Хозяйка усадьбы "Тихий уголок" (СИ) - Ширкунова Резеда - Страница 16

— Не было, как есть не было, господин городовой! Мы хозяина любим. У других-то крестьяне и плети получают, и ходят голодными, а наш с золотым сердцем.

— Понял я, понял, — махнул рукой служивый и вернулся в дом. — Вот что, уважаемый господин… — обратился он к ожидавшему там лекарю.

— Салимский Антон Ермолаевич, семейный доктор семьи Кротовых, — представился тот.

— …господин Салимский, — кивнул городовой. — Как только хозяин придет в себя, сразу отпишитесь о его состоянии и пришлите письмо с подручным.

— Так и сделаю.

После отъезда непрошеных гостей Антон Ермолаевич еще раз осмотрел больного.

— Да, дружок, при такой-то травме редко кто поднимается на ноги, — тяжело вздохнув, лекарь направился на кухню приготовить отвар, снимающий боль.

— Антон Ермолаевич, с Софьей Алексеевной плохо! — воскликнул вбежавший следом Прохор.

Все бросив, пожилой мужчина стремглав помчался на второй этаж.

Бледное лицо женщины в обрамлении кружев чепчика терялось среди белизны простыней и одеял, края бескровных губ посинели. Она открыла глаза и чересчур крепко для умирающей схватила лекаря за руку.

— Мужа спаси, — произнесла тихо и испустила последний вздох.

Безвольная рука соскользнула вниз, голова покойной запрокинулась, чепчик сбился, и спрятанные под ним черные кудри упали на глаза.

Барон лежал в соседней комнате. Звуки, проникающие через неплотно прикрытую дверь, невероятно раздражали. Писк, плач, непонятные разговоры, шум усиливали и так почти нестерпимую головную боль.

Не выдержав, мужчина застонал.

Как только пришло осознание, что находится в каком-то помещении, Семен попытался открыть глаза и встать. Но тело не слушалось, а глаза не хотели открываться, словно веки и вовсе срослись. От усилий боль стала еще сильнее, и он вновь впал в беспамятство.

Следующее пробуждение произошло ближе к вечеру. Раненый почувствовал, как ему приподняли голову и попытались влить неприятный на вкус напиток.

— М-м-м, — удалось промычать мужчине.

— Господин Кротов, если вы слышите, то сожмите мою руку, — услышал барон и почувствовал под ладонью чьи-то пальцы. Не открывая глаз, сжал руку говорящего. — Владислав Парамонович, это счастье, что вы все же очнулись! Мало кому удавалось прийти в себя после удара по голове копытом. Видимо, Творец защищает вас. А вот ваша супруга, к сожалению, умерла. Мои соболезнования.

— Катенька… — простонал раненый.

— Да нет же! Я говорю про вашу дражайшую супругу баронессу Софью Алексеевну. Или вы сейчас имеете в виду дочь?

Больной застонал, но не ответил. Происходящее было для него за гранью разумного. Чтобы разобраться во всем, ему требовалось хотя бы осмотреться и выяснить, где он оказался. Что не в больнице, уже стало понятно.

К счастью, неизвестный решил не докучать вопросами. Напоив пациента отваром, мужчина вышел из комнаты.

На следующий день Семену удалось открыть глаза, и он недоуменно уставился на белый потолок, украшенный богатой лепниной в форме растительного орнамента. Оглядев комнату, обратил внимание на старинного вида, но очень хорошего качества мебель из красного дерева и обтянутые темно-синей тканью стены. Больше ничего рассмотреть не успел, так как дверь открылась, и в комнату вошел седовласый сухощавый и жилистый мужчина невысокого роста. Правда, с внушительной осанкой и здоровенными кулаками, что не особо сочеталось с телом.

Увидев бодрствующего пациента, лекарь тут же расплылся в улыбке.

— Прекрасно, Владислав Парамонович! Выглядите вы намного лучше, но полежать еще придется, все же рана непростая. Лошадь чудом вам черепушку не пробила. Видимо, по касательной задело.

— Где я? — поинтересовался Семен. Он уже практически уверился, что происходящее — не игра воображения и не фантазии больного мозга, а самая настоящая действительность.

— В своем имении, усадьбе «Белые пески».

— И как я сюда попал?

— Вы что же, барон, не помните, как вас сбросила лошадь?

— Ничего не помню. Даже своего имени.

Лекарь подошел ближе и оттянул Семену веки.

— Вполне неплохо по сравнению с тем, каким вас привезли. Головные боли со временем пройдут, еще недельку постельного режима, и вам станет легче. А вот по поводу памяти, увы, ничего утешительного сказать не могу: мозг человека до конца не изучен. Признаться, я и не надеялся, что вы очнетесь.

«Правильно не надеялся, ведь я не Владислав. Видимо, бывший хозяин тела все же погиб, а на его место притянуло меня», — подумал Семен, отворачиваясь. Вновь перед глазами встала авария. Он до последнего пытался избежать столкновения или хотя бы подставить под удар свой бок, но судьба распорядилась по-другому.

Видя состояние подопечного, лекарь оставил его одного.

— Прости меня, девочка моя любимая. За все прости, — тихо произнес барон на русском в пустой комнате.

В доме тем временем поднялся переполох. На похороны должны были приехать родители баронессы Софьи, а также ее брат. Лекарь запретил посещение больного, боясь, что встреча с родными покойной жены повлияет на его самочувствие, и ему станет гораздо хуже. Обо всем пришлось заботиться дворецкому Прохору.

Семен об этом не знал, отлеживаясь в своей спальне. То, что его, как и Катерины, на Земле нет в живых, он уже догадался, и теперь думал о будущей жизни. Где-то в подсознании мелькала мысль, что Катя, возможно, также попала сюда. Эту мысль мужчина старался заглушить в зачатке, боясь не справиться с болью, если такого не произошло.

Антон Ермолаевич послушал дыхание больного трубочкой, напоминающий деревянный акушерский стетоскоп, затем оттянул веки, прощупал голову и довольно хмыкнул.

— Ну что же, Владислав Парамонович, могу вас обрадовать: вы вполне поправились. Единственный совет, организм пока не нагружайте и продолжайте пить травы. После такого удара сразу здоровье не вернешь, но все исправимо, — лекарь улыбнулся.

— Как вы знаете, Антон Ермолаевич, я ничего не помню из своей жизни, — заметил Семен.

— При такой ране удивительно, что вы к Творцу не отправились, — усмехнулся мужчина. — Были в моей практике и такие случаи. Не хочу обнадеживать, но память может вернуться полностью или частично, а может не возвратиться совсем. Только пусть это вас сейчас не волнует. Вы — молодой, сильный, все у вас впереди. А дочка на руках осталась… Ну что же, вырастет. Наймете, кроме кормилицы, и нянек, и гувернантку, потом выдадите замуж, если Творцу так будет угодно.

— У меня есть дочь? — удивился Семен. В памяти всплывали какие-то разговоры, стоны, детский плач, но все сумбурно и непонятно.

— Да, Софья Алексеевна успела родить девочку, а узнав, что вы пострадали и лежите без памяти, сильно разнервничалась. У нее началась родовая горячка, и баронесса покинула наш бренный мир.

— Как дочь назвали?

— Как вы и велели, Катериной, — удивился лекарь.

— Да, совсем запамятовал, — Семен вдруг вспомнил, когда ему сказали о жене, он тут же подумал о Катеньке. А оказывается, Владислав Кротов в этом мире давно женат. Если бы не смерть супруги, страшно представить, как пришлось бы общаться с незнакомой женщиной.

После визита лекаря в комнату зашел Прохор.

— Может, баньку истопить, барин?

— Боюсь, плохо мне станет. А в комнате нельзя как-нибудь помыться? Хоть смыть слипшуюся кровь вокруг раны.

Надо сказать, Антон Ермолаевич пытался промыть рану, но лишний раз боялся тревожить. Он только сполоснул ее кипяченой водой, а затем велел прикладывать компресс из тысячелистника и подорожника с добавлением меда. Мед сам по себе является антисептиком, а сок тысячелистника улучшает свойства подорожника и меда и способствует заживлению. Такой компресс меняли каждые два часа. Кроме того, больному давали сбор трав с добавлением пустырника, чтобы побольше спал. Издревле известно — сон помогает организму восстанавливаться.

— Конечно, барин. Сейчас занесем лохань. Я уже приказал нагреть воды.