Жемчужина дракона (СИ) - Лакомка Ната - Страница 6

— О… — только и сказала вдовствующая герцогиня.

А герцог спросил:

— Сможете ли вы танцевать после тысячи поклонов, леди Изабелла? Может, лучше приберечь благодарность небесам на потом? Небеса не обидятся, я уверен.

— Ланчетто! — одернула его мать, но без особой строгости.

— Кто сказал вам, что я буду танцевать? — сказала я строго. — Танцы — это прямая дорога к греху, это ненужная телесная утеха. Сначала мы тешим свое тело, потом будем тешить душу, и вот уже уготована прямая дорога в ад.

— Из ваших уст это звучит так угрожающе, — протянул герцог, не сводя с меня темных и блестящих, как маслины под дождем, глаз.

— Если бы вы позволили мне прочитать вам поучения святого Бернара, — не смогла я удержаться от скрытой насмешки, — вы боялись бы засыпать по ночам, не сделав хотя бы ста поклонов. И задумались бы не о танцах, а о бренности бытия.

— Что ж, не будем вас задерживать, — жизнерадостно сказала вдовствующая герцогиня и встала, давая понять, что визит окончен. — Отдыхайте с дороги, набирайтесь сил, а завтра увидимся на празднике.

Мы с дядей тоже встали, кланяясь, и герцог Ланчетто поднялся из кресла, расправляя плечи.

Леди Ромильда пожелала проводить нас до порога, и дядя учтиво предложил ей руку. В это же время герцог шагнул вперед и оказался рядом со мной — плечом к плечу.

— Может, этим и займемся завтра? — спросил он шепотом, чтобы услышала только я. — Прочитаешь мне поучения, чтобы мне не спалось всю ночь, — рука его скользнула по моей талии, и я, прежде чем сообразила, что делаю, ударила его локтем под ребра.

Удар получился не очень сильный, он только рассмешил герцога, но руку господин Ланчетто убрал. Очень вовремя, потому что в комнату, нам навстречу, вошли двое. И увидев их, я смущенно потерла ладони и попыталась спрятаться за дядю.

Женщина в мужском костюме, с мечом у пояса, и мужчина в черном камзоле — те самые, что едва не пострадали от моей неловкости. Женщина держала мужчину под руку так бережно, словно он был стеклянным, и заговорила первой:

— Добрый день, леди Ромильда, лорд Ланчетто и… — она заметила меня и дядю, и покривилась. — Здесь гости, лорд Тристан. Невеста вашего брата и ее отец.

— Позвольте приветствовать вас, — сказал мужчина, которого она назвала лордом Тристаном. — Если я не вовремя, то не стану беспокоить. Милдрют, мы уходим…

— Нет-нет, — поспешно произнес дядя, — это мы уже уходим. Просим прощения, всего наилучшего… — и добавил, углом рта: — Изабелла!

Но я позабыла о дяде, о герцоге и обо всем в эту секунду. Потому что лорд Тристан повернул голову в мою сторону, и я увидела, что глаза у него были неестественно светлыми — водянисто-голубыми, будто бы выцветшими, без зрачков. Он чуть склонил голову к плечу, словно прислушиваясь, а потом сделал шаг назад и едва не уронил напольную вазу у входа. Милдрют успела приобнять его, чтобы не потерял равновесие.

— Тут что-то стоит, — сказал лорд Тристан с извиняющейся улыбкой, пошарил рукой, коснулся края вазы и осторожно сделал шаг в другую сторону, поддерживаемый Милдрют.

Он был слепой.

И когда его невидящий взгляд остановился на мне, я вздрогнула, потому что эти светлые глаза вызывали ужас, почти панику.

— Мы уходим, Изабелла, — снова зашипел дядя, сгреб меня за руку и потащил к выходу.

Но я не могла избавиться от странного оцепенения и, хотя послушно следовала за дядей, смотрела на лорда Тристана, не в силах отвести глаз. Он был очень похож на герцога Ланчетто — тот же удлиненный овал лица, черные волосы, черные брови вразлет, смуглая кожа… Но подбородок упрямо выдавался вперед, и губы — четко очерченные, волевые… Я вдруг поняла, насколько они с Милдрют высокие. Плечо женщины приходилось на уровне моего уха, а лорд Тристан оказался и того выше.

Похоже, его появление поразило не только меня, потому что леди Ромильда и ее сын молчали, как заговоренные.

— Где вы, матушка? — позвал лорд Тристан мягко, словно извиняясь, и повел рукой перед собой. — Мне хотелось бы поцеловать вас. И обнять брата. Я очень скучал…

— Что с тобой? — будто бы с усилием произнесла вдовствующая герцогиня. — Камзол грязный.

— Ах, это, — тихо засмеялся лорд Тристан, — ничего страшного, я был недостаточно проворен. Но где мой брат, матушка?..

Дядя почти насильно вывел меня из комнаты, захлопнул дверь и зарысил по коридору. Лишь на большой лестнице, возле парадного входа, дядя остановился и промокнул лоб платком.

— Здесь будет король! — зашипел он, сначала оглянувшись по сторонам. — Час от часу не легче!..

— Да, неприятно, — подтвердила я задумчиво, все еще находясь под впечатлением взгляда слепца. Теперь, когда лорда Тристана не было рядом, мне было стыдно и неловко, что я так испугалась. Это признак малодушия, а лорд Тристан не виноват в своей слепоте. На все воля небес, и не нам, простым смертным, воротить нос от чужого несчастья. — Кто он? — спросила я дядю. — Кто этот господин — лорд Тристан? Он назвал герцогиню матушкой. Но разве у герцога есть брат?

— Я слышал о нем, — сказал дядя нехотя. — Какой-то незаконнорожденный, от конкубины. Говорят, он болен, и его прячут.

— Судя по всему, не прячут, — возразила я, подумав, что кроме слепоты других телесных изъянов в лорде Тристане не заметно. — Ведь он пришел сюда свободно.

— Только что-то ведьма с сыночком не обрадовались, — хмыкнул дядя и снова промокнул лоб. — Но дело не в этом. Король! Рихард приедет! Уверен, что он для того и притащится, чтобы посмотреть на невест… Старый развратник.

— Вы потише здесь. Услышат — отправят в монастырь, — не смогла не уколоть его я.

— Отправят на плаху, если Рихард узнает тебя, — огрызнулся дядя.

— Не думаю, что узнает, — ответила я, пожав плечами. — Я не уверена, что он меня видел. Не помню его в суде.

— Хорошо, если так. С чего ты понесла этот вздор про поклоны и свечи?! И зачем заговорила про монастырь? А вдруг они догадаются?

— Если врать, то врать достоверно, — усмехнулась я. — К тому же, сомневаюсь, что герцог захочет себе в жены монашку. Или вы хотите, чтобы я победила и стала герцогиней?

Дядю едва не перекосило от злости, но он быстро стер маску недовольства, потому что появился мажордом.

— Господа ждут вас завтра в восемь часов вечера, — торжественно произнес он. — Король прибывает днем, но вас избавили от необходимости приветствовать его немедленно. Засвидетельствуете почтение его величеству на празднике.

Мы заверили, что будем непременно, что польщены честью, раскланялись и удалились.

— Надеюсь, он и не заметит тебя в толпе, — сказал дядя, когда мы шли через сад к ажурным металлическим воротам. — Надень что-нибудь поневзрачнее, чтобы не выделяться.

— Я могу нацепить монашеский куколь, чтобы ненароком не очаровать короля, — предложила я.

— Он женат, — отрезал дядя.

— Но бездетен. Значит, шанс есть.

— Ты как болячка, — не выдержал дядя, — все время язвишь и язвишь!

Я не успела ответить ему на такой комплимент, потому что из мраморной беседки возле фонтана вышла целая процессия — сияющая красотой и драгоценностями дама в алом платье, с распущенными белокурыми локонами, в сопровождении слуг, служанок, карликов и крохотных длинноногих собачек. Одна из девушек несла клетку, в которой мотался на жердочке попугай с лазурным хохолком и красной грудкой. Попугай открыл клюв и заорал: «Несррравненная Пачифика! Дорррогу! Несррравненная Пачифика!»

Дама в алом засмеялась и поманила пальцем. Ей тотчас поднесли попугая, и она постучала по прутьям, заставив ученую птицу повторить еще раз — несравненная, несравненная.

Мы с дядей отступили с тропинки, чтобы пропустить даму. Судя по всему, она занимала высокое положение в Анжере.

Сверкающая и великолепная кавалькада проплыла мимо нас, под сопровождение криков попугая, и дама в алом, мельком посмотрев в нашу сторону, спросила у кого-то, даже не потрудившись понизить голос: