Красная королева (СИ) - Ром Полина - Страница 87

В то же время выкуп, который предлагали за руку Элиссон, был более чем достойный. Император предлагал не просто породниться, а заключить мощный торговый и военный союз Луарона с Шо-Син-Таем. Возможно, военная помощь и могла нам понадобиться в отдаленном будущем. Но Шо-Син-Таю она нужна была уже сейчас: их отношения с Эндерстаном всегда были на грани войны.

По тем сведениям, которыми я располагала, синтайцы были лучше вооружены и более организованны. Войска Эндерстана брали своей многочисленностью и странным равнодушием к смерти и рождению. Это было как-то связано с религией Эндерстана. Но в тонкости я лезть не собиралась: страна была достаточно далеко от нас и не слишком меня заботила.

Однако, в отличие от Шо-Син-Тая, который не имел выходов к морю, Эндерстан был наполовину морской державой. При этом корабелами они были не самыми лучшими. Звание лучших корабелов этого мира пока что делили между собой Луарон и Сан-Меризо.

Грубо говоря, император собирался позаимствовать у нас флот и обещал за это не только весьма существенный взнос золотом и драгоценными камнями, но и хороший кусок приграничных земель. А главное — тайну, которую синтайцы берегли как зеницу ока: тайну изготовления пороха. И вот за эту самую тайну многие члены Совета готовы были расплатиться жизнью и судьбой моей дочери.

Ситуация вызывала у меня сильное раздражение. Я даже в чем-то могла понять советников: за порох синтайцы драли так, что на глаза министра финансов наворачивались слезы. Если бы Элиссон обладала такими знаниями и характером, как я, возможно, я бы и согласилась пойти на этот брак. Но она не я. Она милая четырнадцатилетняя малышка: умненькая, достаточно образованная, но совершенно домашняя. Если кто-то из гарема Лоу Байц-гуна решит, что моя дочь мешает, то уберет Элиссон без всяких проблем. И никакая охрана не спасет мою малышку. Поэтому бой на Совете ожидался не шуточный.

Эти пять лет пролились благодатным дождем на земли Луарона. Я понимала, что это чистое везение, но за все годы ни разу не было ни засухи, ни слишком сильных морозов, ни других катаклизмов.

На второй год этой благодати я потребовала от Великих герцогов создать во всех крупных городах запасы продовольствия. Это было дорого и неудобно. Дорого, потому что пришлось строить и охранять огромные амбары, содержать сторожей и десяток кошек возле каждого из них. Неудобно потому, что строительство, как правило, происходило за чертой города, в месте, которое должно было обладать определенными характеристиками. Иногда такое место находили слишком уж далеко.

Из истории страны я точно знала, что раз в пятнадцать-двадцать лет бывает так называемый Голодный год. Поздние весенние заморозки и дожди губят урожай на корню. Или, напротив, солнце выжигает все, что можно. Результат один: люди голодают, смертность населения в такие годы просто чудовищная. Как правило, вместе с голодом приходят и эпидемии — всевозможные дизентерии, холеры и прочее.

Мне казалось совершенно очевидным, что в сытые годы нужно делать запасы самой простой еды. Да хоть бы тех же самых ржи и овса, чтобы в голодные годы иметь возможность поддержать население. Кроме меня почему-то никто не понимал столь очевидной вещи.

Более того, когда я подписала ордонанс, герцог Эдвард де Бошан, владетель Северных земель, не просто всеми силами тормозил процесс строительства, даже не допустив в свои земли проверяющих, но и начал распускать язык, говоря о том, что я лезу в кошельки владетелей и распоряжаюсь тем, что мне не принадлежит. Похоже, герцог просто позабыл, как двадцать с небольшим лет назад его отец писал слезное послание правящему тогда отцу Ангердо, умоляя оказать помощь и доставить на его земли хоть немного зерна, ибо: «… гнев Господень настолько сильно поразил земли мои, что из каждых пяти человек выжили едва двое…»

В общем-то, с такими или похожими письмами хоть раз в жизни обращалось к королевской милости каждое герцогство. Однако для меня это был очень удобный формальный повод. И хотя казнить поганца Бошана я не могла, остаток жизни он проведет в мужском монастыре. Правда, уничтожение этого герцогства далось мне гораздо сложнее: чувствуя, куда дует ветер, остальные сопротивлялись гораздо сильнее, чем первые два раза. Но все же настоять на своем и в этот раз я смогла.

Наследники герцога были высланы в Александрию, где им предложено было взять под свою руку то количество земли, которое они смогут охранять и защищать. И если для старшего наследника это был большой облом, то три младших сына герцога Эдварда де Бошана, после нескольких вразумляющий разговоров считали, что им повезло. Конечно, пришлось приложить усилия, убеждая их в удаче. Но я и герцог де Сюзор вполне справились с этим.

Отстоять в Совете дочь у меня получилось, хоть и с большим трудом. В империю младший принц императорского дома уезжал не с пустыми руками: он вез предложение о военной помощи в обмен на секрет пороха. Луарон обещал пять судов королевского флота на два года при условии дележа военной добычи пятьдесят на пятьдесят. И еще пять в обмен на товары. Золото нам не так и нужно, а вот шелк-сырец, медь и бумага пригодится всегда.

Я только вздохнула, милостиво кивая принцу при прощании. Кто бы знал, что химия понадобиться мне в жизни больше, чем физкультура! Корабли было жалко: это решение почти ополовинит мою эскадру. Но порох нам действительно очень нужен. Как я сожалела, что химию учила в школе без особого рвения. Сейчас я королевскими судами расплачивалась за собственное пренебрежение к науке. Ведь рецепт пороха знают даже многие школьники, а я помнила только, что там есть уголь и селитра. Но вот что такое эта самая селитра и откуда ее берут — понятия не имела. Впрочем, у меня были идеи по наращиванию мощности флота.

Советникам не слишком нравилось это решение. Большая часть из них вдруг озаботилась тем, что на эти два года доставка товаров из колонии прекратится. Да, не вся, не полностью, но сокращения будут весьма существенны. И если раньше они возмущались тем, что доход с колонии невелик, то теперь они переживали о его утрате. Иногда у меня создавалось впечатление, что им все равно, что делать и говорить, лишь бы вставлять мне палки в колеса.

Элиссон я не отдала бы в любом случае, но один из весомых доводов, который советникам пришлось принять во внимание, прозвучал со стороны церкви:

— Отправить слабую невинную девушку в гнездовье еретиков и погубить ее душу⁈ Жадность застит вам глаза, господа советники! Алчность лишает вас разума! Опомнитесь! Все дети ее высочества Элиссон, рожденные во грехе, будут воспитаны в богопротивной вере! — кардинал Николас Одли был достаточно убедителен.

Во время совета я смотрела на кардинала почти с умилением, понимая, как в свое время была права, изрядно вложившись своими личными средствами в его «избирательную кампанию».

После печальной смерти кардиналов Ришона, а следом и Годрика, место главы Луаронской церкви неожиданно осталось пустым. Возня, поднятая святыми отцами вокруг двух этих «вкусных» мест, становилась почти неприличной. Если изначально, после смерти Ришона, его место считали по праву принадлежащим Годрику, то с кончиной второго оживились все, даже территориально самые далекие от столицы священнослужители.

Понимая, что рыбку лучше всего ловить в мутной воде, я затребовала у барона Сюрко характеристики на всех церковных владык. По бумагам отобрала троих из них и уже в личной беседе приняла решение: Николас Одли.

Ситуация в церкви на тот момент была беспрецедентная: официальный глава церкви, единственный архиепископ Луарона, король Ангердо, был мертв. И точно также мертвы были две следующие за ним фигуры: Ришон и Годрик. Требовался съезд кардиналов и тайное голосование.

Во-первых, всем хотелось заполучить их земли, эти лакомые и сытные дольки. А во-вторых, многие из церковников мечтали получить их места, столь близкие к трону, власти и золоту. Вот золото-то мне и помогло умерить аппетиты некоторых святых отцов.