Красная королева (СИ) - Ром Полина - Страница 49

Я по очереди переводила взгляд с одной фрейлины на другую и добивалась поклона и четкого ответа от побледневших теток:

— Нет, ваше королевское величество…

— Нет-нет, ваше королевское величество…

Мадам Менуаш варила успокоительные микстуры из валерианы, пустырника и ромашки, сдабривая отвар ложечкой меда и добавляя пару веточек мяты. Нельзя сказать, что микстура слишком уж помогала, но это было то средство, которое я могла давать Александру без опасений сделать его наркоманом.

А вот с лекарем Бореном все закончилось весьма скверно. После того, как я выслушала доклад офицера о том, что лекарь, нанюхавшись дыма от лекарств, уснул, и они не смогли его разбудить, я приказала оставить его в покое. Однако Борен был взрослым человеком и прекрасно знал, где еще можно раздобыть столь замечательное вещество.

Через две недели, когда поссорившаяся в очередной раз с королем Лисапета срочно потребовала декокт от головной боли, лекаря не смогли добудиться. Первый раз это сошло ему с рук. Он объяснил такое состояние лечением собственной персоны от зимнего кашля. Во второй раз, когда помощь понадобилась самому королю, Борена просто прогнали из дворца. Никакого особого торжества от этого я не испытывала, но удаление самоуверенного дурака от детей радовало.

Новым главным лекарем назначили мэтра Агностио. Впрочем, и Агностио, и Мунир — оба они не были совсем уж глупцами. В отличие от придворных, пропустивших новость о смене лекаря мимо ушей. Коллеги-то прекрасно знали об увлечении Борена заморской травой. И поняли, к чему приводит это самое увлечение. Мне хватило одной-единственной беседы с новым главным лекарем:

— Мэтр Агностио! Вы знаете историю мэтра Борена? Надеюсь, у вас не возникнет желания опробовать на моем сыне или моей дочери какое-нибудь новое заморское средство. Более того, я настаиваю, чтобы состав любого лекарства, которое вы собираетесь дать детям, был мне известен. Надеюсь, вы не станете оспаривать это решение.

— Ваше королевское величество, ваша воля для меня закон!

Разговор с мужем был долог и тягостен.

— Элен, если ты подозревала Борена в том, что он отравил мою мать… Почему ты не сообщила об этом раньше⁈ Мерзавца казнили бы в ту же секунду!

— Ангердо, я вовсе не уверена в том, что лекарь делал это намеренно. Скорее по глупости. Но меня очень испугала эта заморская трава, и я решила испытать лекарство на нем самом, вот и все. Я не понимаю, муж мой, почему взрослый человек, достигший таких высот в карьере, бросил все свои занятия, перестал есть и все время мечтал нюхать эту дрянь снова. Но, муж мой, я бы запретила ввозить эту страшную траву в наше государство. И еще меня беспокоят фрейлины нашего сына…

Медленно и постепенно капая на мозги мужу и рассказывая, как вредна детям атмосфера дворца, как совершенно невозможно оставлять наследника под таким бестолковым присмотром и как нельзя нарушить этикет, поселив меня в спальне дофина, я добилась того, о чем давно мечтала: король позволил мне с наступлением весны перебраться в Малый Шаниз, забрав с собой дофина и принцессу.

Это был тот самый момент, то самое решение, к которому я вела. И даже понимание того, что за это решение мадам Лекорн заплатила своим здоровьем, а королева Ателанита — жизнью, не уменьшало моей радости. Впрочем, до переезда оставалось два месяца, а у меня было еще множество дел здесь, во дворце.

За это время в городском доме герцога де Сюзора появилась микромастерская на шесть станков, где началось производство той самой ткани. Еще на восемь станков деньги у меня были отложены. Я серьезно рассматривала возможность для начала перенести мастерскую в Малый Шаниз, подальше от двора, и только потом озаботиться постройкой неподалеку от Шаниза ткацкого цеха.

У меня уже были контакты купцов, готовых продавать сырье по вменяемым ценам, и была мысль попробовать для тканей не овечью шерсть, пусть и прекрасного качества, а козий пух. Но это всего лишь планы по наполнению моего собственного кошелька.

Гораздо интереснее все обстояло с монополией на спиртное. Спиртогонные заводы уже были выкуплены и работали на казну. Пока еще они даже не окупили затраты на покупку. Поскольку Рогану де Сюзору было поручено самому подобрать управляющих на эти заводы, то герцог, как всегда, крайне ответственно подошел к этому делу. Сейчас никто из управленцев не торопился наращивать производственные мощности. Люди сидели на местах и выжидали, поддерживая прежний уровень дохода.

Деньги на расходы Вильгельму де Кунцу, который вполне удачно вписался в королевское окружению, к изрядному недовольству де Богерта, я смогу выдавать со своих мастерских. На полную мощность они начнут работать уже летом, но даже сейчас в мой карман капали золотые монетки. А я собираюсь и далее активно наращивать размеры мастерской. Так что тут все хорошо.

А вот деньги с винной монополии мне необходимы были для флота. Там совсем другие расходы. Поэтому я прекрасно понимала, что нам придется запустить руку в королевскую казну. И так же прекрасно понимала, чем мы с герцогом де Сюзором рискуем.

Впрочем, выбора у нас не было. Вильгельм де Кунц был слишком новым для короля человеком. А вот герцог де Богерт — добрым старым другом и родственником. Сейчас, со смертью Ателаниты, которая одним своим присутствием сдерживала де Богерта, герцог почувствовал свободу. Он поощрял короля тянуть деньги из казны на собственные развлечения. Пока еще все обходилось малой кровью. Ангердо сдерживал траур по матери, он не мог себе позволить публично нарушить этот траур: устроить грандиозный бал, организовать Большую Королевскую охоту, отправиться в гости к своим вассалам и попировать там.

Однако время шло, срок Большого Королевского траура — всего год. А де Богерт активно учит короля тому, что казна — его личное состояние. Даже малые королевские приемы, те, что называют интимными, требовали не один десяток перемен блюд и несколько бочонков дорогущего вина. И это не говоря уже о желании Ангердо роскошных театрализованных представлений.

— Мой драгоценный венценосный брат! Зачем быть королем страны, если своих гостей ты вынужден угощать вином, которое доступно любому смертному? — герцог говорил все это с улыбкой, но «венценосный брат», надменно задирая подбородок, соглашался с его словами.

Если бы я не понимала, что Ангердо просто продукт воспитания Ателаниты, я бы сочла его слабоумным. Смотреть, как он требует на королевском совете все больших и больших денег на личные расходы, было просто больно.

Весна в этом году была затяжная. Уже прошел день рождения Александра, а снегопады, казалось, только усиливались. Однако всему приходит конец.

Так и зима однажды, как будто поняв, что задержалась, откатилась назад. С крыш свисали гигантские сосульки, которые худели с каждым днем. Солнце припекало все сильнее. И я, лишенная из-за сырости прогулок, выглядывала в окно много-много раз в день. Сугробы в парке пусть неохотно, но таяли. И однажды утром я поняла: можно начинать собирать вещи.

В Малый Шаниз заранее отправили прислугу, чтобы прибрали в комнатах, смели паутину и протопили дом. В начале месяца эйприла я села в карету вместе с нянькой, держащей на руках Александра. Маленькую Элиссон устроили рядом со мной. И экипаж наконец-то тронулся.

Я чувствовала себя птицей, злобный хозяин которой забыл захлопнуть клетку. В ногах у меня рыжими клубками крутились возбужденные Дениза и Гаспар. Элиссон, первый раз лишенная равнодушного надзора фрейлин, протянув к подросшим песелям руку, робко спросила:

— Мама, можно?

— Можно, малышка, — я совершенно беспричинно рассмеялась и перехватила из рук у няньки улыбающегося Александра.

Первое, чем я занялась по прибытии в свой ненаглядный охотничий домик, обустройство детских. Весной у меня было достаточно времени, чтобы подумать о том, как именно и где расположить комнаты малышей. Как устроить их таким образом, чтобы у меня всегда был туда свободный доступ.