Маленькая ведьма - Иващенко Валерий В. - Страница 31

- Галат, принеси воды. И хвороста - мне потребуется кипящая вода.

Шаман впал в полубредовое забытьё, ибо жизнь уходила медленно, но неотвратимо. Он уже почти не чувствовал, как в него влили целебный, восстанавливающий силы взвар. Затем пальцы вложили в рот щепоть горького растёртого порошка и сдавили особые точки на шее, заставив уже почти не подчиняющееся разуму тело судорожно сглотнуть. И ещё отвара - уже какого-то другого, горячего и вонючего. И призыв Силы, свежей струёй влитой в изголодавшееся по ней естество…

- … Видишь ли, Галат, этот упрямый старик умирает не от старости, и не от кинжала под лопатку. А если сильнейший - давай уж смотреть правде в глаза - сильнейший шаман Степи уходит по следу Великой матери-кобылицы, то я хочу знать причину… - негромкое бубнение где-то рядом мешало.

Мешало соскользнуть окончательно в сладкое и бездумное ничто. Теребило, тянуло, суетливо тормошило. В страхе обезумевала мечущаяся меж мирами душа, дёргалась, так и не решившись ни на что.

И всё же Сульди открыл глаза. Сделал то, чего никогда не ожидал сам от себя.

Ночь, благословенная пора! Чтобы знать это, шаману не нужно даже выходить из кибитки и смотреть на полное ярких южных звёзд небо. Ночь, дающая отдых одним и время трудов другим. Она входила в душу, мягким и повелительным шёпотом нисходя с небес.

- Ну вот, кажется, очухался, - на время пригашенный шар света вновь засиял, и Сульди увидел перед собой самую ненавистную, самую сильную и увёртливую из своих противников.

Она, чуть склонив набок голову с длинными, сальными и уже начинающими седеть волосами, разглядывала старого шамана. Открыла было рот, затем передумала и сказала другое.

- Помнишь своего сына, Сульди?

Ещё бы не помнить ему своего единственного Архая! Сильный, как степной бык, резвый как жеребец-трёхлетка парень год назад погиб на скачках в честь праздника Весенней Кобылицы. Как тогда разум отца не помутился от горя - того не ведал никто. А ведь двадцать сыну этой осенью исполнилось бы…

- Как ты думаешь, старик, просто так находится слепень, что жалит лихого скакуна? И просто ли так наездник, которого взбесившийся жеребец выбрасывает из седла на полном скаку, посреди ровной степи вдруг падает не на землю, а шеей на вовремя подвернувшийся камень?

Во взгляде её не было торжества или злости - одна лишь бесконечная усталость.

- Я догадывался. Но доказать ничего не мог. А теперь не могу даже и сделать с тобой то, чего ты заслуживаешь, - угрюмо ответил старик, глядя в тёмные глаза степнячки.

- Чего я заслуживаю… - протяжно повторила она, словно пробуя его слова на вкус.

- Нет, Сульди. Ты был самым сильным и грозным шаманом Степи, это правда. Но правда также и то, что вдаль ты всегда видел лучше, чем вблизи. Помнишь то лето, когда вы разбили в битве наш клан Вольного Ветра? Помнишь молодую наложницу, что приволокли тогда в твою кибитку и бросили на ковёр перед тобой, ещё хмельным от запаха нашей крови и ощущения своей победы?

Она покивала головой, силой мысли оживляя те давние события.

- А я никогда не забуду, Сульди. Тело моего мужа ещё не остыло на скорбном поле битвы, а ты уже насиловал меня прямо посреди стойбища - на глазах у всех. И дочь, что я носила тогда под сердцем, так и не увидела свет. Так что с Архаем я всего лишь вернула тебе долг.

Не ответил ей шаман, полностью погрузившись в свои думы. А она продолжила негромким, чуть надтреснутым голосом.

- Ты прожил жизнь впустую, гордый старик. Как пучок соломы - горел ярко, но не осталось от тебя ни угольёв, ни тепла. Ни потомков. И живи теперь с этим, если сможешь.

Сульди медленно поднял голову, и в слезящихся глазах его плескалось безумие.

- Ты сберегла мою никчемную жизнь, чтобы бросить мне в лицо это? Чтобы насладиться своим торжеством?

Нагит медленно покачала головой.

- Нет, есть ещё две причины. Первое - я хочу знать, какая сила пригнула тебя к земле, хотя твой час ещё не пришёл. По договору Круга вождей, эти земли отходят моему клану. И как шаманка Вольного Ветра, буду я проклята, если оставлю хоть какую-то завесу над этой тайной.

Долго думал старый шаман, безучастно глядя в темноту через дырявые шкуры. Мысли его в ночи тянулись медленно и со скрипом, словно позвозка, влекомая двумя древними клячами, давно не годными не только под седло, но и в котёл - уж больно они были тощими да жёсткими. Но даже и эти позорные подобия Великой матери-кобылицы, влачащие свои жалкие дни лишь из милости или недомыслия пастуха, в конце концов привели шамана к ответу.

- Даже если я заупрямлюсь, ты знаешь, как вырвать из меня признание. Многому ты научилась у меня, Нагит, слишком многому. В другое время я гордился бы таким врагом, как ты. С моим уходом именно тебе носить знак Первого Шамана Великой Степи…

Женщина напротив издевательски расхохоталась, и ветер за шкурами на время испуганно замолк.

- Да есть ли он? Не байки ли всё это о Знаке, которого никто и никогда не видел? Уж не померещилось ли это тебе однажды после чаши перебродившего кумыса, а, Сульди? И почему же он не спас тебя?

- Помнишь сказание об Орохое, женщина? - в глазах старика на миг блеснул огонь былой силы.

Улыбка сползла с лица Нагит, словно морок под взглядом истинно почитающего Великую Кобылицу. Помнила ли? Да, если даже не знать того, что она со странно то замирающим, то ускоренно бьющимся сердцем любила в детстве слушать именно эту песню, неспешным и прихотливым ручейком вьющуюся из уст акына. О том, как великий предшественник Сульди сломал гордых северных воителей, словно пучок гнилой соломы. Как кочевники разметали находящееся на полуночи Королевство Всадников. И, войдя в сердце их страны, взяли выкуп с самого большого их города.

Кони степных воинов шатались под грузом добычи, но военный вождь Саучин сумел вывести изнемогающее под тяжестью богатства войско и целую армию рабов обратно в родную Степь. И вряд ли кто-нибудь в ближайшие поколения сможет затмить славу этого воистину величайшего подвига!

- А ведь Орохой передал Знак именно мне, - угрюмо проворчал Сульди. - И все свои секреты тоже. И как я ни ненавижу тебя, но свой долг перед всем нашим народом Степи я выполню.

- И где же он, этот Знак? - молодой Галат безо всякого почтения к старшим влез в разговор, странно блеснув глазами. - Ни под твоими лохмотьями, ни вокруг на полёт стрелы нет ни единой вещи с колдовской силой. Кроме тех амулетов, что надеты на нас с матушкой.

Глаза старого шамана впились в юношу с такой пристальностью, что ещё вчера тот зашатался бы и упал в беспамятстве, но сейчас лишь беззаботно рассмеялся. Сульди покачал головой и отвёл взгляд, опустил голову.

- Твой сын тоже обладает Силой? Воистину - Великая Кобылица щедра к тебе, женщина. Так знай же - Знак Первого Шамана это не вещь и не пустословый титул… А что за вторая причина, презренная Нагит?

Та разглядывала старика со смелостью жалости и презрения.

- Две луны ты развлекался со мной, жалкой пленницей из поверженного клана. А когда я наскучила тебе, ты отдал меня на потеху воинам своего вождя. Только, Сульди, во мне уже тогда тлела искорка Силы.

Перед её мысленным взором вновь проплыли события тех далёких времён.

- Забившись в тёмный угол кибитки, жалкая истерзанная мышка присутствовала во время твоих камланий. Ибо ты обращал внимания на рабыню куда меньше, нежели на своего пса - помнишь, в каких муках он издох? Ха-ах… это было мелко - но так приятно. Поначалу я следила за тобой из безысходности, смотрела - что и как ты делаешь, чтобы единственно не сойти с ума. Затем, однажды, я почувствовала интерес - и безнадёжность в душе вспыхнула ненавистью.

Отпив чуть отвара из чаши, шаманка встряхнула длинными сальными волосами.

- Потому-то я и смогла выжить. Ненависть дала надежду, а потом и Силу. Потому-то в первую же ночь, оказавшись вдали от тебя, я сумела не только обмануть сильных, но глупых воинов, усыпив их. Я смогла ускользнуть от погони, словно лиса от загонщиков, и даже нашла остатки своего клана. Потом… потом было много чего.