Необузданные Желания (ЛП) - Джессинжер Джей Ти - Страница 34

Он весь покрыт татуировками от плеч до обеих рук, по всей груди и прессу, и с кубиками, как у стиральной доски. Там есть розы, черепа и ангельские крылья, кресты и солнечные лучи, пробивающиеся сквозь облака. Я мельком вижу другие библейские мотивы, включая строчку из священного писания, написанную жирными черными чернилами с засечками прямо над его сердцем: «Мне отмщение»¹³.

И Деклан чертовски подтянут, как будто все, что он делает, - это ест постный белок и тренируется по двенадцать часов в день. У него широкие плечи, широчайшие мышцы сужаются к талии идеальной буквой «V», и почему я только сейчас замечаю, что даже его руки великолепны?

Кто-то должен попросить этого человека быть образчиком для статуй. Такая мужская красота должна быть выставлена в музее.

Пожалуйста, боже, пусть у него будет хороший член. Ни плохого, ни кривого, ни коренастого. Сделай мне одно одолжение, и я снова начну ходить в церковь.

Я перестаю молиться, когда Деклан наклоняется надо мной и кладет руки на матрас по обе стороны от моей головы.

— Моя очередь.

Мистер просовывает палец за расстегнутый ворот моей блузки. Выражение его лица становится задумчивым.

— Я только что вспомнил... ты не просила никаких бюстгальтеров в том списке одежды, который ты мне прислала.

— Ага. Ты просто их не покупал.

— Должно быть, вылетело у меня из головы. Заговоришь еще раз, и я тебя отшлепаю.

Деклан пристально смотрит мне в глаза, пока я переживаю момент экзистенциальной тоски, пытаясь решить, должна ли подчиниться ему и вести себя тихо или разразиться пением национального гимна. Что принесет мне оргазм первым?

Деклан снова улыбается.

— Ах, такое трудное решение. Подожду.

Я улыбаюсь в ответ.

— Принять его было не так уж и сложно.

Деклан переворачивает меня на живот и шлепает. Удары сильные, его ладонь жалит меня прямо сквозь джинсы. Когда он заканчивает, мы оба тяжело дышим. Но я единственная, кто начинает умолять.

— Еще. Пожалуйста. Со спущенными штанами. Очень-очень, пожалуйста.

— Я ценю твое «пожалуйста», но в следующий раз не забудь добавить «сэр».

Я бросаю на него убийственный взгляд через плечо.

— Ты принимаешь наркотики.

— Нет, я - твой похититель. А это моя игра, в которую ты согласилась играть, помнишь?

Не дожидаясь ответа, Деклан переворачивает меня обратно, обеими руками хватает за перед блузки и широко распахивает ее. Пуговицы разлетаются повсюду. Я ахаю от удивления. Некоторое время больше ничего не происходит, потому что Деклан слишком занят тем, что смотрит на меня.

Это мучительно - беспомощно лежать там, не зная, о чем он думает, когда молча смотрит на меня. Я обнажена по пояс, моя рубашка разорвана в клочья, руки вскинуты над головой, а грудь вздымается.

Воздух холодит обнаженную кожу. Лицо горит. Кажется, я не могу сделать достаточно глубокий вдох.

Когда Деклан, наконец, прикасается ко мне, я так возбуждена, что дергаюсь.

— Полегче, — бормочет он, скользя руками по изгибу моей талии. Затем наклоняется надо мной, поставив одно колено на кровать, взгляд у него при этом хищный. После Деклан скользит руками вверх по моей грудной клетке и под груди, обхватывая их и сжимая.

Я выгибаюсь в его руках и сжимаю веки. Когда чувствую, как Деклан горячим ртом обхватывает твердый сосок, издаю тихий стон. Прилив жара между ног заставляет меня беспокойно потирать бедра друг о друга.

— Да, девочка, — шепчет Деклан напротив моей плоти. — Дай мне эту сладость. Дай мне все, что можешь.

Голубоглазик перебирает мои затвердевшие соски, облизывая и посасывая, поклоняясь мне своим ртом. Как раз в тот момент, когда я думаю, что не выдержу больше ни минуты, чтобы снова не начать умолять, Деклан прокладывает мягкими поцелуями дорожку вниз по животу к пупку. Он водит языком по кругу, погружая его внутрь и вынимая наружу, затем расстегивает пуговицу на моих джинсах.

Когда я хнычу, Деклан хихикает. Он расстегивает молнию так медленно, что я чуть не кричу. Он утыкается носом в место над трусиками. Лижет и покусывает меня там, в то же время ритмично пощипывая соски. Затем берет край моих трусиков зубами и тянет за него, проводя им по моему набухшему клитору.

Я выгибаюсь на кровати, запускаю пальцы в его волосы и стону.

Деклан встает, чтобы отвести мои руки назад. Сжимает мои запястья в наручниках одной из своих больших ладоней и смотрит на меня сверху-вниз, пока голубые глаза горят огнем.

— Держи руки над головой. Не двигайся, пока не разрешу.

— Я чувствую здесь какую-то подтему, — говорю я, тяжело дыша.

— Ага. И ты только что купила себе билет еще на одну порку.

— О, черт.

— И еще одну. — Он лишь улыбается. — Но я не позволю тебе кончить, по крайней мере, ни во время одной из них.

Мои глаза расширяются от ужаса. Его улыбка превращается в тихий, довольный смешок.

Деклан стаскивает с моих ног джинсы и сердито отшвыривает их, как будто никогда больше не хочет их видеть. Потом смотрит на меня, лежащую там и дрожащую, и облизывает губы.

Мне до боли хочется почувствовать его язык у себя между ног. До боли хочется почувствовать его внутри себя. Кожа горит, сердце бешено колотится, и я напугана больше, чем когда-либо, потому что со мной никогда такого не происходило.

Я - не из тех девушек, у которых порхают бабочки. Не из тех девушек, которые падают в обморок или умоляют. Я та, кто двигается дальше, пока все не усложнится, не оглядываясь назад, как акула, которая должна продолжать плыть вперед всю жизнь, так как погибнет.

Я - та, кто не падает. Кто ничего не чувствует. Кто ни к кому не привязывается.

Никогда.

Что еще хуже, Деклан видит, как я борюсь с собой. Он ложится на меня сверху, распределяя вес между моими раздвинутыми ногами, и обхватывает мою голову руками. Глядя мне в глаза, он говорит хриплым голосом:

— Со мной ты в безопасности. Ты можешь ослабить свою бдительность. Я поймаю тебя, если тебе нужно будет упасть.

Его слова ранят, как нож, вонзенный в сердце.

Я поворачиваю голову, тяжело втягиваю воздух и закрываю глаза. Деклан прижимается губами к моему уху и шепчет:

— Ты не сможешь спрятаться от меня. Я тебя вижу. Вижу, какая ты странная и чудесная, моя маленькая львица.

— Я не маленькая и не твоя, — произношу я дрожащим голосом.

— Да, моя, хотя бы на сегодня. Со всем остальным мы разберемся утром. — Затем целует меня крепко и требовательно. Такое чувство, что Деклан претендует на что-то.

Когда я уверена, что больше ни секундой не смогу сдерживать эмоции, нарастающие в груди, он прерывает поцелуй, подхватывает меня на руки и несет в ванную.

Я ставлю Слоан рядом с душем, приказывая, чтобы она оставалась там, куда я ее поставил, затем достаю ножницы из одного из ящиков под раковиной, чтобы срезать остатки разорванной рубашки с запястий и наручников, затем откладываю ножницы в сторону и снимаю с нее трусики и включаю душ.

Раздеваюсь.

Слоан смотрит, как я снимаю остатки одежды, с диким выражением в глазах. Пульс сбоку от ее горла учащенно бьется. Она выглядит так, словно может сбежать в любую секунду. Но остается неподвижной и молчаливой. Красивая и связанная. Моя храбрая адская кошка... Венера в цепях.

Член такой твердый из-за нее. Она смотрит на него широко раскрытыми жадными глазами.

— Слава богу.

— За что?

— Не бери в голову.

Я прижимаю ее к груди и целую, обхватывая одной рукой ее горло, а другой запуская пальцы в волосы. Дрожь удовольствия, пробегающая по ее телу, заставляет меня чувствовать себя изголодавшимся.

— Вот правила. — Ее смех гортанный и презрительный. Слоан перестает смеяться, когда я шлепаю ее по голой заднице. — Правила, — начинаю я снова, наслаждаясь тихим непроизвольным стоном, сорвавшимся с ее губ, когда шлепнул ее. — Номер один: полное повиновение или накажу тебя. И не в хорошем смысле.