Красная королева (СИ) - Ром Полина - Страница 30

— Благодарю вас, мадам Лекорн, за своевременное вмешательство… — тут я допустила глубокую паузу, дождалась, пока Лекорн вопросительно взглянет мне в лицо, и только потом продолжила, — … и за деятельную помощь в организации моего переезда.

Меня порадовало, как двусмысленно прозвучала фраза. Ничего, дорогие мои жительницы дворца, учусь я быстро. Очень быстро!

Малый Шаниз строился когда-то с претензией на роскошь. Все-таки это здание было не оборонительным сооружением, типа замка, а местом отдыха. С моей точки зрения, это пошло дому в плюс: большие окна были даже на первом этаже. Пожалуй, это был единственный плюс моего нового дома.

Комнаты в здании были расположены по старинной моде — анфиладой. Грубо говоря, все здание представляло собой довольно длинный и широкий коридор, разделенный десятком перегородок с арочными проходами. Никаких дверей не было и в помине. Более того, поскольку зданием не пользовались последние лет пятнадцать, то и выглядело оно внутри весьма печально. Затянутые паутиной окна и углы, позеленевшие медь и бронза настенных светильников, рассохшийся паркет, у которого под слоем пыли невозможно было определить даже цвет дерева.

Самым сохранившимся местом у этой усадьбы была казарма. Поскольку король считал необходимым полностью отрезать меня от контактов с внешним миром, то в сопровождение мне было выделено более пятидесяти человек охраны. Сейчас весь этот обоз цыганским табором расположился на небольшой площади перед Малым Шанизом. Десятки телег, набитые скарбом и людьми. Лакеи, горничные и повара, целая повозка пересыпанной соломой посуды, всевозможные медные котелки и противни, огромная телега с разобранной на части королевской кроватью. И гвардейцы охраны, которые так и не получили еще команду спешиться.

Само поместье было обнесено редкой красоты металлической оградой. По рвущимся в небо черным пикам вились гирлянды из медных листьев клена, перебиваемые овальными медальонами со сценками охоты. Ворота являли собой потрясающую искусной работой картину: медные фигурки охотников и дичи были выполнены в технике барельефа и поражали детализированностью. Но вся эта красота, как я поняла, обрывалась сразу за задней частью дома. Остальная часть забора представляла собой подгнившие, дурно сколоченные доски.

Расходиться с площади я запретила всем. И сейчас с Софи и мадам Менуаш обходила строения, пытаясь понять, где удобнее расположиться. Заглянула в длиннющее помещение кордегардии и поняла, что охрана здесь не поместится. Пожала плечами: это не моя забота. Пусть суетятся офицеры и капралы.

Оглядела от ворот дом. Два этажа с прекрасными стрельчатыми окнами, полуподвал, полукруглые окна которого расположены сантиметрах в тридцати от земли, широкое крыльцо с мраморными чашами на постаментах, откуда свисают неряшливые охапки сорной травы. С правой стороны от здания, слегка углубленное в сад, имелось еще одно непонятное строение. Круглой формы трехэтажная башня с крошечными незастекленными окнами и островерхой конической крышей. Смотрелась она даже симпатично, но предназначение ее было мне совершенно непонятно. В целом, несмотря на некоторую помпезность строения, все вокруг напоминало скорей сельскую усадьбу, чем королевский дворец.

— Софи, будь добра, позови сюда миледи Лекорн.

Я стояла в одной из пыльных, грязных «комнат» в самом торце здания. Для проживания себе я определила первый этаж, а торец привлек меня тем, что его максимально быстро можно было превратить в отдельные комнаты. Я не собиралась спать в одном помещении со всей своей свитой. Кроме того, окна в этой части дома выходили аж на три стороны: на подъездную аллею, в левую часть запущенного сада и на ту самую башенку.

К сожалению, когда король отдавал приказы о моем переезде, миледи Лекорн была полностью восстановлена в правах старшей фрейлины. А самое обидное, что именно у нее были все средства на ремонт здания.

Сквозь окна слышен был шум, который создавала разгружающая телеги прислуга: в подвальное помещение стаскивали коробки с посудой, ругался повар, требующий немедленно отмыть стол, суетились горничные и лакеи. Вниз я еще не спускалась, но если рассуждать логически, там должны были располагаться кухня и комнаты прислуги. Миледи Лекорн, почтительно кланяясь, уговаривала меня перебраться на второй этаж:

— Ваше королевское величество, там вам будет гораздо спокойнее. Туда меньше доносится шум, производимый прислугой.

— Мадам Лекорн, состояние моего здоровья после родов все еще не слишком хорошо. Мне будет тяжело подниматься на второй этаж. Кроме того, я голодна. Поторопите прислугу, пусть подадут хоть что-нибудь, — я говорила нарочито капризным тоном, не давая мадам возможности возразить.

По большому счету мне было не принципиально, первый или второй этаж. Важнее было то, что мадам зачем-то хотела поселить меня на втором. Пусть я и не понимаю сейчас, в чем разница, но она мой враг. Значит: никаких уступок по мелочам.

Располагаться с едой в такой грязи было решительно невозможно, тем более что в эту часть здания уже пришли горничные с ведрами и тряпками. Обед мне накрыли под одним из раскидистых кленов недалеко от ворот. Я наблюдала, как снявшие парадную форму гвардейцы таскают ведра с водой в кордегардию. Как кто-то из них весьма уверенно стучит молотком, заколачивая разбитое окно.

Обед нельзя было назвать слишком изысканным: холодное мясо, отварные яйца, сладкие пирожки, прихваченные из дворца. Немного подумав, я потребовала еще раскладных стульев:

— Мадам Вербент и мадам Менуаш, я предлагаю вам разделить со мной трапезу.

Недовольная миледи Лекорн попыталась было отговорить меня:

— Ваше королевское величество! Это просто немыслимо — есть за одним столом…

— Мадам Лекорн, разве я спрашивала ваше мнение?

— Я буду вынуждена написать об этом его королевскому величеству вашему мужу! — мадам поджимала свои узкие губы и, багровея, смотрела на меня, пытаясь призвать к порядку. Тусси, горничная, накрывавшая стол, уже метнулась куда-то к телегам и буквально через минуту принесла два легких раскладных стульчика.

Для меня мадам была уже отыгранной фигурой. Все ее трепыхания на данном этапе — не более чем дуновение ветерка. Я посмотрела на стайку своих притихших фрейлин, ни одна из которых не внушала мне доверия, и холодно приказала:

— Дамы, вы можете идти и пообедать. В данный момент мы с вами не во дворце, а в походе, потому я не считаю нужным дотошно соблюдать правила этикета. Разумеется, как только будут восстановлены мои комнаты, все пойдет так, как и положено, а пока все свободны. Со мной останутся мадам Вербент и мадам Менуаш.

То, что у фрейлин довольно собачья работа, я поняла уже давно. Очень часто им приходилось большую часть дня проводить на ногах, как каким-нибудь продавщицам в продуктовом магазине. У них не было обеденного перерыва, и никто не предлагал им еду в течение дня. Конечно, периодически они отпрашивались у миледи Лекорн и уходили поесть и передохнуть в свои покои. Но здесь-то у них не было никаких покоев! Здесь-то не было даже нормально оборудованной кухни, и каждая из них прекрасно понимала, что у нее полно шансов лечь спать на голодный желудок. Поэтому дамы, приседая и кланяясь, бормотали благодарность и исчезали одна за другой. Возможно, миледи Лекорн и хотела мне сказать что-либо, но противиться прямому приказу она не могла, а устраивать показательные выступления было уже не перед кем: у раскладного столика рядом со мной остались только Софи и мадам Менуаш.

Сегодня обед мне подавала Тусси. Вообще-то, обычно этим занималась не она. Но, похоже, сегодня все идет вверх тормашками. Подумав о том, что горничная встала на несколько часов раньше меня, тряслась всю дорогу не среди подушек в карете, а на неудобной телеге. И вряд ли кто-то озаботится ее кормежкой раньше, чем поздним вечером, я пошла на неслыханное нарушение местных устоев. Лично отрезав толстый ломоть мяса, большую золотистую краюху от каравая и прихватив пару кусков уже нарезанного сыра, я подала эту кучку еды в руки растерявшейся горничной и мягко сказала: