Красная королева (СИ) - Ром Полина - Страница 57

Поклонившись, я оставила его заниматься новыми игрушками и отправилась переодеваться.

Украшение тронного зала перед приемом мастеров из гильдий я тоже организовала сама. Из охапок еловых ветвей, которые по моему приказу доставили во дворец, сделали большие округлые и овальные венки. Их я украсила крупными атласными бантами. Еловые ветки обрамляли зеркала, букетами расположились в огромных напольных вазах и наполняли зал запахом хвои и мороза.

В общем-то, вся эта предпраздничная суета изрядно утомляла. Прислуга замучилась объяснять остальным лакеям и горничным, зачем это нужно, и просто отвечала: «Таков приказ королевы». А «шпионить» прибегали все личные слуги живущих во дворце придворных.

Самое забавное, что больше всех любопытствовала горничная Лисапеты. По дворцу бродили разнообразные слухи: придворные прекрасно видели, как поменялось отношение короля ко мне, и графиня просто боялась потерять свое место. Прислуга других жителей дворца все же вела себя несколько скромнее.

Для меня лично главным в предстоящем Рождестве было не украшательство зала и не одинаковые с королем костюмы. И придворных, и большой Королевский Совет ожидал некий сюрприз. Я точно знала, что сюрприз этот вызовет злость и раздражение, но для меня это была некая точка, которую, я считала, необходимо поставить.

Благодарность моя герцогу де Сюзору была безгранична. В общем-то, даже идея была его точно так же, как и исполнение. Разумеется, все это делалось хоть и в тайне, но с личного позволения короля. И даже вызвало между нами некоторую ссору: муж упирался.

Однако к моменту разговора с королем у меня на руках уже был доставленный из Сан-Меризо послом лордом Ферзоном мой брачный договор. И некоторые пункты этого договора давали мне весьма серьезные права. Убеждая короля, я с нежностью в голосе упомянула покойную Ателаниту.

— Представь, каково ей, слабой женщине, было остаться вдовой с малышом на руках! Сколько сил ей понадобилось! И заметь, Ангердо, только потому, что ее подпись стояла на всех документах под подписью мужа, что даже при его жизни она имела право подписываться «Королева Ателанита», она отстояла право на регентство. Я прошу не для себя, дорогой мой! Это ради безопасности нашего сына и сохранения династии. Конечно, дорогой, я буду молить Искупителя, чтобы ты жил долгие годы! Но все мы ходим под дланью Господа…

Притом, что мой муж был избалован и эгоистичен, совсем-то тупицей он не был: считать его явно учили. Все эти нежные и ласковые разговоры, которые я вела с ним, только слегка поколебали его убежденность. Зато весомое финансовое предложение, которое я ему сделала, слегка затмило его разум. Мне пришлось пообещать этому транжире двадцать пять процентов с продажи жемчуга.

Я утешала себя тем, что контролировать этот процесс буду я сама и вполне смогу утаивать необходимое мне без зазрения совести. Пусть этот великовозрастный младенец тратит деньги на шлюх и пиры, а я хочу где-нибудь под столицей хотя бы одну серьезную ферму по выращиванию племенного скота. Именно в улучшении породы животных, в улучшении сортов зерна, масличных культур, плодовых деревьев, в облегчении трудов крестьян я и вижу заботу о государстве в целом. Мой сын не должен править нищим и голодающим народом.

Утром, в день приема, под недоуменные возгласы и вопросы дворцовой прислуги, под растерянными взглядами рано пришедших придворных, в тронный зал дворца внесли завернутое в серую ткань кресло.

Слуги герцога Рогана де Сюзора, которые и руководили процессом, аккуратно сняли холстину и поставили рядом с королевским сидением второй трон, поменьше и поскромнее. Да, у моего кресла спинка была прилично ниже. Да, на нем было меньше позолоты и украшалок. Однако это был именно трон! И установлен он был на той же площадке, что и королевский. Вровень!

Понимая, как много я уже успела достичь хотя бы в дворцовых интригах, я испытывала даже некую гордость за себя. Теперь я буду подписывать государственные договоры, ставя свой автограф сразу после короля. А это дорогого стоит. Пусть советники привыкают, что я — соправительница, а не просто племенная кобыла для вынашивания потомства.

В этот раз высидеть процедуру приема мне будет немного проще.

Утро рождественского дня выдалось восхитительно ясным. Даже мороз как будто усовестился огромной колышущейся на площади толпы и убрался прочь. «Градусов пять, не больше», — машинально отметила я про себя.

Высокий, крытый алыми коврами помост, на котором стояли мы с королем, привлекал всеобщее внимание. Но в данный момент центральной фигурой на помосте был кардинал Ришон. Точнее, он должен был быть центральной фигурой, но я позаботилась о том, чтобы слегка смазать впечатление.

Именно поэтому прежнее ковровое покрытие скучного серого цвета было безнадежно испорчено. Разумеется, совершенно случайно и непонятно кем. А новое, алое, я заказала на свои деньги во славу Искупителя. Сейчас кардинал, одетый в парадную красную мантию и красную же шапочку, просто терялся на этом помосте.

Тем ярче выглядели я и мой муж: белоснежные шубы в пол из меха полярной лисы и золотые короны на непокрытых головах. Стоит еще добавить, что кардинал и так был невысок ростом, а в задней части помоста для наших королевских величеств была изготовлена удобная ступенька, на которой мы сейчас и преклонили колена. Даже коленопреклонёнными мы возвышались над кардиналом.

Не думаю, что святой отец будет в восторге от этого молебна. Конечно, когда я пожелала обновить за свои деньги покрытие помоста, он радостно благословил меня на это богоугодное дело. Возможно, я не стала бы пакостить почтенному кардиналу, если бы на последнем королевском Совете этот маленький властолюбец не потянул свои хищные лапки к жемчугу. Рассуждал о том, что перлы — это слезы ангелов и должны украшать церковную утварь. Что они послужат к вящей славе Господа, и простолюдины будут испытывать трепет, любуясь совершенством. Он даже сообразил, что короля нельзя отлучить от такой кормушки, и обещал, что часть средств будет употребляться для придания двору еще большей пышности и блеска.

Мое предложение мужу было выгоднее, но чего мне стоило убедить его не идти на поводу у церкви, знаю только я. Благодаря вмешательству кардинала мне пришлось торговаться с Ангердо и отдать лишние семь процентов в карман короля. Денег было очень жалко. Именно за это сейчас и расплачивается кардинал Ришон: нефиг переходить мне дорогу!

Весна и лето нового года пролетели стрелой. Много что за это время было сделано, но еще больше обнаружилось того, что требовало вмешательства и исправления.

Работал Дом Инвалидов, и при нем небольшими группами учились дети. Их забирали с улицы и обучали ремеслам. Не все соглашались на такую жизнь: часть детей снова сбегала, желая вести вольную жизнь за счет мелкого воровства. Что ж, пока я ничего не могла с этим сделать. Малолетних преступников здесь отлавливали и после приговора суда отдавали на работу в крупные фермерские хозяйства. Кто-то выживал там, кто-то нет…

В полуподвальном помещении самого дома инвалидов было оборудовано полтора десятка микромастерских: сапожных, швейных, кожевенных. Проблемы с этими мастерами возникали как грибы после дождя. Часть инвалидов — не просто выпивающие люди, а вполне себе хронические алкоголики, годами побиравшиеся на улицах, где к ним относились хуже, чем к бездомным собакам.

В целом я понимала, что это практически неизлечимо, но и бросать этих людей нищенствовать было неправильно. Потому по моей просьбе герцог де Сюзор выкупил на окраине города небольшой дом, требующий ремонта, с довольно обширным земельным куском. Дом подремонтировали, поставили глухой надежный забор и по периметру пустили бродить пожилых солдат. Никто не ждал нападения на это жилище. Единственной целью охраны было: не допустить спиртное внутрь территории. Именно туда медленно и не торопясь переводили всю пьющую братию.