Гиперборейские тайны Руси - Демин Валерий Никитич - Страница 16

Между прочим, можно не слишком изощряться в фонетических изысканиях на предмет этимологии имени Кощей, потому что в древнерусском языке было самобытное слово «кощей», означавшее не бессмертного старца с острова, а совсем юного «мальчика», «отрока». В летописных рассказах об убийстве Андрея Боголюбского постоянно присутствует один из таких отроков – «один кощей мал» (Новгородская Первая летопись), «кощей един мал детеск» (Никоновская летопись). Но это – лишь одно из значений многозначного русского слова. Гораздо чаще слово «кощей» употребляется в старописьменных русских текстах в смысле «пленник», например в «Слове о полку Игореве»: «Ту Игорь князь выседе из седла злата, а в седло кощиево» («седло кощиево» означает здесь «седло пленника»). Половецкий хан Кончак также назван в «Слове» «поганым кощеем» (естественно, уже не в значении «пленник», ибо пленник здесь – князь Игорь). В другом летописном контексте «кощей» может означать уже другое – скажем, слугу, ведающего лошадьми во время похода княжьей дружины и держащего во время битвы запасного коня для князя. В одной из берестяных грамот, найденных при раскопках в Новгороде, слово Кощей употребляется в форме имени собственного. Так что кощеи в Древней Руси вовсю действовали не только в сказках и мифах. Но и, как говорится, смысловой разброс налицо. Только вот заимствования из тюркских языков здесь ни при чем – по причине, о которой только что говорилось выше. Кроме того, необходимо иметь в виду, что этимологически (если, конечно, обратиться к глубинным пластам истории развития языка) корневые основы «кош» и «кощ» в смысловом отношении тождественны корням «каш» и «кащ». (Поэтому до сих пор нет устоявшегося написания имени Кощей: в одних текстах – фольклорных или энциклопедических – оно пишется через «о», в других – через «а»).

Однако воистину неисчерпаемые кладези архаичной информации открываются при обращении к санскриту и ведийской, в основе своей древнейшей общеарийской, мифологии. В санскрите превеликое множество смыслоемких слов, базирующихся на корневых основах, соответствующих русским «кош» и «кощ» (а также «каш» и «кащ»). Следует лишь принять во внимание, что санскритская фонетика не знает шипящего звука «щ» и вместо него используется смягченное «шь». Для обозначения санскритских шипящих с помощью латинской графики используются особые буквенные знаки с точкой (или запятой) внизу – є (близкая к русским звукам «ш» или «шь»), з (близкая к русскому «щ»). Их воспроизведение с помощью обычных компьютерных шрифтов и авторам, и издателям, и полиграфистам не всегда удается из-за чисто технических трудностей. Тем более, сказанное относится к собственно санскритской графике – письму девангари: этот древнейший алфавит не знает подавляющее большинство русскоязычных читателей. Поэтому при воспроизведении санскритских слов поневоле приходится обращаться к кириллице.

Беды в том особой нет, ибо, по единодушному заключению маститых индологов, нет более близкого к санскриту языка, чем русский. Лучшим подтверждением тому как раз и может служить интересующая нас морфема «кош(ь)». Скажем, санскритское слово koзa (koєa) [читается «кошья» или «коща» – далее русская транскрипция санскритских слов даваться не будет] означает множество понятий, среди которых: «сундук», «кладовая», «сокровищница». Так и хочется добавить: «Там царь Кощей над златом чахнет…» Однако царь Кощей обнаруживает свое присутствие в совершенно ином культурно-историческом аспекте, но с тем же общеиндоевропейским корнем kаз. Речь идет об одном из божественных первотворцов ведийского и индуистского пантеона Кашьяпе (от санскр. kазyapa; в некоторых изданиях значится kаєyapa – «черепаха», а также «чернозубый»). Вот такое необычное прозвище получил прославленный герой ведийской мифологии. Чтобы понять почему, необходимо обратиться к первоисточникам.

Индуистский (и предшествовавший ему ведийский) пантеон чрезвычайно разветвленный, а для неподготовленного читателя (таких, к сожалению, среди неиндийцев большинство) – просто запутанный. Индийские божества постоянно принимают различные материальные или духовные формы (аватары), которые, в свою очередь, в разные эпохи и в разных религиозных системах понимались по-разному. Именно так произошло с Кашьяпой: в представлении современных индийцев (независимо от конкретной религиозной принадлежности) он – божественный мудрец, один из семи великих риши, праотцов современного человечества. Но в ведийской традиции – это одна из центральных фигур миротворения и родоначальник всего сонма божественных, полубожественных, демонических и небожественных существ, включая в конечном итоге и человека. В данной связи нас пока что будет интересовать только один-единственный вопрос: почему у русского Кощея и ведийского Кашьяпы один и тот же арийский корень «кош(щ) – каш» и во многом совпадающие мифологические функции? Как нетрудно догадаться, это неслучайно.

Кашьяпа считается сыном бога-первотворца Брахмы, вместе с Вишну и Шивой, составляющий божественную троицу (тримурти) индуистского пантеона. Но это сегодня. В стародавнем же прошлом, когда прапредки современных индийцев жили на Севере и составляли этнолингвистическое целое с прапредками других индоевропейских народов, все выглядело несколько иначе. В Ригведе и других ведических текстах главным и единственным первотворцом всего сущего и божеством, охватывающим собой весь мир, считается Праджапати, названный в одном из наиболее известных гимнов «золотым зародышем». Впоследствии Праджапати был отождествлен с Брахмой и стал одним из эпитетов последнего. Согласно же каноническим ведийским текстам (например, представленных в «Шатапатхе-брахмане») Праджапати сотворил Вселенную, всю живую и неживую природу, превратившись в Космическую Черепаху. Вот эта Черепаха как аватара первобога и есть Кашьяпа (дословно в переводе с санскрита, как уже указывалось, и означающий «черепаху»).

«Все живые существа – потомки Кашьяпы», – утверждает «Шатапатха-брахмана». И это не метафора и не преувеличение. В земном воплощении у Кашьяпы было не менее восьми жен (другие источники называют еще большую цифру – от десяти до тринадцати). (Еще раз вспомним, что русский Кощей тоже постоянно охотится за все новыми и новыми женами, изощренными способами похищая русских красавиц.) Самые знаменитые и плодовитые среди жен Кашьяпы были родные сестры Дити (означающая «ограниченность») и Адити (что значит «неограниченность», «бесконечность»). Дити (корень тот же, что и русского «дитя») наплодила на страх всему миру демонов-гигантов двух видов – асуров и дайтьев. Адити прославилась тем, что произвела на свет тридцать три бога трех разновидностей (у ведических богов своя сакральная систематика!): двенадцать адитьев (среди них Индра, Варуна, Вишну и два солнцебога – Сурья и Митра); восемь васу (они уже поминались в связи с арийскими корнями имени Василиса-Васса); одиннадцать рудр (главный из которых сам неистовый Рудра). Третья жена Кашьяпы – Дану – родила еще одну группу гигантских существ данавов, из которых наиболее известен дракон Вритра, главный враг громовержца Индры. (Дану и данавы еще знамениты тем, что корень «дан», положенный в основу их имен, восходит к доиндоевропейскому корню дан (=дон, =дун), означающему «воду», и дал название многим рекам, лежавших на древнеарийских миграционных путях: например, Днепр (Данапр), Дон, Донец, Д(а) нестр, Дунай, Родан, Эридан и др.) От остальных жен Кашьяпы в мире появился сонм сверхъестественных существ – полубожественные гандхарвы, небесные девы апсары, змееногие наги, ужасающие демоны ракшасы[17], а также обыкновенные земные животные. Наконец, у сына Кашьяпы и Адити Вивасвата (дословно «Сияющий», что почти один к одному соответствует древнеславянскому Световиту – только корневые основы в другой последовательности) родился прародитель всего человеческого рода – Ману. Чтобы у читателя не пошла голова кругом, суммирую все вышесказанное в небольшой схеме (рис. 17).