Необузданные Желания (ЛП) - Джессинжер Джей Ти - Страница 22

— Зачем тебе лгать ради него?

Либо здесь есть камеры, либо Паук раскололся. Попытка надуть его явно не сработает, поэтому вместо этого говорю правду.

— Не хочу, чтобы у него были неприятности.

Деклан медленно втягивает воздух через раздутые ноздри. Он очень старается не вцепиться мне в горло.

— Почему тебя должно волновать, будут ли у него неприятности?

— Я не хочу, чтобы у него были неприятности из-за меня. Кроме того, он кажется милым.

Он решительно повторяет:

— Милым.

— Ага.

— За последние семьдесят два часа он пришил шестерых человек.

— О. Хм. Это и правда кажется очень много, учитывая такой короткий промежуток времени. Но он - гангстер, так что, думаю, это связано с территориальными вопросами. Типа какая-то квота, которую они должны выполнить или что-то в этом роде?

Деклан снова делает медленный вдох и выдох. Когда он, кажется, уверен, что справился с желанием свернуть мне шею, говорит:

— Ты околдовала двух моих людей. Одному из них ты сломала нос. А в обществе другого ты едва провела пару минут. Киран вообразил себя твоим дворецким, а Паук решил, что втюхался в тебя. Я не смогу прислать сюда никого другого из-за страха, что они выйдут отсюда с мыслями о моем скорейшем убийстве.

Мне приходится подавить улыбку. Если Деклан увидит ее, то может взорваться.

— Только потому, что ты невосприимчив к моим чарам, это не значит, что все остальные невосприимчивы.

Его голос убийственно мягок, а глаза горят.

— Да, твое печально известное «обаяние». Должно быть, именно под его влиянием действовал твой сумасшедший бывший Ставрос, когда пытался пробиться в здание.

Удивленно приподнимаю брови.

— Ставрос пытался спасти меня? Уже?

— Ага.

Мое сердце замирает на мгновение.

— О боже. С ним все в порядке? Ты ведь не убил его, не так ли?

— Почему тебя так или иначе волнует это? Он тебе так надоел, что ты с ним порвала.

— Это не значит, что я хочу его смерти! И я просила тебя не причинять ему вреда, помнишь?

— Помню. И это единственная причина, по которой он все еще жив.

Облегченно выдыхаю и прижимаю руку к сердцу.

— Фух! Что ты с ним сделал?

— Посадили его на тихоходное судно до Китая.

Не могу сказать, правда ли это или он говорит с сарказмом, но знаю, что Деклан не причинял вреда Ставросу. По выражению его лица могу сказать, что он разочаровался в себе из-за этого.

— Спасибо. Я ценю это. Искренне.

Когда Деклан просто стоит и смотрит на меня своими горящими глазами, я чувствую необходимость защититься.

— Что на этот раз?

— Ты странная. И могущественная. И невероятно раздражающая. Я не могу решить, следует ли мне надеть на тебя намордник до конца твоего пребывания или натравить тебя на моих врагов. Думаю, они бы все ели у тебя из рук, еще бы даже вечер не наступил.

Через мгновение я говорю:

— Забавно, но это прозвучало почти как комплимент.

— Это был не он. Ты мне не нравишься.

— Как и ты мне.

Пространство между нами потрескивает от нарастающего жара. Пристальный взгляд Деклана осязаем, как будто к нему подключены электроды, пронзающие мое тело электрическими разрядами, бьющими меня прямо между ног.

Он смотрит на мой рот и облизывает губы.

Это последнее, что я помню перед тем, как очнуться в больнице.

Это субдуральная гематома. Маленькая, но опасная. Уровень смертности при таких типах черепно-мозговых травм крайне высок. Если тромб не рассосется сам по себе в течение сорока восьми часов, ей потребуется операция, чтобы снизить внутричерепное давление и восстановить поврежденные сосуды.

— Каков уровень смертности?

— Частота смертей в определенной популяции за определенный период времени...

Мне приходится физически сдерживаться, чтобы не выхватить пистолет и не выстрелить этому идиоту-врачу в лицо.

— Я имел в виду, каков уровень смертности при субдуральных гематомах?

— О, извините. От пятидесяти до девяноста процентов.

Статистика поражает меня.

— Хотите сказать, что большинство людей с этим заболеванием умирают?

— Да, по крайней мере, половина из них.

Когда я в ужасе смотрю на него, он тут же отступает.

— Но большинство этих травм наблюдается у пожилых людей или у пациентов, которые попали в автомобильные аварии или прочие передряги с высоким уровнем травматизации. Учитывая возраст и общее состояние здоровья этой пациентки, ее шансы намного выше среднего.

Явственно издаю рычащий звук:

— Лучше бы так и было. Если она умрет, то вам не жить, док.

Поскольку он знает, кто я такой, с его лица сходит краска. Я указываю подбородком на Кирана, который выпроваживает доктора из палаты, прежде чем тот извергнет на пол содержимое своего желудка.

Когда дверь закрывается, я говорю Кирану:

— Закрой всю эту гребаную больницу. Расставь людей у всех выходов и входов, а также снаружи ее палаты. Проверяйте каждого человека, который хочет попасть на этот этаж, включая персонал. Позвони О'Мэлли в участок и скажи ему, что мы несем ответственность за массовую расправу до дальнейшего уведомления. Я не хочу вмешательства полиции и определенно не хочу, чтобы кто-то пытался похитить мою пленницу.

— Есть, босс. — Он поворачивается, чтобы уйти.

— Киран? — Он снова поворачивается ко мне в ожидании. — Я поручаю тебе это дело, потому что думаю, это то, чего бы она хотела. Не разочаруй меня.

Киран клянется:

— Не разочарую, босс. Никто не приблизится к нашей девочке.

Наша девочка. Господи, теперь она талисман команды?

Киран видит выражение моего лица, и поступает умно, покидая комнату без слов.

Когда я остаюсь один в пустой комнате, мне требуется время, чтобы взять себя в руки. Затем я вхожу в соседнюю комнату, где находится Слоан.

Бледная, но бодрая, она сидит в постели, играет с пультом дистанционного управления телевизором, переключая каналы. Однако, увидев меня, останавливается.

— О боже. Все плохо?

— Ага. Субдуральная гематома. Вероятность того, что ты умрешь, как минимум, пятьдесят процентов.

Помолчав, Слоан говорит:

— Боже, не приукрашивай.

— А ты бы хотела, чтобы я все приукрасил?

— Нет. Но и тебе не обязательно выглядеть таким счастливым по этому поводу.

Я сажусь на стул рядом с кроватью, провожу рукой по волосам и вздыхаю.

— Я не в восторге от этого.

— Так выглядит твоя печальная физиономия?

— Ты говоришь о моем лице, «пленница-моя-заноза-в-моей-гребаной-заднице».

— Ах, да, теперь я знаю, как оно выглядит. С такой рожей ты мог бы сниматься в рекламе крема от геморроя.

Мы пристально смотрим друг на друга. При этом пытаюсь не восхищаться тем, как Слоан восприняла новость, но мне следовало бы предугадать. Она - не из тех, кто ломается и плачет, даже когда, возможно, умирает.

— Хочешь, чтобы я кому-нибудь позвонил?

И она без запинки отвечает:

— Опре Уинфри. Я всегда хотела с ней познакомиться. Я чувствую, что мы бы поладили, она приглашала бы меня на все крутые вечеринки в своем особняке в Монтесито, и именно там я познакомилась бы со своим будущим мужем, наследным принцем Монако. Или Марокко. Не припомню, кто из них такой милашка.

Пытаюсь не засмеяться.

— Займусь этим прямо сейчас. Кому-нибудь еще?

Она вздыхает, откидывается на подушки и качает головой.

— Нет. Моя мама умерла много лет назад, и я разговариваю с папой только по праздникам. Я не очень нравлюсь его новой жене. Ты, наверное, уже знал это, учитывая, что ты всеведущий и все такое, но если со мной что-нибудь случится, пожалуйста, дай знать Натали. Я не хочу волновать ее, говоря, что я здесь, но она взбесится, если в ближайшее время больше обо мне не услышит. Она, наверное, прямо сейчас сходит с ума. Натали очень эмоциональна, ты же знаешь. Она у нас чувствительная.