Жемчужина дракона (СИ) - Лакомка Ната - Страница 21

Сама скала тоже не была монолитной, как казалось с берега. Она напоминала ворота — огромные ворота в какой-то неведомый мир, и именно в проем между каменными столбами Милдрют бесстрашно направила лодку. Я вздрогнула, когда тень скалы упала на нас, но двое моих попутчиков не выказывали никакого беспокойства.

Уверенно правя, Милдрют вела лодку к расщелине в одном из столбов. Течение подхватило нас и втянуло в пещеру — высокую, я не смогла разглядеть ее своды.

Здесь стояла еще одна лодка — крохотная, только поместиться двоим, а из воды поднимались высеченные в камне ступени, уходившие винтом куда-то наверх.

— Добро пожаловать, леди Изабелла, — радушно сказал лорд Тристан, — вот мы и приехали.

Голос его отозвался эхом, лодка ткнулась носом в камни, и Тристан развернул ее боком, дважды взмахнув веслом.

— Грот достаточно высокий, чтобы лодки не пострадали во время прилива, — объяснил он, пока Милдрют набрасывала веревочную петлю на металлический штырь, ввинченный в камень. — Но вход — слишком узкий, едва хватает протиснуться небольшой лодке.

Я промолчала, потому что пещера подействовала на меня угнетающе. Здесь царил полумрак, и вода не была стоячей — она бурлила, ударяясь о стену, противоположную входу, и поневоле вспоминались слова короля Рихарда о том, что не знаешь, какое чудовище сейчас выплывет из глубин.

— Милдрют, помоги леди Изабелле выйти, — попросил Тристан.

Он подал мне руку, чтобы я могла пройти по лодке до кормы, где Милдрют уже стояла одной ногой на каменной ступеньке. Я еле нашла в себе силы, чтобы отпустить ладонь лорда Тристана и схватиться за руку Милдрют — лодку колыхало на волнах от любого моего движения, а эти двое, похоже, чувствовали себя, как рыбы в воде.

Выбираясь на каменную лестницу, я поскользнулась и чуть не упала, но телохранительница поддержала меня, хотя и без особой нежности. Пальцы у нее были крепкие, и она с удовольствием сжала их на моем локте, будто желая наставить синяков.

— Какая вы неловкая, леди Изабелла, — сказала она с притворным участием. — На вид легкая, а поступь у вас, как у двухгодовалого быка.

Я промолчала в ответ на это оскорбление, потому что сейчас мне было не до словесных пикировок. Ступени были влажными, и мои туфли на каблучках скользили, как по льду. С огромным удовольствием я полезла бы вверх на четвереньках, но тогда Милдрют, пожалуй, сравнила бы меня не с быком, а с собакой.

Поколебавшись секунду, я сняла туфли, оставшись в одних чулках. Так каменные выступы больно впивались в ступни, но можно было идти, не боясь упасть.

Мне пришлось подниматься первой, потому что Милдрют вела лорда Тристана. Я насчитала пятьдесят ступеней, когда каменный свод надо мной распахнулся и показалось небо — чистое, пронизанное солнцем.

Последние ступени я преодолела почти бегом, и, выбравшись на вершину скалы, ахнула от восторга.

Я словно стояла на палубе корабля, который, рассекая волны, мчался к востоку, к солнцу. Словно летела к солнцу на крыльях, и я в самом деле раскинула руки, наслаждаясь упругим соленым ветром, ласкавшим лицо. Чайки пролетали совсем близко, едва не задевая крыльями, а шум прибоя был не таким громким, как на берегу, и казался далекой музыкой.

Милдрют и Тристан поднялись следом за мной, и Тристан сразу угадал мое настроение.

— Вам здесь понравилось, — сказал он утвердительно. — Я рад этому. Конечно, это не место для такой изысканной и благородной девушки, но мне хотелось бы верить…

— Здесь чудесно! — перебила я его. — Теперь я понимаю, почему вы так стремились вернуться сюда!

— Пойдемте, покажу вам дом, — пригласил он, и улыбка снова заиграла на его губах. На этот раз она была отчетливей, очень добрая, даже радостная, не такая, какую я видела во дворце герцога.

— С удовольствием принимаю ваше предложение, — ответила я самым любезным тоном. — Тогда сделайте мне одолжение, обопритесь на мою руку. Мне будет приятнее услужить вам, а вы сможете без труда выполнить роль хозяина. А Милдрют окажет мне огромную услугу, если принесет из лодки мой сундук.

Она так и вскинулась, и уже открыла рот, чтобы резко ответить, но Тристан уже отпустил ее и потянулся ко мне, шаря рукой. Я сразу же взяла его за руку, устроив его ладонь на сгибе своего локтя.

— Отличная идея, — согласился лорд Тристан. — Милдрют, будь добра, перенеси вещи леди Изабеллы в восточную комнату, там ей будет удобнее всего, — и пояснил, обратившись ко мне. — Комната не слишком большая, но обустроена более привычно для вас. Я живу так, как мне удобно, но в своей комнате вы можете обставить все по-своему.

— Нет, я не хочу менять ваших порядков, — ответила я. — Уверена, что без труда привыкну ко всему.

Мы пошли по дорожке, выложенной деревянными плашками, вдоль которой вместо перил были натянуты веревки, а Милдрют ничего не оставалось, как вернуться к лодке и тащить мой сундук на пятьдесят ступеней вверх. Я не смогла отказать себе в удовольствии посмотреть на ее злое лицо, и оглянулась.

Телохранительница смотрела нам вслед, и если я умела читать взгляды, она мечтала придушить меня прямо здесь и сейчас. Я улыбнулась ей и чуть пожала плечами, чем вызвала новую волну ярости. Круто развернувшись, Милдрют исчезла в каменном проеме, а Тристан тем временем рассказывал историю странного дома на скале:

— Это место открыл мой отец. Он каждую субботу уединялся здесь, превращаясь из человека в дракона. А потом он приказал построить здесь дом и часто прилетал сюда, чтобы побыть одному и насладиться покоем и тишиной. Он брал меня сюда, рассказывал много занятных вещей — про наших предков, про войну с людьми. Он был очень мудрым, мой отец. Когда я здесь, всегда чувствую его рядом.

— Тогда вы очень счастливый человек, — сказала я, подумав, что у меня не осталось даже возможности попасть в замок, плиты которого помнили голос моего отца и звук его шагов.

— Вы сказали это с такой горечью, — лорд Тристан осторожно погладил мои пальцы — словно подбадривая, поддерживая. — Но вы счастливее меня — ваш отец жив, и вы можете говорить с ним не в мечтах, а наяву.

— Да, вы правы, — засмеялась я принужденно. — Но сейчас папа далеко, и я так прочувствовала ваши слова, что горечь проявилась поневоле.

— Не грустите, Изабелла, — произнес он с теплом и сочувствием, — скоро вы встретитесь с семьей.

Сам того не зная, он произнес нечто зловещее. Моя семья уже давно была на небесах, и как бы я не горячилась, утверждая, что честь дороже жизни, торопиться на тот свет мне совсем не хотелось. Поэтому я промолчала, а Тристан уверенно шел по деревянной тропе, по направлению к дому.

— Сквозь скалу бьет родник с пресной водой, — сказал он и указал в сторону.

Там я увидела каменную чашу, в которой свободно могли поместиться четыре человека. В нее тонкой струйкой лилась вода из трещины в камне.

— Отец приказал вытесать здесь ванну, — объяснил Тристан, — ванна под открытым небом — не слишком приемлемо с точки зрения морали, но здесь никого нет, а птицам и ветру нет дела до ограничений, установленных людьми.

Я смотрела на этот естественный бассейн и представляла, как хорошо было бы плескаться в нем в знойный полдень или утром, или вечером, перед сном, в тихую погоду. Экстравагантно, вызывающе, но кому бросать вызов, когда поблизости нет даже рыбацких лодок? И кто сможет увидеть тебя на вершине скалы кроме птиц, ветра и солнца?

Мы обогнули родник и каменную чашу, и вышли к дому. Здесь скала была ровная и плоская, словно срезана великанским ножом. Получилась площадка шириной и длиной около двадцати шагов. Справа, у самого обрыва, росло огромное дерево — оно было похоже на сосну, но в то же время не похоже. Корни его оплели камни намертво, проникая в самую глубь скалы, вцепившись в нее, став с ней одним целым. Могучая крона была видна даже с берега, но дерево тянулось не к берегу, а к морю, простирая толстые узловатые ветви к солнцу. Возле сосны в скалу были вбиты металлические сваи, а на перекладине между ними на цепях висели качели — тоже из металла, тонкой и искусной ковки, покрытые ржавчиной. В звеньях цепи застрял цветок, бессильно поникнув высохшей головкой.