Красная королева (СИ) - Ром Полина - Страница 81

Через два дня до того, как кукольные одежки попали в руки Элиссон, я попросила Алекса одеть большую куклу. Он терпеливо пыхтел, стараясь справиться с неудобной шнуровкой алого платья. Очень сильно ему мешал высокий красивый воротник платья, который без конца цеплялся за волосы куклы. Сын недовольно морщил нос и исподлобья посматривал на меня, прикидывая, не пожелаю ли я оказать ему помощь. Но все же, в конце концов справился сам.

Куклу я раздела достаточно быстро, а сыну подала второе платье спокойного синего цвета. В этот раз он справился значительно быстрее, так как не было ни высокого воротника, ни шнуровки, ни дополнительных нижних юбок. После этого я спросила:

— Скажи мне, малыш, какой туалет лучше?

Алекс долго пыхтел, хмурился и отворачивался. Ему явно не хотелось признавать свой промах. Меня порадовало то, что он не кинулся отрицать очевидное и, например, врать, утверждая, что выбрал удобный наряд. Я знала, что так делают не только дети, но и некоторые взрослые. Наконец он решил:

— Когда я смотрел на рисунки, мне казалось, что вот это платье, — он потыкал пальчиком в красное, — выглядит очень-очень красиво, мама.

— Разве оно стало менее красивым сейчас?

— Да нет, не стало… — со вздохом признался он. — Просто оно очень неудобное.

— Получается, Алекс, что ты ошибся?

— Получается так… — он так забавно огорчался и ставил бровки домиком, что мне хотелось подхватить его на руки, зацеловать и затискать. И забыть про этот глупый пример. Моя сдержанность стоила мне определенных усилий.

— Значит, ты тоже можешь ошибаться, сынок?

Он растерянно развел в стороны ладошки с растопыренными пальчиками и согласно кивнул. Улыбку я сдержала, как и некое чувство гордости за сына: «Пусть это глупые кукольные тряпки, дело ведь не в этом. Главное, чтобы он понял, что тоже может ошибаться. Чтобы не считал себя истиной в последней инстанции. Но нельзя заставлять его ошибаться постоянно… Как бы теперь вывернуть разговор, чтобы он усвоил этот маленький урок, но не чувствовал себя обиженным?».

— Алекс, а почему ты выбрал именно этот рисунок?

Сын недоуменно пожал плечиками, помотал головой из стороны в сторону и растерянно ответил:

— Не знаю…

— А ты подумай.

— Наверное, потому что оно очень красивого цвета.

— Теперь ты понимаешь, где ты ошибся? Ты выбрал платье, не представив, как кукла будет носить такую одежду. Ты же любишь сестренку? Представь, как бы ей, например, было неудобно в таком платье. А ошибся ты, малыш, потому что оценил только один признак этого платья — цвет. А на самом деле, солнышко, вариантов оценки было значительно больше.

Алекс смотрел на меня с недоумением, явно не понимая, что я хочу сказать. Я чувствовала себя глупо и беспомощно. И если взрослому человеку я объяснила бы, что он не оценил удобство одежды, удобство одевания, теплосберегающие свойства и прочее, то как донести до пятилетнего ребенка свою мысль? Пожалуй, это был некий мой педагогический промах…

Наверное, промах был не первый и не последний. Но я хотела вернуться к этой теме и попытаться донести до сына очень важную вещь: все в этом мире взаимосвязано и нельзя оценивать человека, вещь или событие по какой-то одно грани. А сейчас, чтобы не перегружать и не расстраивать сына, я улыбнулась и сказала:

— Мы поговорим об этой маленькой ошибке позднее. А пока, солнышко, запомни главное: мама тебя любит! — с этими словами я подхватила сына на руки и, наконец, потискала так, как мне хотелось. Целовала маленькие юркие ладошки, слегка покусывала мягкий животик, добиваясь смеха и брыканья. Потом, когда набесившийся сын обнял меня за шею и затих, я ощутила то самое душевное спокойствие, которого у меня не было уже давно.

«Это мой малыш, моя плоть и кровь. Я сделаю все, чтобы он был счастлив. А пример для него я придумаю другой. Похоже, тряпки просто не та тема, над которой он будет думать. В следующий раз обсудим парадное и боевое оружие. Да, так и сделаем!»

— Давай возьмем эти платья, Алекс, и пойдем навестим Элиссон. Я думаю, она будет рада получить обновки для своих кукол. Кроме того, там нас с тобой ждут Дениза и Гаспар.

После получения регентства одной из первых моих забот было расследование смерти мужа. По горячим следам выяснить удалось слишком мало. А потом началось: похороны, война с Советом, карантин в Сольгетто, восстание де Богерта.

С получением всей полноты власти, по совету герцога де Сюзора, который гораздо лучше меня разбирался в служащих королевской канцелярии и короны, я сменила начальника Тайной службы и обоих его заместителей. Кроме того, я потребовала от вновь назначенного на должность барона Сюрко отчитываться лично мне.

Это оказалось хорошим решением. Сама я никогда в эти дебри не лезла, но, как выяснилось, и в Сольгетто, и в целом во всем Луароне была довольно развитая сеть доносчиков. Немного подумав, я позволила барону Сюрко любые реорганизации на его страх и риск:

— Можете улучшить все, что сочтете необходимым, барон. Если кто-то из ваших служащих покажется вам ленивым или не слишком честным, вы вольны заменить их.

Барон был удивительно неразговорчивым человеком. По какой-то странной самой собой сложившейся традиции, он приходил ко мне в первый день недели, кланялся, передавал написанную четким и крупным почерком докладную, где скучным канцеляритом было написано, что все регионы королевства покорны моей воле, что никаких дурных событий не ожидается и прочее бла-бла-бла.

Месяца полтора я смотрела на эти доклады с недоумением, не понимая толком, что с ними делать: зачитывать на Совете? Просто подшивать в папочку? Чем вообще занимается этот непонятный барон? Не ошибся ли герцог де Сюзор, посоветовав столь странного человека? Но дел было невпроворот, и я все откладывала решение.

Со дня казни прошло еще около месяца, когда стандартно в первый день недели я получила не один, а два доклада. Первый представлял собой обычный лист с обычными бла-бла-бла, а вот второй был написан на двух листах. К нему прилагалась весьма увесистая пачка запечатанных в конверте бумаг. Первый я пробежала глазами, а вот второй читала значительно внимательнее. И чем больше я вчитывалась в смысл документа, тем сильнее по спине бежали мурашки.

Это был весьма четкий и детально составленный план смены государственной власти. Расписано было по пунктам. В конце каждого пункта стояли некий непонятный номер. Я вчитывалась в строчки и дошла примерно до середины списка, где шестнадцатым пунктом было отмечено: «…случайная смерть короля на охоте.».

— Барон, что это за цифры в конце каждого пункта?

— Ваше королевское величество, план, который находится у вас в руках, это только мои собственные умопостроения. А вот доказательства, подтверждающие их правильность, в документах под номерами. В конверте, который я вам принес, только малая часть доказательств. Пока я занимался этим делом, набрался целый архив допросных листов. Если будет ваше желание, я прикажу доставить бумаги.

— Благодарю вас за службу, барон. И желаю видеть сегодня вечером еще раз.

Перенеся все дела, я села читать бумаги, предоставленные начальником Тайной службы. Здесь оказалось довольно много интересных деталей, которые вызвали у меня шок. Например, такая: войска герцога де Богерта, точнее та часть войск, что сражались на его стороне, вовсе не были однородны. За время ожидания, кроме большой части личных войск де Богерта, успела подойти подмога еще от двух герцогств. Самое любопытное было то, что с их одежды и оружия были удалены опознавательные знаки: гербы и прочие пометки, указывающие на то, чьи они люди. А в смерть Ангердо по самые уши были замешаны как родственники покойного кардинала Ришона, так и скромная графская родня кардинала Годрика.

В целом я и раньше понимала, что мое положение не слишком устойчиво, но факты, собранные в одну кучу, просто потрясли меня. Я с ужасом и сожалением размышляла о том, что я не историк и не политик. Я не представляю, как с этим бороться правильно и что конкретно нужно делать в этой ситуации.