Жемчужина дракона (СИ) - Лакомка Ната - Страница 9

Всего невест было девять. Меня вызвали восьмой, и я, глубоко вздохнув, вышла на середину зала.

Не самое приятное чувство, когда тебя разглядывают сотни глаз. Но я постаралась скрыть волнение и нервозность. Присутствие драконов вызывало страх, подавляющий волю, и побороть его не было никакой возможности. Но я поклонилась, смогла улыбнуться и собиралась уже вернуться к дяде, когда король вдруг сказал:

— Изабелла де Корн?

Мое лже-имя только что назвали, и в том, что король решил снова его озвучить, я не усмотрела ничего хорошего. Я снова заставила себя улыбнуться и выдавила несколько слов, благодаря за честь, что нашей семье прислали приглашение.

Но король не торопился отпускать меня и смотрел испытующе, а потом сказал очень любезно:

— Сюда были приглашены самые верные. Признаться, ваш дядя был не слишком мне по вкусу, — он улыбнулся так плотоядно, словно и в самом деле сожрал моего бедного отца. — Но заслуги вашего отца заставили меня позабыть о преступлениях Лалена.

Дяде пришлось выступить вперед и раскланятся, а я опустила глаза, чтобы не выдать своих чувств. Мой отец не был преступником. Он не был мятежником. Он боролся против тех, кто преступно захватил власть, кто самозвано объявил себя королями нашего народа. А король Рихард продолжал, и каждым словом как будто вбивал в меня гвоздь:

— Я помню и ценю вашу роль в разоблачении мятежников, де Корн. Кое-кто назовет это предательством, но я назову это принципиальностью и здравомыслием. И смелостью, черт побери! Надо быть смельчаком, чтобы открыть постыдную правду о своих родичах. Сам я никогда бы на такое не осмелился, я трус, что уж там, — он обвел гостей черными горящими глазами, и никто не смог выдержать его взгляда.

И я не смогла, хотя сейчас мне хотелось перегрызть ему горло, а потом выцарапать глаза «смельчаку»-дяде.

— Сам я выгораживал бы родственника, даже если бы он изнасиловал девственницу, — заявил король. — Поэтому такие люди, как ты, де Корн, нужны мне особо.

— Благодарю, ваше величество, — пробормотал дядя, отступая с поклоном.

Я тоже поклонилась и тоже поблагодарила:

— Наша фамилия чрезвычайно польщена вашим доверием, и мы приложим все усилия, чтобы его оправдать. Теперь мы будем особо усердно проявлять смелость, предавая наших родичей. То есть, простите, — тут я спохватилась, — следуя принципам.

Взгляд короля, казалось, прожег меня насквозь, но я уже отошла в шеренгу невест, чопорно сложив руки на животе и потупившись, как самая примерная скромница.

После легкого ужина начались танцы, и герцог танцевал с каждой невестой по танцу. Оставалось только позавидовать его силе и выдержке — он ничуть не запыхался, был свеж и румян, и улыбка не сходила с его алых губ. Невесты скромно опускали ресницы, а он что-то говорил им с улыбкой.

Я вспомнила нашу первую встречу — и покривилась.

Наступил и мой черед танцевать с женихом.

Играли альманду, и я порадовалась, что медленный танец избавит меня от прыжков и верчения в обнимку с патнером. Альманду танцуют чопорно — на расстояни вытянутой руки, чуть соприкасаясь пальцами. Очень удобно, если не желаешь вести приватную беседу. Но герцог был иного мнения на этот счет.

— Вы не слишком веселы, леди Изабелла, — почти промурлыкал он. — Вам не нравится праздник?

— Все чудесно, — заверила я его с такой кислотой в голосе, словно мы обсуждали страдания Дидоны по Энею.

— Вы грозились, что не будете танцевать, и я счастлив, что угроза была лишь на словах, — продолжил светскую беседу герцог.

— Это только по принуждению, — заверила я его. — Дань вежливости. Больше я не выйду, пусть даже мне грозят. Я принесла с собой проповеди преподобной Бреги и хочу прочитать их где-нибудь в приятном уединении.

— Хотел бы составить вам компанию…

— Боюсь, вы только помешаете нашему девичьему разговору.

— Какая вы злючка, — пошутил он. — Неро рассказывал мне о вас. Вы произвели на него впечатление.

— Свой набожностью, разумеется?

— Своей язвительностью.

— Фу, как грубо, — я поджала губы. — Со своей стороны могу сказать, что господин Неро недостаточно компетентен, недостаточно серьезен в вопросах веры и…

— Нечто подобное он говорил и о тебе, — эти слова Ланчетто прошептал мне почти на ухо, хотя танец не предусматривал такой близости.

— Держитесь-ка подальше, — посоветовала я ему, сделав вид, что не заметила фамильярного обращения на «ты», — вы испортили танцевальную фигуру.

— Ну и черт с ней, — ответил он весело. — Меня больше прельщают другие фигуры. Вот твоя — очень недурна.

— Очень польщена такой оценкой, ваша светлость, — сказала я холодно, — но ужасно смущена. Неприлично даже думать о таком, не то что произносить.

— Если бы только знала, о чем я думаю, — герцог не переставал улыбаться. — Ты мне нравишься больше всех, Изабелла. Остальные — сонные коровы, а в тебе огонек так и горит.

— Не боитесь обжечься? — спросила я, ощущая неприятный холодок в груди. Не хватало еще и в самом деле понравиться герцогу. Но я сильно подозревала, что он говорит одно и то же всем невестам, обнадеживая их.

— Драконы не боятся огня, — ответил герцог самодовольно. — Они сами — огонь, и ищут себе подобных…

— Говорят, драконы тоже уязвимы, — поспешила я перевести опасную тему. — По субботам.

— По субботам мы всего лишь принимаем свой истинный облик, — сказал Ланчетто небрежно. — Это сильное зрелище. Не любой закаленный воин выдержит, не то что нежная дамочка.

— Вы настолько омерзительны?

— Настолько страшен, — произнес он со значением. — Но тебе нечего меня бояться, пока ты под моим покровительством.

— Ах, я уже под вами?

Он засмеялся, а меня так и распирало от злости.

— Рано или поздно, ты все равно окажешься подо мной, — опять зашептал он мне на ухо.

— О чем это вы? — спросила я, выгадывая время на размышление — что сказать и как повести себя.

— О том, что я уже знаю, чью головку украсит корона герцогов ди Амато, — сказал он.

— Наверняка, счастливица — леди Анна, — сказала я торопливо.

— Нет, голубушка, это ты, — заявил он без обиняков.

— Неожиданно, — признала я. — Что ж, кому-то придется научить вас смирению. Кстати, у преподобного Антонина есть прекрасный манускрипт о смирении плоти и духа, я с удовольствием прочту вам его. Там говорится, что перед свадьбой молодоженам лучше всего выдержать трехнедельный пост, а потом жить, как брат с сестрой, прибегая к исполнению супружеских обязанностей только лишь после усиленного покаяния, чтобы грехи не навредили чадорождению…

— С удовольствием послушаю твое чтение, — пообещал он. — Встанешь на колени, станешь читать, а я пристроюсь сзади и буду… каяться.

Мне стоило большого труда не влепить ему пощечину. Но в присутствии драконьего семейства это было бы крайне безрассудно.

— Разве вам не интереснее будет… каяться вместе с госпожой Кавалли? — спросила я. — Она стоит у стены и испепеляет вас взглядом.

— Дыру не проглядит, — не остался в долгу Ланчетто. — Она хороша, конечно, но тоже сонная корова, а мне больше по душе резвые телочки.

— Смотрю, вы вообразили себя племенным быком?

— Скоро посмотришь на мое достоинство и найдешь, что между нами много общего, — пообещал он.

— Вот как? — насмешливо произнесла я. — Мое достоинство невозможно увидеть, оно в моей душе. А ваше?

— Маленькая язва! — опять рассмеялся Ланчетто. — Но я говорил не о тебе, а о быке. И в свое время я с удовольствием помычу над одной рыжей телочкой, которая вообразила, что у нее выросли рога, и пытается бодаться.

Танец закончился, и герцог отправился приглашать очередную претендентку на его руку, сердце и бычьи достоинства. Я вернулась к дяде, и он тут же вцепился в меня:

— Почему он так хохотал? Что такого смешного ты ему наговорила?

— Пыталась обратить его на путь истинный, — ответила я кисло, — но, боюсь, у нас с герцогом разные представления об истине.