам совершенно по другому поводу. Хочу предложить товар на продажу.

— Вы?! На продажу?! — удивился лавочник, видимо, девушка сломала все стереотипы в представлении мужчины. Для него понятия «женщина», «баронесса» и «торговля» никак не соотносились между собой.

— Сама себе поражаюсь, уважаемый. Но из-за неурожая прошлого года мои крестьяне голодают. На что только не пойдешь, пытаясь вылезти из ямы, — произнесла печально Катя.

Мужчина кашлянул, не зная, что ответить, а баронесса подняла глаза и изобразила жалобный взгляд.

— Показывайте, — решил лавочник. — Очень интересно, что вы хотите предложить.

Аким, услышав эти слова, тут же принес одеяло и матрас, наказав брату следить за остальным товаром. Молчаливый Серафим лишь кивнул.

Афанасий Прохорович оглядел вещи, разве только на зуб не попробовал, и остался доволен. Но день чудес для него еще не закончился: Катерина расстелила перед ним большую белую кружевную шаль. Торговец изумленно открыл рот.

Такой вид шали в ее прошлом мире называли «паутинкой», и только сейчас до девушки дошло, что необязательно вязать платок из пуховых ниток. Вполне можно и из простых, получится не хуже.

«Надо об этом поразмыслить на досуге», — сделала она себе пометку.

Тут в лавку вплыла дородная женщина. Чувствовалось, что живет дама в достатке: на пальцах сверкали золотые украшения, да и одежда сшита явно из дорогих тканей. Увидев на столе торговца шаль, она проворно подскочила к прилавку и схватила платок, скосив глаза на Катерину.

— Я заказывала Афанасию Прохоровичу шаль. Ее доставили по моей просьбе, — свернув и сунув вещь в кошелку, спокойно произнесла женщина, словно так оно и было. — Сколько с меня?

— Двадцать пять золотых, Авдотья Марковна, — еще находясь под впечатлением, ответил торговец.

Женщина, не торгуясь, выложила требуемую сумму на прилавок и с высоко поднятой головой покинула лавку. Все, кто находился в зале, опешив от такой наглости, молча проводили ее взглядами.

— Вот видите, уважаемый, торговля пошла, — улыбнулась Катя.

— Еще есть? — уточнил хозяин лавки.

— Четыре осталось. Но нам надо определиться с ценами.

— Пополам! — тут же начал торг мужчина.

— Восемьдесят процентов мои, двадцать ваши. Тем более вам даже продавать их не придется, сегодня же разберут.

— Хорошо, — быстро сдался лавочник. — Одеяла с матрасами я тоже возьму. Сколько вы хотите?

— Вы торгуете, значит, лучше знаете цены. Вот и скажите.

— По десять как за матрасы, так и за одеяла.

На этом и поладили. Следующую партию Катерина обещала привезти через две недели. За изделия Афанасий Прохорович расплатился полностью, а на прощание девушка угостила его халвой.

Когда Катерина с ребятами вернулись к Алене, ее стол уже пустовал. Ярмарка в самом разгаре, а они все распродали!

Довольная крестьянка высыпала на руку барыне монеты на сумму пять золотых. Катя выдала по десять серебряных всем, кто приехал с ней.

— Но как же так, барышня?! Это же ваши деньги! — недоуменно посмотрела сначала на монеты, потом на хозяйку Алена.

— Вы же вольнонаемные. А получить плату за свой труд имеет право каждый.

— Спасибо, барыня! — расчувствовалась женщина и, всхлипнув, поклонилась Кате в пояс.

— Иди уж, — улыбнулась девушка, сама стараясь не разреветься.

Пока остальные тратили заработанное, баронесса попросила Захара доехать до банка, чтобы положить на счет деньги, вырученные в лавке у Афанасия Прохоровича, — а это ни много ни мало сто золотых! Серебряные оставила, намереваясь расплатиться за помощь в изготовлении сладостей с девушками. Те смогут отложить их для приданого.

Закончив с делами, Катя решила выезжать домой, пока дорога не слишком перегружена. Но Захар, помявшись немного, набрался смелости и протараторил:

— Барышня Екатерина Львовна, наш сосед барон Владислав Парамонович Кротов привез на продажу сегодня стулья и столы. Мебель-то в усадьбе вся старая, боязно на стул сесть. Может, глянем?

Это было сказано с такой надеждой, что девушка не смогла отказать. Они прошли к концу рынка: именно там, ближе к выезду, располагались ремесленники, торгующие мебелью, древесиной, отделочными материалами. Среди них Катерина приметила темноволосого мужчину с красивой фигурой, о чем-то беседующего с крестьянами.

Внезапно он, словно почувствовав ее внимание, резко обернулся и глянул карими с зелеными крапинками глазами.

У девушки перехватило горло.

«Что за напасть? — подумала она. — Впервые вижу человека, а такое ощущение, будто знаю всю жизнь».

Мужчина подошел ближе.

— Желаете что-нибудь приобрести? — спросил бархатным голосом, от которого по коже Кати побежали мурашки. Уголки его пухлых губ дрогнули, складываясь в заинтересованную улыбку.

«Почему такая непонятная реакция на совершенно незнакомого человека?!» — разозлилась на себя Катерина. А сердце продолжало лихорадочно колотиться, словно мужчина нежно коснулся потаенных струн души.

Три сумасшедших дня ярмарки наконец-то закончились. Можно было выспаться и не вставать раньше, чем петухи пропоют утреннюю зарю.

Пока Катерина с мужчинами торговала, девушки под руководством Клавдии готовили лакомства. К счастью, те быстро раскупались, хотя цену на них поставили высоковатую по сравнению со сладостями других купцов.

Обычно для привлечения покупателей команда баронессы всей гурьбой вставала перед прилавком и делала вид, словно приобретает товар. Народ, замечая активно что-то покупающую толпу, проявлял любознательность и заинтересованность, а затем брал для пробы. Еще на Земле Катерина усвоила, что люди идут туда, где очереди. И ведь нехитрый трюк работал!

Матрасы и одеяла, которые успели сшить женщины, отправились в торговую лавку через неделю. Афанасий Прохорович, забирая товар, сообщил, что молва о новых мягких одеялах распространилась быстро, и желающих купить стало много. Он попросил напрячься и увеличить производство. Катя обещала подумать.

На следующий день девушка рассказала жене старосты, что товар пришелся по душе жителям уезда, и лавочник просит делать больше.

— Бабушка Полина, я не ответила ни да, ни нет, взяла время на раздумье. Может, вы что-то подскажете?

— Я подумаю, барышня. Завтра дам ответ.

— Ох, чуть не забыла! Я принесла деньги, раздайте женщинам, изготовившим одеяла и матрасы. В этом мешочке сто серебряных, сами распределите.

— Екатерина Львовна! — бабушка Полина схватилась за сердце. — Деньги-то зачем?! Мы ведь крепостные, нам не положено.

— Знаю, знаю, вы отдаете оброк и отрабатываете барщину. И никто этого не отменял. Но одно другому не мешает, — Катя прекрасно осознавала, что ломает шаблоны устройства местного общества, но не могла поступить иначе. — Деньги нужны. И девушкам на приданое или на обновку, и бабам детей одеть, самим принарядится или в хозяйство что купить. Да мало ли для чего! — баронесса всплеснула руками. — Кроме того, девушки, вязавшие шали, должны получить по пять серебряных. Ваши шали, бабушка Полина, нарасхват. Я купила еще ниток, а позже покажу два-три орнамента — к сожалению, больше не знаю, — и начнем вязать летние шали.

— Хорошо, барышня, сделаю как велите, — кивнула старушка и сообщила: — Сегодня Парашка сказала, что пошли ягоды и первые грибы. Надо девчонок и всю детвору отправлять на сбор. Эх, людей мало! — она с досадой махнула рукой.

— А дед Василий где?

— Ох, вот я голова садовая! Совсем запамятовала! Дед велел передать: первый дом готов, но стоит без крыши. Вы хотели поставить теплушку, а не очаг, поэтому ждут вас.

— Спасибо, бабушка Полина. Тогда я поехала к строителям.

Катерина попрощалась с женой старосты, выскочила во двор и кинулась к помощнику.

— Захар, ты знал, что дед Василий меня ждет дом посмотреть?